Глава 5

В редкие минуты спокойствия Зина уходила в сторонку и тихонько напевала песни, что когда-то слышала от бабки, матери. Так было чуть легче.
— Зина! Иди скорей! Тебя Петр Максимович зовёт! — запыхавшись, прибежала к сидящей на поваленном дереве Зинке Люся, медсестричка, недавно появившаяся у них в госпитале, — Там сложного привезли, поговори с ним!
Зина, прервав песню, с лёгким вздохом поднялась и поспешила к ожидавшим её людям.
Когда в госпитале появлялся пациент, у которого было тяжёлое ранение или такой, спасение которого было возможно разве что чудом, звали Зину. Она как никто другой умела утешить, успокоить, а порой — наоборот, разговорить.
В этот раз привезли лётчика. Пытаясь посадить подбитый самолёт, он спикировал на небольшой лес, а потом катапультировался, когда понял, что посадка не получится, а толку от его падения вместе с машиной не будет.
И всё бы хорошо, да судьба и тут не была добра, и лётчик приземлился очень неудачно, сломав обе ноги и пропоров бок острыми ветками при падении. Надежд на быстрое выздоровление не было, о полётах тоже можно было забыть на несколько месяцев, если не навсегда. Лётчик в отчаянии отказывался от операции, мол, зачем, если полгода вне строя, да и потом ещё неизвестно, допустят ли к самолётам.
**
— Ну, здравствуй, здравствуй, покоритель небес и болот, — шутливо пропела Зина, входя в палату к упрямому лётчику.
— Что это вы, товарищ лётчик, наших докторов работы лишаете? — она присела на стул у кровати и улыбнулась, а глаза остались серьезными.
— Да какой я теперь лётчик, не дадут мне больше штурвал, — раненый сбился на полуслове и закашлялся: пока его не нашли, он несколько часов пролежал на краю полузамерзшего ещё болота, и это не прошло даром — к переломам и ране на боку добавился бронхит.
— Да отличный лётчик ещё будет из вас! Наш Петр Максимович знаете, какой мастер людей собирать да чинить? Вам и не снилось!
Лётчик молча отвёл глаза к стене.
— Ну, вы подумайте, а я попозже загляну еще к вам, ладно? — и не дожидаясь ответа, Зина вышла.