Палестинская Атлантида

Публикуемая ниже статья о критском происхождении библейских «филистимлян» написана в самом начале 1980-х. Я принес ее в издательство «Знание», где ознакомились с содержанием и посоветовали публиковаться в журналах типа «Техника – молодежи». Я понял, что добиваться этого бесполезно, и позже лишь наблюдал, как многое из моих догадок стало всплывать у других авторов, отечественных и зарубежных. Тем не менее, другие вопросы и детали могут представлять интерес и сегодня.
За прошедшее время мои взгляды на обсуждаемый предмет не изменились, поэтому текст статьи изменений не потребовал.

***


Повелитель богов и людей Зевс, влюбившись в земную девушку, красавицу Европу, решил похитить ее. Превратившись в быка, Зевс плывет с Европой на остров Крит. Там, где когда-то родился и вырос сам Зевс, Европа рождает ему трех сыновей, ставших могущественными царями и справедливыми судьями.

В этом мифе, дошедшем до нас из глубины веков, нашло свое выражение представление древних о роли Крита в становлении европейской цивилизации. Древнегреческий географ Страбон писал, «что в древности остров имел хорошие законы, и что лучшие из греков, в первую очередь, лакедемонцы, стали в этом отношении его подражателями». К сожалению, античные авторы почти ничего не сообщают о древнейшей цивилизации Крита: она давно уже не существовала и была для них седой древностью, окутанной туманом мифов и преданий. И так продолжалось тысячи лет...

В марте 1900 г. хранитель Оксфордского музея Артур Эванс начал раскопки на Крите, и этот год по праву можно считать годом второго рождения древнейшей цивилизации острова, названной Эвансом минойской в честь легендарного сына Европы царя Миноса. Уже на третий день раскопок, изумленный своеобразием и красотой открывшейся перед ним картины, Эванс записал: «Исключительное явление – ничего греческого, ничего римского...»

Расцвет критской цивилизации прервался в конце XV в. до н.э. гигантской катастрофой, захватившей весь остров. Все населенные пункты Крита превратились в руины, покрытые слоем пепла в несколько сантиметров. Что же произошло?
Еще недавно многие историки полагали, что города и селения Крита были разрушены греками, прошедшими по ним «огнем и мечом». Действительно, вскоре после катастрофы на острове появляются греки, а критское искусство приходит в упадок: реалистические растительные орнаменты заменяются схематическими изображениями; в изображении животных преобладают вычурные, ломаные линии. Одновременно греки пытаются приспособить к своему языку критское слоговое письмо (так называемое «линейное А»).

Однако геологические исследования последних десятилетий привели ученых к выводу, что постигшая Крит катастрофа представляла собой мощный взрыв вулкана на архипелаге Санторин к северу от Крита, происшедшей около 1400 г. до н.э. Этот взрыв, не уступающий по мощности знаменитому взрыву вулкана Кракатау в 1883 г., разрушил не только Крит, но и входившие в сферу его влияния Кикладские острова, сделав тем самым возможным появление там греков.

Это впервые подвело реальную геологическую основу под легенду об Атлантиде, позволив отождествить ее с могущественной Критской державой, царившей в Средиземноморье до 1400 г. до н.э. Автор этой легенды, древнегреческий философ Платон считал причиной гибели Атлантиды богатство и роскошь ее правителей, из-за которой они утратили «унаследованную от бога долю». «И вот Зевс, бог богов, блюдущий законы, ... помыслил о славном роде, впавшем в столь жалкую развращенность, и решил наложить на него кару, дабы он, отрезвев от беды, научился благообразию. Поэтому он созвал всех богов в славнейшую из своих обителей, утвержденную в средоточии мира, из которой можно лицезреть все причастное к рождению, и обратился к собравшимся с такими словами...»
 
На этом текст Платона обрывается, однако, по мнению чехословацкого исследователя Л. Зайдлера, его продолжение находится в главе 6 библейской книги Бытие, повествующей о решении бога устроить потоп: «И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков (добавим: заодно и животных, и птиц),... ибо Я раскаялся, что создал их». Причина божьего гнева остается той же: «велико развращение человеков на земле ... все мысли и помышления сердца их были зло во всякие время». Аналогия платоновского и библейского рассказа проявляется и в такой детали: население платоновской Атлантиды – прямые потомки бога; по Библии, землю до потопа населяли исполины – потомки «сынов Божьих», «сильные, издревле славные люди». Другое сходство: ни Зевс, ни Господь не намеревались полностью уничтожить прогневавших их людей; цель наказания – дать им урок «благообразия».

Что же было с критскими «атлантами» после катастрофы?

Очевидно, по крайней мере, часть их эвакуировалась на Ближний Восток. Библия многократно упоминает «филистимлян» – выходцев с острова Кафтора (так в Библии называется Крит), по имени которых получила свое название Палестина, и с которыми израильтяне вели постоянные войны. Любопытно, что упоминание Библией пяти филистимских городов и пяти «владетелей филистимских» соответствует упоминанию «Одиссеей» Гомера пяти племен, населявших Крит (заметим, что в самое последнее время французский ученый П. Фор выступил с книгой, в которой убедительно доказал критское происхождение образа Одиссея).

Можно, далее, отождествить филистимский Гет, откуда происходили самые грозные враги израильтян, в том числе исполин Голиаф, и Кидонию – столицу одного из племен Крита, о которой Страбон писал: «Кидония сообщала решительный перевес той стороне, к которой присоединялась». Но только ли упоминаниями о битвах ограничивается «филистимская тема» Библии?

Внимательный анализ этого памятника показал, что все так называемые «исторические книги» Ветхого Завета представляют собой тенденциозно переработанную (и поэтому не дошедшую до нас) собственно филистимскую историческую традицию.

Мы уже касались книги Бытие. В следующей книге – Исход читаем: «при наступлении утра, были громы и молнии, и густое облако над горою (Синайскою) и трубный звук весьма сильный... Гора же Синай вся дымилась от того, что Господь сошел на нее в огне; ... и вся гора сильно колебалась; и звук трубный становился сильнее и сильнее». Накануне исхода евреев бог заявляет: «Я наложу руку Мою на Египет и выведу воинство Мое... из земли египетской – судами великими» и приступает к реализации своей программы: «Господь произвел гром и град, и огонь разливался по земле ... весьма сильный, какого не было во всей земле Египетской со времени населения ее». Бог советует: «возьмите по полной горсти пепла из печи, и пусть бросит его Моисей к небу... и поднимется пыль по всей земле Египетской, и будет на людях и на скоте воспаление с нарывами». Естественно, что после этого «была густая тьма по всей земле египетской три дня», «осязаемая тьма», а вода в реках превращается в «кровь» и становится непригодной для питья, рыба в ней гибнет, жабы выходят на сушу.

«Слава Господня» представляет собой, судя по гл. 24, газовое облако над кратером вулкана: в гл. 16 книги Чисел описывается поражение им 14700 человек, там же рассказано о гибели «людей Кореевых» во время землетрясения. Таких «вулканизмов» во всей Библии не менее 30, хотя в «земле Египетской», как и на Ближнем Востоке, не было и нет вулканических явлений «со времени заселения ее».

Не знали евреи той эпохи и морского дела, будучи обитателями удаленных от побережья земель, поэтому всякий раз, когда перед ними встает водная преграда, будь то Красное море или Иордан, в дело вмешивается бог и совершает чудо. Зато в песне Давида (II книга царств, гл. 22), который, как мы увидим, был филистимлянином, морской аспект катастрофы ясно выражен: «Потряслась, всколебалась земля, дрогнули и подвиглись основания небес, ибо разгневался (на них Господь). Поднялся дым от гнева Его и из уст Его огонь поядающий; горящие угли сыпались от Него. Наклонил Он небеса и сошел; и мрак под ногами Его; и воссел на херувимов, и полетел, и понесся на крыльях ветра; и мраком покрыл Себя, как сенью, сгустив воды облаков небесных; от блистания пред ним разгорались угли огненные. Возгремел с небес Господь, и Всевышний дал глас Свой; пустил стрелы и рассеял их; (блеснул) молниею и истребил их. И открылись источники моря, обнажились основания вселенные от грозного гласа Господа, от дуновения духа гнева Его. Простер Он руку с высоты и взял меня и извлек меня из вод многих ... И вывел меня на пространное место, избавил меня, ибо Он благоволит ко мне».

Предсказания потопа филистимлянам, сделанные задним числом, есть также в книгах Иеремии (гл. 47), Иезекииля (гл. 25). Заметим еще, что в соответствии с разноплеменностью Крита сообщается: «И множество разноплеменных людей вышло с ними...» (Исход, гл. 12).

Первым царем Израиля Библия называет Саула из «колена Вениаминова», бывшего «от плеч своих выше всего народа». После того как пророк Самуил помазал его в цари и «Бог дал ему иное сердце», Саул сразу же отправляется в город филистимлян, где на него находит Дух Господень и он выступает перед «сонмом пророков», став «иным человеком». Поскольку у пророков были «и тимпан, и свирель, и гусли», это событие трудно истолковать иначе, чем коронацию Саула в одной из филистимских провинций. В разговоре с Самуилом Саул называет бога не «мой», как надлежит еврею, а «твой», т.е. Самуила.

Когда Библия описывает бои с филистимлянами, Саул неизменно оказывается в тени. Зато он уничтожает 85 еврейских священников вместе со всем их городом, и о нем идет слава гонителя всех волшебников и гадателей. Саул не дает пленных аммонитян на расправу израильтян, вместо этого он приглашает последних в Галгал, где они «обновляют царство» и устраивают праздник. Он щадит и пленного царя амалекитян, несмотря на исходящий от бога приказ никого из них не щадить, и это не удивительно, так как конец I и начало II книги Царств показывают, что оруженосец Саула – амалекитянин. Очевидно, все это следует понимать так, что и сам Саул – амалекитянин.

Следующего царя, Давида, Библия изображает почти святым и сообщает, что он был белокурым и красивым (на одной из критских фресок также изображен белокурый военачальник). Тем не менее, та же Библия показывает, что Давид – жестокий и коварный деспот и, по-видимому, узурпатор. Саул сообщает: «мне говорят, что он очень хитер», и вся деятельность Давида неоднократно подтверждает это. Через год с небольшим после воцарения Саула Давид во главе филистимского отряда, объявив себя царем, поднимает мятеж, в ходе которого Саул гибнет, а его оруженосец казнен Давидом. Военачальник Саула Авенир пытается провозгласить царем его сына Ионатана, однако обоих убивают по тайному приказу Давида, затем он же казнит убийц.

Чтобы придать своему воцарению видимость законности, Давид лицемерно заявляет о своем посте в знак скорби по Авениру, «и весь народ узнал это, и понравилось ему это, как и все, что делал царь ... И узнал весь народ и весь Израиль в тот день, что не от царя произошло умерщвление Авенира, сына Нирова». Убедившись, что из рода Саула в живых остался лишь хромой на обе ноги сын Ионатана, Давид проявляет к нему «милость ради Ионатана», усыновив его.

Своей резиденцией Давид сделал Иерусалим, расположенный на высокой горе и представляющий собой естественную крепость, где окружил себя филистимской гвардией. Насколько чужд был для своих израильских подданных этот царь, говорят те строки из уже цитировавшейся песни Давида, где он благодарит бога за то, что «Ты избавил меня от мятежа народа моего; Ты сохранил меня, чтоб быть мне главою над иноплеменниками; народ, которого я не знал, служит мне».

Что касается следующего за Давидом паря Соломона, восхваление которого Библией достигает апофеоза, то это не что иное, как образ того же Давида, переработанный с целью отделить его военную, разрушительную деятельность от мирной, созидательной и тем самым вылепить образ мудрого царя-миротворца. Однако это разделение удалось составителям Библии не полностью. Так, оба воцаряются в возрасте 30 лет, борясь с соперниками, и умирают в 70 лет; первые 7,5 лет Давид правит только «Иудеей», т.е. Иерусалимом, а его двойник столько же лет занят возведением «Иерусалимского храма», причем Давид лишен богом этой чести именно из-за своей воинственности; в середине жизни обоих появляются филистимский царь Анхус и тирский парь Хирам. Вместе с тем описание деятельности Соломона имеет большое значение для воссоздания исходной картины.

Было бы интересно выяснить, что мог представлять собой «Иерусалимский храм», построенный Соломоном. Настораживает то, что бог, продиктовавший Ною размеры и устройство его ковчега и на самом высоком инженерном уровне разработавший конструкцию своего собственного переносного, на этот раз хранил полное молчание. «Храм» был построен не из камня (каменным было лишь основание), которого кругом было достаточно, а из импортной древесины. Необычны и пропорции сооружения: длина (с притвором) 70 локтей, ширина 20, высота 30 (локоть = 45 см). Все это больше похоже на корабль, чем на храм, да и гора, на которой он был построен, носила странное название Мориа.
Такое предположение поддерживается и тем, что в «храме» (по другой версии, во дворце Соломона) находилось «море» – отлитый из меди плоский сосуд диаметром 10 локтей, находившийся в правой стороне помещения к юго-востоку, что соответствует расположению Палестины относительно Крита. Можно также предположить, что красный цвет этого медного «моря»  отразился в названии Красного моря, которое евреи якобы перешли посуху во время «Исхода». Также вспомним строки «Одиссеи»: «Остров есть Крит посреди винно-цветного моря ...», где «винно-цветное» обозначает цвет именно красного вина.

Если символическая роль медной модели моря достаточно ясна, то этого нельзя сказать о назначении двух медных же столбов, поставленных у притвора «храма». Они имели 18 локтей в высоту и 12 локтей в окружности и были украшены наверху венцами в форме лилии. Последнее опять переносит нас на Крит, где на одной из фресок Кносского дворца видим так называемого «царя-жреца», увенчанного короной из лилий. Согласно библейскому описанию, края «моря» тоже «походили на распустившуюся лилию». Столбы имели и другой растительный декор, что опять же очень характерно для критского искусства; эта его черта – наследие древнейшего культа растительности вообще и цветов в частности. Однако назначение столбов не было чисто декоративным уже потому, что каждый из них имел собственное имя.

Нам пока неизвестно о существовании подобных предметов в критской державе, хотя это и очень вероятно: Иосиф Флавий, составитель еврейской истории, писал о неких мудрецах, которые были заранее предупреждены о надвигающейся гибели людей «отчасти от силы огня, отчасти же вследствие огромного количества воды»; для спасения своих знаний «они воздвигли два столба – один кирпичный, другой каменный и записали на них сообщение о своем изобретении. Последнее было сделано с таким расчетом, что в случае гибели кирпичного столба при наводнении каменный, оставшийся невредимым, дал бы людям возможность ознакомиться с надписью».

Возможно, столбы «Иерусалимского храма» были символами «Геркулесовых столбов», т.е. скал Гибралтарского пролива, однако более близкая аналогия находилась в западной Прибалтике. Обитавшие там древние пруссы устанавливали во многих местах столбы с изображением двух своих легендарных предков – братьев-вождей Брутена и Видевута. Эти столбы почитались как боги и также носили собственные имена. Среди прусских богов были двое, покровительствовавшие мореплаванию и отождествлявшиеся с древнегреческими братьями-близнецами Кастором и Поллуксом. Эти последние вполне могли быть заимствованы древними греками у критян вместе с различными мореходными знаниями.

Среди других достопримечательностей «Иерусалимского храма» надо отметить 10 медных «умывальниц», стоявших по 5 на левой и правой сторонах. Затрудняясь определить их назначение, обратим внимание на их количество: с одной стороны, не имея отношения к 12 «коленам Израилевым» (чего следовало бы ожидать, если бы сам «храм» имел к ним отношение), оно соответствует 10 царям Платоновской Атлантиды. С другой стороны, здесь можно усмотреть связь с 5 племенами Крита и с 5 филистимскими городами.

Согласно традиции, Соломон вступил на престол около 965 г. до н.э. В III книге Царств указано, что он начал строить «Иерусалимский храм» в четвертый год своего воцарения и через 480 лет после исхода из Египта, следовательно, исход имел место около 1441 г. до н.э. Если же учесть, что 40 первых лет после исхода, в течение которых евреи бродят по пустыне по решению бога, могли быть вставлены составителями Библии из чисто религиозных соображений (этот период описан очень бегло и занят в основном нравоучительными материалами), то для исхода получаем интервал 1441-1400 гг. до н.э. Он практически точно совпадает с хронологическим интервалом извержения Санторинского вулкана 1450-1375 гг. до н.э. (Д. Бинкович и Б. Хейзен). Таким образом, и здесь приводимые Библией сведения подтверждают ее критский подтекст.

Критская колонизация Палестины вызвала крупные сдвиги в жизни местного населения, одним из которых было, очевидно, создание первой в истории человечества алфавитной системы письма. Считается, что ее первыми создателями были финикийцы; у них алфавит был заимствован греками, через которых он попал в Италию к этрускам и латинам. Однако в середине 1950-х годов известный болгарский лингвист В. Георгиев выдвинул гипотезу, согласно которой финикийский, греческий и этрусский алфавиты имеют общее независимое происхождение от древнего критского слогового письма А.
Любопытно, что хотя это письмо еще не полностью расшифровано, удалось прочесть имя «Даведа», которое сравнивают с «Давид». Возникновение же древнееврейской письменности следует относить ко временам не ранее первых царей, о чем свидетельствует прежде всего то, что этот период имеет наиболее подробное во всем Ветхом Завете описание. Поэтому вполне прав католический священник Коппенс, заявивший в выступлении на I конгрессе по библейской археологии и ориенталистике: «Не следует преувеличивать историческую ценность книг Ветхого Завета. Только автор биографии Давида заслуживает своей объективностью названия историка».

Другим важным наследием крито-минойской цивилизации на Ближнем Востоке было развитие мореходства. Расцвет финикийской морской торговли в XII-VI вв. до н.э., с которым связывается появление финикийского алфавита, имел под собой, несомненно, древние и прочные морские традиции бывших хозяев Средиземного моря. Начиная с первых царей, и в Библии появляются частые упоминания о судах и Филистимском море (т.е. Средиземном).

Также в эпоху первых царей появляются в Библии кони и колесницы, особенно неравнодушным к которым был Соломон. Широкое использование коней правящими кругами в этот период подтверждается археологическими раскопками: в древнем палестинском городе Мегиддо в 1928 г. были обнаружены остатки конюшен со стойлами на 228 лошадей, едва ли не более благоустроенные, чем жилища людей.
Знаменательно, что уже одна из древнейших частей Библии – песнь Деборы упоминает суда, коней, колесницы и писцов.

По-видимому, высоко было развито у филистимлян искусство стрельбы из лука, и даже существовали письменные руководства по нему: в 1 главе II книги Царств говорится, что Давид «повелел научить сынов Иудиных луку, как написано в книге праведного». На Крите лучшими лучниками были кидонцы.

Критское происхождение описанных культурных нововведений находит очень любопытное подтверждение на так называемой Люнебергской карте, составленной в северной Германии около 1234 г., но восходящей, как считается, к недошедшим до нас римским источникам. Она сообщает о Крите: «Здесь впервые стали ездить по морю, стрелять из лука, писать; здесь научились верховой езде и музыке».