Вкус соли. Глава 4. Письмо

    Нина достала из-под матраса свою драгоценность. В выходной дочка будет спать еще долго. Никто не войдет и не побеспокоит ее. Женщина развернула письмо и начала читать. Наверное, в сто миллионный раз.
"Здравствуй, родная!
   Моя самая любимая, самая дорогая, самая милая и самая нежная! Я мог бы перечислять бесконечно, какая ты. А ты самая лучшая во всей вселенной, и никаких слов не хватит описать тебя...
    Пишу тебе из Крыма. Наверное, поэтому мои письмо имеет соленый привкус морской волны. Ты читаешь и чувствуешь, как ласковый ветерок колышет твои волосы. Это легкий бриз моего дыхания. Письмо мое пахнет можжевельником и кипарисами. Думаю, свою нотку внесли и сосны или еще какие-то деревья, названия которых я не знаю. 
    Радость моя, здесь есть все! Море, солнце, горы. Нет лишь одного. Тебя. И сразу все блёкнет. И солнце,  и море, и горы становятся не такими высокими и манящими. Раньше они звали меня, а теперь меня тянет только к одной горе. Самой желанной в мире. С названием ТЫ. Моя Нина.
    И ничего это не изменит. Ты всегда будешь моей.
   Мне совершенно наплевать на перспективность или бесперспективность. Наплевать на то, что скажут или подумают. Это в их головах. Я знаю одно. Я люблю тебя. Очень сильно. Такая любовь дается только раз в жизни, и то далеко не всем. И ты это знаешь!
   Сижу сейчас у бескрайнего синего моря. Слушаю волны, а они шепчут одно - Нина. Нина. Нина. Я понимаю лишь одно - моя любовь такая же бескрайняя, как это море.
   Над моей головой высокое голубое небо, уходящее в бесконечность. Вот и моя любовь к тебе не имеет ни конца, ни начала. Я родился с ней. И всю жизнь ждал  встречи с тобой, понимаешь, Нин?"

    На этой фразе письмо обрывалось. Не было ни подписи, ни "целую", и тем не менее, оно было закончено. Она знала это. Как знала и то, что каждое слово в нем было правдой.
    Нина всплакнула. Она делала это каждый раз, когда читала его.
    Какая же она все-таки дура! Как можно было отказаться от этого...
"Так надо было! Так было правильно!" - утешала она себя.
  Еще бы знать, кому это было надо...
Ни ей, ни ему точно. Кому? Людям? Да им по большому счету все равно. Поговорили, да забыли.
"Трусиха! Трусиха!" - снова сказала себе она и горько заплакала. Ей было жалко времени, которое они могли провести вместе. Пусть оно было бы ограничено. Кто может гарантировать вечность?
     Нина подошла к фотографии, где она держала на руках дочку.
"Богданочка! Тебя послало мне небо в награду! Я отказалась от любви, и мне подарили тебя!"
    Поздний, очень долгожданный ребенок. Нина души не чаяла в дочке. Всю свою нежность, всю любовь она лавиной обрушила на дочурку.
    Все хорошо в меру. Когда слишком много, это перебор. Богдану угнетала гиперопека. У нее была идея фикс. Найти отца. Сколько раз спрашивала она у матери об папе
    Что она могла рассказать ей? Сочинять о погибшем летчике? Нина молчала.