Смерть в бунтарском вихре

СМЕРТЬ В БУНТАРСКОМ ВИХРЕ
25 июля 1980 года умер Владимир Высоцкий.
Я сидел с очаровательной эфиопской журналисткой Айтен  за столиком в московском кафе «Охотник» на Тверской  (тогда – улица Горького). Мягко играл небольшой джаз, уже наступал вечер, когда на крохотную эстраду вышел мужчина в ялом пиджаке и как-то очень буднично  сказал:
-Извините, мы прекращаем свою работу потому, что только что умер Владимир Высоцкий.

Наступила тишина. Посетители кафе, зал был полон до отказа, казалось, абсолютно спокойно  наблюдали, как музыканты собирают и пакуют свои инструменты, но, вдруг, буквально зарыдал и затрясся  тот самый мужчина, объявивший нам о смерти великого барда. Тишина сломалась мгновенно – плач подхватили какие-то  женщины, перепугано, ничего не понимая, вскочила с стула моя спутница, а через несколько минут кафе стало напоминать вокзальный зал: суета, слезы, растерянные лица.

На улицах Москвы никаких изменений не замечалось. Витало общее настроение перманентного двухнедельного празднества – Олимпийских игр, толпа была благодушна, улыбчива и молода. И везде проглядывались праздничные, белые, кители московских милиционеров. Но это было ненавязчиво и никакого, даже внутреннего, протеста не вызывало. Всем нравился чётко контролируемый порядок в столице 22-х Олимпийских игр.

Как ни странно, но мощные ряды московской милиции уже на похоронах Высоцкого , чье тело в костюме Гамлета, выносили из здания Театра на Таганке 28 июля, тоже не вызывали какого-то бурного протеста собравшихся. Но протест, молчаливый, как бы укоризненный, выражался потрясающе трогательно и  красиво. Гроб и вся улица перед и после похоронной процессии были усыпаны  живыми цветами. Их бросали из толп на улицах, с крыш домов,  из окон и балконов. Не было речей, криков, было море цветов и слёзы. Многотысячная толпа тихо плакала  как один человек.

Я, как и другие  поклонники Высоцкого, нередко задавал себе вопрос:  почему коммунистическая власть так упорно боролась с творчеством поэта, музыканта и актёра, в чём видела опасность для себя? В непохожести на других? В антисоветчине, которую беспрестанно находили в его стихах и песнях тупоголовые чинуши от заведений  культуры и пропаганды советских времён? Чушь! Вспомните, уважаемые читатели, какие великолепные патриотические песни сочинял и всенародно исполнял Высоцкий, прославлял революционеров , советских солдат, моряков и лётчиков,  советских спортсменов, альпинистов, в конце концов, свою Родину – Союз Советских Социалистических Республик! Смею ответственно заявить – он был советским человеком и по внутреннему миру и по публичному творчеству.

Так в чём же дело? Мне посчастливилось видеть несколько спектаклей Таганского театра, в которых играл Владимир Высоцкий. Особенной удачей я считаю то, что дважды видел  актёра в роли Гамлета в одноименном спектакле режиссера  Юрия  Любимова почти подряд, с разницей в несколько дней. Меня, тогда ещё незначительно искушенного в театральном искусстве журналиста, поразило,  что в одном и том же спектакле, с неизменным текстом, Гамлет предстоял перед зрителями совершенно другим!

 В первом своём появлении во время исполнении знаменитого до банальности монолога «быть или не быть» он был неистов и яростен, а в следующем спектакле в этой же сцене предстал измученным  и растерянным, даже испуганным, припавшим на колени принцем. Не знаю, были ли эти изменения продиктованы режиссерским решением, были ли они всплеском сиюминутных эмоций, но это было очень здорово,  и исполнено  великолепно. Но было и то, что объединяло все действия актера и, вообще, всё гигантское поле творчества Высоцкого во всем его многообразии.

Любая власть не любит бунтарей. Даже тех, кто не несет в свой деятельности разрушений и хаоса. Дух бунтарства словно кипел во всех ролях, всех образах, создаваемых артистом и певцом на театральной и эстрадной сценах, в кино. Даже по разному интерполируя роль Гамлета герой Высоцкого бунтовал погружаясь то в ярость, то   в смирение, и этот духовный бунт ощущали и понимали зрители всех возрастов, но особенно, конечно, молодежь, чье желание бунтовать нередко зиждется на кипениях
 молодой крови, азарте  и веянии ветров, зарождающихся в ещё пустых головах. Обижаться здесь не на что – так было всегда  в жизни  всех народов мира.

Не злобно, не призывая к насилию и даже к самому бунту, Высоцкий восставал против  ординарности и штучности, обыденности и серости, против скуки и похожести, против трусости  и бездарности,  засилья тупиц и завистников, которые словно роились вокруг него. Боже, сколько негодующих воплей, предостережений и даже запретов от сильных мира сего вызвала его любовь к французской звезде Марине Влади, потому что это был тоже бунт против скучнейших, канонизированных советских правил любви и брака.

Партийные чинуши так и не смогли понять, а уж тем более обуздать этот бунтарских дух советского барда, как не смогли понять и простить другого советского барда, певца Арбата – Булата Окуджаву, пережившего Высоцкого на  15 лет! Не поняли, не признали, всеми силами препятствовали, сами сгинули в безвестности, а в сердце народа остались именно они – беззлобные бунтари, невероятно талантливые,  не похожие  друг на друга и, вообще, ни на кого в мире.

Над своей могилой на Ваганьковском кладбище Владимир Высоцкий словно рвётся из наброшенных ремней, уже, наверняка, зная, что его  дух бунтаря обуздать никому не удалось. Он вышел победителем в этой неравной схватке, ушел из жизни молодым, но запомнится на века. И не только в России. Милая чернокожая Айтен скупила перед отлетом в свою Эфиопию несколько кассет с песнями Владимира Высоцкого. На мой вопрос, чем же ей понравился наш бард, девушка гордо и по-русски ответила:
-Он революционер песни!