Обрывки молодости

  Вспоминаю теперь далекие, давно отзвучавшие годы. Иногда кажется, что все было совсем недавно.  И только после этого начинаешь понимать, какой условный куратор время. То оно движется с бешеной скоростью, что ты за ним не успеваешь, то ослабляя вожжи, течет медленно и уныло.
   Так вот, молодость, что было в ней? Она как раз выпала на 90-е. По наставлению отца я решила податься в иконопись. В эти годы храмы вновь начинали открываться, и быть верующим теперь было не зазорно, как при коммунистах. Вместе с открытием храмов, начала бурно возрождаться иконопись. Сразу открылось много иконописных курсов, один из таких решила попробовать и я.
За месяц обучения из тебя обещали сделать заправского иконописца. В глубине души что-то подсказывало, что за месяц невозможно, однако освоить основу за это время вполне можно было.
   Конечно, начали с самых азов, из какого дерева должна быть доска, как ее левкасить и какими красками писать, затем, как их делать, и какой разбавитель применять. Все это было весьма захватывающе. Наконец дошли до прорисей, как переносить рисунок на доску, что в иконе всегда перспектива обратная, не такая, как обучают художников и как нам рисует трехмерное пространство. Это все надо было запомнить и осознать. Задача курсов была таковой, чтоб под их руководством мы написали хоть одну икону. Я взяла Казанскую икону Божьей матери. Все делала так, как нас учили. Первая моя доска была сосновая без ковчега, и краски – темпера, разведенная на яичном желтке.
  Иконописная техника фактически такая, как и другая живопись, но техника исполнения все же иная. Сначала нужно все изображение загнать в темный колер, а затем с помощью многочисленных лиссеровок его высветлять. Первая икона далась мне трудно, без помощи отца тут не обошлось, зато образ получился на славу. И я, почувствовав уверенность, двинулась поступать в Троице-Сергиеву лавру на иконописный.
  Конкурс там был большой, долго готовилась: рисовала прориси, тренировалась, училась читать по церковно-славянски.
   В назначенный день мы приехали сдавать экзамен. Нас сразу предупредили о жесткости конкурса, что мы должны посещать все литургии и жить строго по распорядку. Среди поступающих были только девушки. Вместе с нами проводился еще клиросный конкурс, отбирали девушек для церковного песнопения.
   Спали мы в больших комнатах, похожих на казармы и там стояли кровати с пружиной. В отличие от казармы, нас никто не будил, на Утреннюю литургию мы должны были вставать сами.
   Надо признать, что кормили нас там прилично и от души, настоящая монастырская трапеза с молитвой.
   Незаметно промчалась неделя. Самым трудным оказался экзамен по иконописи, надо было  нарисовать иконописную прорись акварелью. Я долго тренировалась, но экзамен есть экзамен. Похоже, работу не удалось довести до соответствующего требования, и меня со многими другими девушками, не прошедшими конкурс, отправили домой.
   Уже дома я нашла еще иконописные курсы в центре при храме Николы и долго туда ходила. Но широко развернуться на почве иконописи мне так и не удалось. Как это бывает у многих девушек, рано вышла замуж и обзавелась семьей.