Глава6. Погреб

Захлопнув дверь за Гримо, Атос привалился к ней спиной и шумно выдохнул: на какое-то время он почувствовал себя хозяином положения, и пришло понимание, что «шутка» затягивается, а для этого ему уже требовалось серьезно обдумать оборону дверей.
Но прежде следовало заняться раной Гримо, которая была наспех перевязана какой-то тряпкой. Света было маловато, Атос усадил Гримо напротив отдушины, от которой на полу лежал слабый солнечный зайчик, и с трудом снял с него повязку. Воды не было, пришлось отмачивать ее вином. Гримо кряхтел, но терпел.
- И как это тебя угораздило? – поразился мушкетер, без затей отрывая рукав рубашки лакея. – Можешь говорить, мне не до твоих жестов сейчас.
- Лошади! Я лошадей хотел защитить! А они на меня – с вилами! – жалобно прокряхтел бедняга.
- Погоди! Вот только выйдем отсюда, я с ними разберусь! – пообещал Атос и замер, держа руки над головой Гримо: его осенила отличная мысль. – Только, друг мой, выйдем мы отсюда не раньше, чем за нами явятся друзья.
- А если не явятся? – рискнул предположить Гримо.
- Гримо, если вы не прекратите говорить глупости, я снова запрещу вам разговаривать! – вспылил Атос. – Это исключено, запомните хорошенько: наши друзья не могут нас бросить в беде. Значит, мы должны их ждать и обдумать, как выдержать осаду. Наше оружие при нас, вокруг достаточно бочек и хвороста для укреплений, а едой и вином мы обеспечены. Правда, тут еще есть крысы, - добавил он с некоторым сомнением в голосе, избегая уточнять, что не питает к ним ничего, кроме омерзения, - но на свою территорию мы их не пустим.
- А хлеб? – робко уточнил Гримо.
- Его можно просунуть в отдушину на вилах! – Атос почувствовал вдохновение. – Мясо тоже. Живем, Гримо!
И они зажили в осаде. По всем правилам устроили эскарпы и контрэскарпы, переругивались утром и вечером с хозяином, не давая ему зайти в погреб за припасами и медленно разоряя трактирщика в отместку за предъявленное обвинение в изготовлении фальшивых луидоров, наслаждались вкуснейшими колбасами и ветчиной и попутно развлекались тем, что били оставшиеся бутылки вина, которые Атос очень ловко открывал, отбивая им горлышки шпагой.
К концу первой недели Атос немного приуныл: стал меньше говорить, но больше пить. Обстановка в сыром и холодном погребе не располагала к веселью, а д’Артаньян, по расчетам мушкетера, уже должен был вернуться из Англии и поинтересоваться судьбой друзей.
Голос Рошфора за дверью прозвучал, как трубный глас.
- Эй, господин Атос! Вы живы! Выходите, вы мне нужны!
- С какой стати я должен вам верить? – Атос подошел к двери и взвел курок у пистолета: подойти ближе у него не получалось – мешали укрепления в виде вязанок хвороста и бочек. – Может, вы явились по приказу кардинала арестовать меня?
- У меня есть такой приказ, граф! – Рошфор, спустившись по ступенькам, ведущим в погреб, прислонился к двери, чтобы было удобнее говорить, не повышая голоса. – Если вы не подчинитесь, я вынужден буду доставить вас силой.
- Сначала попытайтесь меня отсюда достать, - насмешливо подзадорил его Атос. – Клянусь, это будет непросто.
- Вот драки я как раз и не желаю, упрямая вы голова, - попытался урезонить его Рошфор. – Кардиналу нужно с вами поговорить: он велел передать, что у него есть к вам деловое предложение.
- Даже так! – присвистнул с той стороны двери мушкетер. – И чем я обязан, скажите на милость, такому вниманию?
- Красному портфелю скажите спасибо, - негромко бросил в ответ кардинальский любимец. – Это мне велел вам сказать его преосвященство, если вы будете артачиться.
Последовала минута молчания, потом Атос негромко произнес: «Я выйду, Рошфор, но распорядитесь насчет ванны. В таком виде, в каком я сейчас, я не могу предстать пред светлые очи кардинала.»
                ****
- Сколько вы просидели в этом погребе? – Рошфор придержал коня, чтобы Атос поравнялся с ним. – Вам так не хотелось оттуда выходить потому, что за вами явился я? Вы ждали ваших друзей?
- Теперь это уже неважно, - Атос потрепал по шее почтового коня, мысленно порадовавшись, что Анхель стоит у Тревиля в конюшне, а не пал от рук коновала на постоялом дворе. – У вашего хозяина, Рошфор, великие планы?
- Вы совсем не знаете, как вы выразились, этого хозяина, граф, а… хорошо-хорошо, Атос: я всякий раз забываю о вашей просьбе, - Рошфор скептически улыбнулся на протестующий жест мушкетера, - а пытаетесь судить о нем с высоты своей неприязни.
- У меня нет поводов говорить о нем как о политическом или государственном гении.
- Это пока. Его преосвященство затеял грандиозные перемены во Франции, но его не понимают или не хотят понять.
- Рошфор, вас послали меня уговаривать дорогой? Я одного не могу понять: как вы, золотая кость нашего дворянства, можете быть в окружении этого интригана?
- Я вам отвечу опять же: вы не знаете Ришелье.
- Человек, снесший голову Шале, для меня не может быть авторитетом.
- В вас говорит сейчас упрямство нашей знати, Атос.
- Во мне говорит сейчас мое представление о чести и порядочности, - твердо ответил мушкетер и поднял лошадь в галоп. Рошфор, само собой, не стал отставать от него. На следующий день они въехали в Париж и, не переодевшись с дороги, отправились прямиком к кардиналу Ришелье.
                ****
Ришелье принял Атоса почти сразу, что говорило о его заинтересованности во встрече с молодым человеком. Он окинул вошедшего пронзительным взглядом, который мало кто выдерживал, но на Атоса это не произвело впечатления. Кардинал пригласил мушкетера сесть, а сам, напротив, встал и прошелся по кабинету. Поворошил кочергой прогоревшие поленья в камине, отчего дождь искр всполохом осветил лицо сидевшего перед ним человека. Кабинет был огромен, и без жара камина в нем было бы слишком холодно даже в летний день.
- Я ценю, господин граф де Ла Фер, что вы не стали терять время и прибыли на аудиенцию прямо с дороги, - кардинал по-птичьи склонил голову на плечо, вглядываясь в лицо собеседника.
- У меня не было выбора, ваше высокопреосвященство, - без улыбки отпарировал мушкетер, заставив себя сделать вид, что ему все равно, что кардинал обращается к нему, как к графу.
- Это вы напрасно: какой-то выбор есть всегда, - натянуто улыбнулся Ришелье, чутко уловив настрой своего собеседника. – Вы устали с дороги, поэтому я сразу перейду к делу.
- Я слушаю вас, ваше высокопреосвященство, - Атос выпрямился в своем кресле, готовясь к словесному поединку: он мог только предполагать, что темой их беседы может стать его докладная королю.
- Месяц назад я беседовал с его величеством о нуждах Франции, и о ее положении на суше и на море: на море оно особенно незавидно. – Ришелье не спускал глаз с лица собеседника. Атос в знак согласия чуть заметно кивнул. – Мы говорили с королем о возможности создания флота, и его величество вспомнил о портфеле, который несколько лет назад преподнес ему некий дворянин, весьма радевший о французском флоте. Вы знакомы с этим дворянином?
- Предположим, - сухо улыбнулся мушкетер. – Это знакомство меня обязывает к чему-то, монсеньор?
- Будем считать, что оно вам должно льстить, потому что, ознакомившись с положениями докладной записки, его величество передал мне, так сказать, бразды правления этим делом, а я решил, что наилучшим выходом будет вручить непосредственно автору этой докладной все возможности для исполнения поистине великой задачи. Как Гроссмейстер навигации я буду приглядывать за ее исполнением. Могу вам сообщить, что уже в этом году на верфях Голландии и Швеции нам построят восемнадцать кораблей, в планах еще шесть, и даже это не предел: у нас есть возможность и острая необходимость в своем военном флоте. – Ришелье бросил острый взгляд на раскрасневшееся лицо графа де Ла Фер и удовлетворенно улыбнулся. – Могу добавить, что при заказе этих судов мы активно пользовались списками и адресами мастеров, которые прилагались к докладной. А теперь, господин граф, - Ришелье сел напротив Атоса, - поговорим начистоту. У вас, если вы согласитесь заняться этим вопросом, будут большие права и еще большие полномочия. Вы учились в Англии, не так ли?
Атос, изрядно ошеломленный происходящим, только утвердительно склонил голову.
- Прекрасно! В случае необходимости вам придется съездить к нашим соседям. Вам могут понадобиться немалые средства, и вы…
- Ваше высокопреосвященство, - Атос, кусая губы, рискнул прервать кардинала, - мы говорим об этом назначении, как о вопросе решенном, а, между тем, я нахожусь на королевской службе и без решения короля об отставке не могу даже думать о …
- О том, чтобы перейти на службу ко мне? – это вы хотели сказать, граф? Если вас останавливает только это, а не то, что скажут ваши друзья и сослуживцы, - прозорливо усмехнулся кардинал, - то не вижу в этом никакого противоречия: вы получаете повышение благодаря заслугам, оказанным государству еще до зачисления вас в полк де Тревиля. Я уже не говорю о том, что плащ мушкетера – это не та форма, что к лицу вашей знатности. Оставим эти тонкости, у нас есть дела поважнее: мне необходимо представить вам своего агента в Англии. Через него вы сможете быть со мной на секретном канале, о котором никто не догадается. Эта женщина (да, не удивляйтесь, это женщина) умна, находчива, обворожительна, и дьявольски опасна для врагов. Я просил ее прибыть ко времени вашей аудиенции, надеюсь, она уже в соседней комнате, - Ришелье позвонил и вошел его секретарь Шарпантье. – Мадам прибыла? – спросил кардинал.
- Баронесса уже четверть часа ждет приказаний вашего преосвященства, - поклонился Шарпантье.
- Пусть войдет.
Атос не без любопытства посмотрел на дверь: характеристика кардинала, данная своей шпионке, вызвала у него слабый, но все же интерес. Вошедшую женщину он разглядел не сразу: дорожный плащ с низко надвинутым капюшоном скрывал ее лицо, оставляя на свету прелестные алые губы.
- Баронесса, позвольте представить вам графа де Ла Фер. Надеюсь, он будет принят в число наших друзей уже в ближайшие дни.
Дама, не отбрасывая капюшона, протянула руку Атосу, губы ее приоткрылись, показывая жемчужные зубки. Их не портила даже дырочка слева, рядом с глазным зубом.
- Я рада нашему знакомству, господин граф, - от нежного сопрано у Атоса все поплыло перед глазами, и в этот момент баронесса откинула капюшон хорошо отточенным движением кокетки: Анна де Бюэй смотрела на него с невыразимой насмешкой и в прозрачных глазах ее плясали чертики.
Эффект от ее узнавания был совсем противоположен тому, что она ожидала: Атос быстро пришел в себя, он не был раздавлен ее появлением, по крайней мере, по его виду нельзя было сказать, что он потрясен или возмущен. Он встал, отвесил поклон кардиналу, небрежно кивнул даме и, выпрямившись, глядя прямо в глаза Ришелье, заговорил: - Ваше высокопреосвященство, у меня было достаточно времени обдумать ваше предложение. Как ни соблазнительно оно для меня звучит, по трезвому размышлению я пришел к выводу, что я недостаточно подготовлен для такого серьезного и масштабного предприятия. К тому же служба королю в том качестве, в каком я служу его величеству ныне – это для меня дело чести, и более соответствует моим наклонностям и способностям. Мне жаль, что я невольно, возможно, подал вам некие надежды на свой счет, но дело обстоит именно так: я остаюсь в рядах полка.
- Пока очередная дуэль не приведет вас на эшафот, сударь! – вскипел кардинал.
- Все в руках Божьих, - невозмутимо возразил мушкетер. – Вы разрешите мне откланяться?
 - Идите, и постарайтесь не давать мне повода выступить проводником Господних решений, - резко ответил Ришелье.
Глядя, как по военному, на каблуках, развернулся, выходя, Атос, - Ришелье пробормотал ему вслед: - Почему он изменил свое решение?
- Я думаю, что мне это известно, - едва слышно пробормотала миледи Винтер.
                ****
Атос, выйдя от кардинала, только ненадолго заскочил домой и, велев Гримо собираться, в тот же день отправился в Амьен, в тот же трактир, в котором так долго просидел в погребе. Хозяин был в шоке, но на этот раз мушкетер обосновался в номере и принялся дожидаться друзей. Раз их не было в Париже, значит, они задержались в пути дольше, чем он рассчитывал.
Чтобы не скучать, Атос опять взялся за вино, и очень быстро дошел до состояния, в котором его лучше было не видеть. На этот раз у него был основательный повод напиваться.