Глава2. Атос и Портос

Что произошло у графа на аудиенции у короля, Оливье никому никогда не рассказал, но домой он вернулся без портфеля, в отрешенном состоянии. Гримо, едва избавившись от мушкета, куда-то убежал, а Атос, словно в полусне, медленно расстегнул портупею и положил шпагу на стол, развязал завязки плаща, расстегнул крючки камзола, скинул его, даже не заметив, что тот упал на пол, на плащ, ранее соскользнувший с его плеча, бросил на шпагу шляпу и перчатки и рухнул на стул. Рука привычно потянулась к оплетенной соломой бутыли, но в ней не нашлось ни капли вина. Граф, а впрочем, не граф, а некто по имени Атос, выругался. Теперь он часто ругался: словно его словарный запас закончился, и божба стала удобна на все случаи жизни.
Атос перевел взгляд на сброшенную на пол одежду, и на мгновение в нем промелькнуло выражение боли: он увидел в сброшенной одежде кокон, из которого вместо бабочки вылупился червяк. Этот плащ, этот камзол – это то, что осталось от прежней жизни, это были останки оболочки графа де Ла Фер.  То, чем он теперь стал – это отрешенный от всего, что несет радость, человек-червяк. И потребности у него будут как у этого безмозглого создания. Атос - этот тот, кто пойдет по жизни, пока она не прекратится, с твердым знанием: женщины, зло от сотворения мира, не для него. Само имя будет говорить за него тем, кто знает о Святой горе. А тем, что не знают, он объяснит, навеки отвратив их от своей персоны.
Он ощущал себя глубоким стариком, прожившим жизнь без толку, не оставившим за собой ничего, кроме разбитых надежд и неосуществленных планов.
Сегодня он говорил с королем и передал в его руки тот самый портфель с докладной запиской, чертежами и списками. В глубине души он все же ждал, что его величество предложит ему заняться всей перестройкой флота, но король молча принял документы, кивнул и перевел разговор на воспоминания. Атос тщательно готовил те слова и аргументы, которые собирался привести Луи13, чтобы объяснить свой отказ принять командование над строительством кораблей, если король ему это предложит, но король даже не заикнулся об этом. Стало больно и обидно, и понятно почему: ведь он сам не мог себе уяснить, чего хочет, но молодой человек ничем не выдал своего разочарования, и в ту минуту, когда понял, что аудиенция закончена, откланялся со всей возможной церемонностью и пятясь покинул королевский кабинет.
Всю дорогу домой его разбирал горький смех человека, обманувшегося;в своих мечтах. Но он не смеялся: рядом был его новый лакей Гримо, о котором Атос знал пока недостаточно, чтобы позволить себе быть самим собой. Конечно, он, сын своего времени, привык не обращать внимание на третье сословие, если только это не были его слуги. Но на том пути, что избрал для себя бывший граф, слуг, больше одного, не предполагалось. Это даже не была поблажка самому себе, это была насущная необходимость, без которой жизнь бы усложнилась совсем не с той стороны, что он собрался себе усложнять. Гримо он нашел случайно, в первый же день пребывания в Париже: тот стоял на Турнельском мосту с потерянным видом, бессильно уронив руки вдоль своего длинного нескладного тела, и приоткрыв рот, таращил глаза на проезжавших и проходивших горожан. Его едва не сбила телега, и Атос успел оттащить его за шиворот буквально из-под колес.
Бедняга принялся благодарить знатного прохожего так многословно, что Атос поморщился.
- Какого черта ты торчишь здесь посреди дороги? Неужели не ясно, что рано или поздно тебя зашибет какой-нибудь повозкой или собьет на скаку всадник?
- Господин уже понял, что я из провинции, и был настолько великодушен…
- Оставим в покое мое великодушие. Я спросил, что ты делаешь на Турнельском мосту?
- Думаю, куда мне податься теперь, - грустно ответил парень. – Меня обокрали.
- Ты не из Парижа?
- Я с юга, из Прованса. Там есть такая деревня - Гримо.
Атос задумался на минуту, поглядывая на парня и что-то прикидывая.
- Мне нужен лакей, пойдешь служить? – неожиданно предложил он.
- К вам господин? – растерялся провинциал. – А я сумею?
- Если умеешь ездить верхом и знаешь, как обращаться с лошадью, остальное, при желании и прилежании – дело наживное.
- Я деревенский, к лошадям привычен, - обрадовался парень.
- Это не за деревенской клячей присматривать: у меня андалузец. Впрочем, я тебе объясню, в чем состоит твоя служба. И как с оружием обращаться – тоже объясню.
- Я стрелять умею, - улыбнулся новообретенный лакей.
- Это хорошо. Называть я тебя буду по имени твоей деревни – Гримо. Об оплате поговорим через месяц: я хочу тебя увидеть в деле. Если сойдемся характерами – не пожалеешь, что пошел ко мне в услужение. Только одно условие: чтобы я от тебя не слышал лишнего слова. Я покажу тебе знаки, учись их понимать и запоминать.
- А? - только и смог выговорить Гримо, но Оливье предупредил его вопрос.
- Мое имя – Атос. Просто господин Атос.

                ****

Гримо надежды оправдал, и Атос оставил его у себя. Некая суетливость, которая была у лакея поначалу, постепенно сменилась спокойной уверенностью, хотя еще довольно долго его южный темперамент подводил Гримо: он мог броситься исполнять приказание господина, не разобравшись толком, что от него требовалось. В награду он получал подзатыльник, а рука у господина Атоса была тяжелой.
Молодые люди (Гримо толком не знал своего возраста, но, судя по всему, он был на пару лет старше своего хозяина), жили спокойно, каждый проводя день соответственно своему положению: Атос пил и играл, проигрывая все, что получал от поверенного, и делал это с упоением. Гримо занимался всем: домом, хозяйством, оружием господина, лошадью господина, поручениями господина, но был доволен и счастлив – у него был дом и работа. Атос платил ему каждый месяц, никогда не задерживал плату, на какой бы мели не сидел сам, и, нередко случалось, что Гримо выручал их в тяжелую минуту из скопленных денег, ничего не говоря хозяину.
Оливье чувствовал, что все глубже погружается в болото, из которого ему не выбраться. К вину и игре прибавились дуэли: он не упускал ни единого шанса пустить кровь почти без повода случайному противнику или себе. Ранения у него бывали, скорее царапины, но не без этого, хотя, пока удавалось обойтись помощью одного Гримо: парень оказался сметлив и по части первой помощи при ранении.

Господин Портос появился в жизни Атоса при довольно забавных обстоятельствах. Они играли в кости в «Сосновой шишке» - харчевне, которую Оливье уважал больше других за относительную чистоту и великолепную кухню. Игра шла спокойно, ставки были небольшими, и отсутствие азарта восполнялось приятной беседой. Речь зашла о борьбе и о том, какие приемы в ней самые действенные. Атос приводил в пример древних греков, а сидевший за столом, но не участвующий в игре молодой человек высокого роста и не по годам мощного телосложения, внимательно слушал, покручивая довольно пышные усы. После утверждения Атоса о том, что знание приемов борьбы важнее физической силы, незнакомец не выдержал.
- Вот вы утверждаете, что можете с помощью известного вам приема уложить на лопатки любого силача?
- Я не утверждаю, - улыбнулся Атос, - я знаю это.
- Не хотите ли попробовать? – вдруг предложил незнакомец.
- Прямо здесь? – поднял брови Оливье. – Это уместно? Мне кажется, трактир не то место…
- То, то самое! – закричали с разных сторон. – Просим, господа.
- Извольте, - пожал плечами тот, кого еще недавно считали графом. – Если вам так угодно… - он не спеша скинул плащ и камзол, но тут кто-то затребовал снять и рубашку. Еще раз пожав плечами молодой человек скинул и ее, явив великолепно развитую и гармоничную мускулатуру фехтовальщика, и стал в непринужденной позе, подняв глаза на противника. Противник выглядел впечатляюще: кроме роста больше шести футов, он обладал таким мощным торсом, что, по одному только впечатлению, мог свалить и быка, а не только человека. При малейшем движении его мышцы на руках и груди грозно вздувались, плечи и колоннообразная шея могли выдержать даже портик античного храма, и весь его облик выражал такую непреклонную силу, что зрители, с нетерпением ожидавшие этого поединка силы и ловкости, застыли в восхищении.
Противники сошлись на выделенном пятачке пола, выстеленного свежей соломой. Пригнувшись, они какое-то время неспешно кружились вокруг какой-то незримой оси, выискивая уязвимую точку у противника, и не давая возможности друг другу осуществить захват. Потом произошло что-то непонятное: великан попытался было ухватить Атоса, но тот ускользнул из-под захвата гибким и неуловимым для глаза движением, поймал руку противника, бросок через бедро – и вот уже великан лежит на полу, ошеломленный и растерянный.
Атос протянул ему руку, помогая подняться.
- Этого не может быть, - пробормотал гигант, - отряхивая солому с волос. – Тут что-то не так.
- Портос, вы не правы: все было сделано по правилам, - успокаивающе проговорил какой-то карабинер, наблюдавший схватку с видом знатока, – Вы не хотите признать, что не всегда сила идет впереди ловкости?
- Мы можем повторить, если вы пожелаете, - предложил Атос, вновь отбросив рубашку, которую он уже хотел надеть.
- Нет смысла, - добродушно махнул рукой великан Портос, который опасался второй раз оказаться на полу под взглядами поклонников его силы, – У вас какой-то секретный прием, который мне не известен. Разве что, вы ему меня научите? – и он с надеждой протянул руку Оливье.
- С удовольствием, - ответил тот, отвечая на рукопожатие. – С кем имею честь познакомиться?
- Портос.
- Атос.
Молодые люди посмотрели друг на друга с некоторым изумлением и дружно расхохотались. И Атос поймал себя на том, что в смехе его нет уже привычного ему сарказма.