Сахара. Глава 2

Пустынная ночь протекает довольно быстро. Встревоженная разными волнующими снами Сахара проснулась от того, что ее толкает в плечо Сафина. Протерев глаза и присев на своем покрывале, Сахара посмотрела на сестру, которая, глядя на нее, проводила двумя пальцами по горлу, от подбородка, к груди.

- Вода есть в кувшине, Сафина, почему ты меня так рано разбудила? - улыбнулась Сахара и приобняла свою сестру, чтобы та не подумала, что она на нее сердится.

Сафина еще раз провела пальцами по горлу, а затем обхватила себя руками, будто подрагивая, и снова просящим взглядом уставилась на сестру.

- Холодную хочешь? – улыбнулась Сахара.

Сафина кивнула, и ее лицо тоже осветлилось в лучезарной улыбке. Сафина не могла говорить. С самого детства она не сказала ни слова. Для Наби это было большим ударом, осознавать, что девочке предстоит провести всю жизнь в борьбе с этим недугом. Он долго винил себя, говоря, что Сафина получила этот недуг за его грехи, но, со временем, мольбы Сахары о том, чтобы он не корил себя дали результат и Наби смог немного успокоиться. К тому же, за столько лет Сахара и Сафина научились прекрасно общаться. Сафина все понимала и слышала, просто не могла вымолвить ни слова, и Сахаре нужно было только научиться понимать ее жесты, что она успешно и делала.

Погладив сестру по голове, Сахара поднялась на ноги и стала приводить себя в порядок, чтобы пойти к колодцу и зачерпнуть для Сафины холодной воды. Она отряхнула свою одежду, поправила волосы и умылась водой, стоявшей в углу шатра. Завершив свой образ, она повернулась к своей сестре и посмотрела на нее вопросительным взглядом:

- Ну, как? – спросила она, сделав полный оборот, чтобы сестра смогла полностью ее осмотреть.

Сафина, внимательно изучив Сахару, улыбнулась и показала двумя пальцами на глаза, а затем коснулась ими губ. Этот жест означал то, что она любит то, что видит, иначе говоря, ей нравится.

Подмигнув сестре, Сахара взяла кувшин, чтобы наполнить его водой и вышла из шатра. Стоянка понемногу начинала просыпаться. Она шла тихонько, чтобы никого не разбудить. В нескольких метрах от их шатра спал отец, предпочитавший сон под открытым небом, исключение составляли только ветреные дни. Пройдя практически через всю стоянку, Сахара встретилась лишь с несколькими слугами, поднявшимися пораньше, чтобы начать подготовку животных. Солнце еще не вышло из-за горизонта, но небо было уже довольно светлым, было не холодно, дул лишь небольшой ветерок, обдававший Сахару приятной прохладой. Когда она подошла к колодцу, то увидела, что возле него стоит один из караванщиков, сидевших вчера с отцом у костра.

Это был Кирам. Он был довольно отчаянным юношей, любившим рискованные предприятия. У людей в округе и у ее отца, Кирам имел весьма сомнительную репутацию неопытного, но горячего юнца, который мог с легкостью согласиться на любое пари, если его обвинить в трусости. Он легко мог поссориться с любым человеком, имевшим неосторожность бросить в его сторону какое-либо сомнительное слово. Несмотря на взбалмошный характер, Кирам прослыл, как довольно успешный караванщик для своего возраста и многие предрекали ему большое богатство к сорока-пятидесяти годам, если, конечно, с его любовью к неприятностям, он до них доживет.

Кирам и Сахара были знакомы друг с другом, ведь, он бывал у них дома и, как и любому другому гостю, Наби представил ему своих дочерей. Зная, что будет невежливо, если она не поприветствует Кирама, Сахара опустила глаза, и уже хотела, было, открыть рот для того, чтобы что-то сказать, как диалог начал сам юноша.

- Прекрасное утро, не так ли? – он посмотрел на Сахару своим пронзительным взглядом и уважительно поклонился. Он был чуть выше среднего роста и имел довольно крепкое телосложение, лицо его было выразительным и острым, взгляд пронзительным, можно даже сказать пугающим. Подбородок и щеки были затянуты аккуратно стриженой черной бородкой, а волосы, неприкрытые сейчас тюрбаном, спадали черными прямыми прядями на его плечи.

- Нет ничего прекраснее, чем утро нового дня, посланное нам по благодати самим Всевышним. – ответила Сахара, тоже поклонившись и подходя поближе к колодцу.

Кирам улыбнулся, он был приятно поражен тем, что Сахара абсолютно его не боялась и не смущалась перед ним. Хоть она и старалась не поднимать взгляд, но он чувствовал, что это скорее дань этикету, чем реальное смущение.

- Я согласен с вами, прекрасная Сахара. Я вижу, что ваш почтеннейший отец, вложил в вас добрую частицу своей мудрости. – он улыбнулся еще шире и снова опустил голову в поклоне, на этот раз, выражая уважение, скорее к ее отцу, чем к ней.

- Благодарю, вас. – ответила Сахара, она взяла деревянное ведерко, стоявшее у колодца, зная, что ей не пристало продолжать самой диалог с мужчиной. Однако Кирам, поняв, что поставит ее в неловкое положение, если также продолжит просто стоять рядом с ней и разговаривать, быстро нашел выход из положения.

- Вы позволите вам помочь, прекрасная Сахара?

- Если вам не трудно. – ответила она, стараясь делать это сухо, но так, чтобы не выглядело равнодушно или грубо.

- О, что вы, это меньшее, что я могу сделать, после того, как вы проявили ко всем нам такое почтение, разлив вино по нашим кубкам. – он бросил ведро в колодец. - Кстати говоря, вино было отменным, таким сладким, что я, на секунду, даже засомневался, что пью именно вино.

- Думаю, что отец будет очень рад услышать ваши комплименты. – Сахара думала о том, как ей начать с Кирамом разговор о шатре, но юноша, по-видимому, желавший продлить разговор, заговорил о нем сам.

- Жаль, что вы вчера покинули нас, не дослушав прекрасную историю Бадра. – сказал Кирам улыбаясь и поднимая со дна колодца воду.

- Что ж, я думаю, что если отец счел ее интересной, то непременно расскажет нам с сестрой ее концовку. А вы сочли ее интересной? – она впервые посмотрела прямо ему в глаза. Два уверенных взгляда встретились где-то в воздухе и, словно по волшебству, между ними просвистел небольшой ветерок.

- Да… - сказал Кирам, сам немного смутившись взглядом девушки. – История довольно интересная. Правда, если говорить откровенно, немного мрачноватая.

- Я была уверена, что вас ничем нельзя напугать. – Сахара построила свое предложение так, чтобы оно одновременно выглядело и, как комплимент и, как издевка. Нечего и говорить, это сразу привело Кирама в замешательство и он не нашел ничего лучше, чем улыбнуться, поверженный этим словесным ударом.

- Так и есть, прекрасная Сахара, я ничего не боюсь. – он достал ведерко и наполнил кувшин девушки холодной водой.

- Я всегда в это верила. – сказала она с улыбкой, поднимая кувшин. Она специально использовала слово «верила», вместо «знала», чтобы ее фраза опять прозвучала как комплимент-издевка. - Я вам очень благодарна за помощь, уважаемый Кирам и желаю, чтобы с вами всегда пребывала благодать Всевышнего. А теперь, прошу меня простить, моя сестра очень хочет холодной воды.

Она развернулась и зашагала в сторону своего шатра. Кирам остался у колодца наедине со своим недоумением в глазах, в то время как Сахара, ехидно улыбаясь, думала о том, как прекрасно начинается этот день. Она всегда умела общаться с мужчинами, держа их на определенном расстоянии, и всячески подтрунивая каждый раз, когда они пытались оказать ей знаки внимания. Обычно, ей это всегда поднимало настроение, но сегодня ее ехидная улыбка быстро сошла на нет, когда она вспомнила о своих вчерашних мыслях.

В голове снова пронеслась история о шатре. Загадочность этой истории заставляла сердце Сахары биться чаще, она чувствовала, что-то необычное, что-то такое, что сама не могла для себя описать. Она настолько погрузилась в себя, что сама не заметила, как дошла до шатра, в котором ее уже ждала Сафина.

- Вот. – Сахара протянула сестре кувшин с холодной водой. – Надеюсь, что ты довольна. Из-за тебя мне пришлось встретиться у колодца с Кирамом.

Сделав несколько глотков из кувшина, Сафина, вдруг, остановилась и внимательно посмотрела на Сахару. Она сильно сдвинула брови и покрутила ладонью вправо-влево.

- Да нет, Сафина, конечно, это не плохо, но ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь. – она улыбнулась и легла на покрывало.

Сафина, отложив кувшин, все еще продолжала смотреть на сестру возмущенным взглядом. Как она не старалась показать недовольство, но ее детские невинные глаза, могли изобразить лишь смешную имитацию этого чувства. Сафина показала указательным и средним пальцами на Сахару, а затем приложила их ко лбу, все еще пытаясь выглядеть недовольной.

- Это я глупая? – Сахара вскочила и, бросившись на сестру, принялась ее щекотать. – Сейчас я научу тебя, как называть меня глупой! Не хватало мне еще, чтобы ты меня учила общаться с мужчинами!

Сафина беспомощно валялась на покрывале, улыбаясь от щекотки, но, по-прежнему, не способная издать ни звука. Наконец, она постучала Сахаре по плечу, давая знак, что пора бы уже остановиться. Старшая сестра, успокоилась и, поднявшись с покрывала с умилением посмотрела на Сафину. Ее растрепанные прямые волосы прикрывали искрящиеся любовью к старшей сестре глаза, а забавная улыбка говорила о том, насколько Сафина чувствует себя спокойно в присутствии Сахары.

- Рассказать тебе, как я его приложила у колодца? – спросила Сахара, начиная понемногу собирать вещи.

Сафина покачала головой, а затем указательным и средним пальцами показала себе за спину, через правое плечо, после чего этими же пальцами, указала в направлении, в котором был главный костер стоянки, за которым сидели караванщики.

- Хочешь, чтоб я рассказала то, что было вчера у костра? – спросила Сахара, подняв брови, делая вид, что не до конца понимает свою сестру.

Сафина согласно закивала и, поднявшись с покрывала, вслед за сестрой, принялась собирать вещи. Сахара рассказала Сафине все, что услышала вчера от Бадра, не упустив ни одной маленькой детали. Она всем делилась с сестрой. Это безграничное доверие, которое между ними было, формировалось годами, и разрушить его было невозможно. Сафина верила всему, что говорила Сахара, а она, в свою очередь, знала, что может что угодно рассказать сестре и та поймет ее и не осудит.

Когда история была окончена, вещи были уже собраны. Сафина, с интересом слушавшая весь рассказ своей сестры, немного призадумалась, точно так же, как и сама Сахара вчера перед сном. Ведь у каждого человека есть свои желания и он, невольно, задумывается о том, какой была бы его жизнь, если бы они все исполнились. Заметив эти мысли во взгляде Сафины, сестра, потянула ее из шатра, чтобы позавтракать перед предстоявшим путешествием к дому.

Солнце уже немного поднялось из-за барханов, и стоянка кипела жизнью. Погонщики готовили верблюдов, туда-сюда шныряли слуги с водой, все шумели и торопились. Нужно было вовремя выступить, чтобы хоть небольшой участок пути пройти при комфортной температуре, прежде чем пустыня снова раскалится и начнет очередной бой в своей бесконечной войне с караванщиками. Сестры увидели, что постель их отца была уже собрана, и возле нее на песке было разложено покрывало с водой, хлебом, небольшими кусочками заранее заготовленного мяса. Также на столе стояли горячо любимые Сафиной египетские финики. Увидев их, младшая сестра бросилась к полотну, но Сахара вовремя ее удержала.

- Отца пока нет, дождемся его, посмотри пока, какое красивое сегодня небо. – Сахара указательным пальцем подняла подбородок своей сестры и та устремила свой взгляд в высоту.

Небо в то утро, вправду, было прекрасным. Переливаясь с бело-багряных оттенков на востоке до темно-синих оттенков на западе, оно было буквально испещрено высокими тонкими облаками, которые плыли по нему, будто перья чудесной божественной птицы, пролетевшей ночью прямо над их стоянкой. Звезды уже окончательно потухли, но месяц, отдававший синевато-молочным оттенком, все еще виднелся. Сафина указала на него двумя пальцами, а потом поднесла их к своим губам.

- Да, я тоже люблю луну, прошептала Сахара. – она всегда любила лунный свет, наверное потому, что ее комната в их доме выходила окном на огромную пустынную равнину и каждую ночь Сахара садилась у этого окна, чтобы видеть как прекрасная и свободная луна освещает остывший ночной песок своим ласковым светом. В эти моменты она мечтала о том, какой будет ее жизнь, как она будет счастлива и свободна, словно ее небесная подруга. Казалось, что эти времена прошли так давно, еще, когда она была ровесницей Сафины, но равнодушно смотреть на луну она не могла до сих пор.

- Доброе утро, дочери мои. – почтенный Наби вернул своих дочерей с мечтательных небес на землю. – Вы не садились есть без меня? Мне очень приятно. Как вам спалось?

- Все хорошо отец. – ответила с улыбкой Сахара, присаживаясь рядом с покрывалом, на котором был разложен завтрак. – Мы с Сафиной быстро заснули, даже не слышали, как ты вернулся. Вы, наверное, долго сидели у костра? Ты успел отдохнуть?

- Да, Бадр попотчевал нас очень интересной историей, жаль, что тебе пришлось уйти и не дослушать ее до конца, доченька, думаю, что тебе было бы интересно. Ты ведь любишь всякие небылицы. – Наби улыбнулся и, разломил хлеб на несколько кусочков, протягивая сначала старшей, а затем младшей из своих дочерей.

- Я хотела вчера остаться, чтобы дослушать, но решила, что это будет непочтительно мне одной сидеть в присутствии стольких мужчин, даже рядом с тобой, отец, поэтому и решила уйти. – Сахара покорно поклонилась, пряча хитрые глаза, уже наизусть знавшие историю, рассказанную вчера у костра.

- Очень мудро, дочь моя, очень мудро. Я рад, что ты переживаешь о своем благочестии. Наверное, тебе уже пришло время выйти замуж. – Наби разливал воду по кубкам. Хотя было принято, чтобы женщины выполняли эту работу, но мудрый Наби-аба всегда делал в этом для своих дочерей исключение, показывая им тем самым, насколько они для него важны.

- Прошу тебя, отец, давай не будем портить столь прекрасное утро, столь страшными речами. – Сахара откусила данный отцом кусочек хлеба и запила его водой.

Сафина, улыбнувшись, посмотрела на сестру. Конечно, она очень переживала за то, чтобы Сахара удачно вышла замуж, ведь глубоко в душе она понимала, что сестра затягивает с браком во многом из-за нее, но не улыбнуться подобной шутке она просто не могла.

- Не надо потакать ей, Сафина. – сказал чуть строгим голосом караванщик. – Замужество – это не шутка. Брак – это великий дар, который Всевышний послал нам, дабы мы не были одиноки на этой земле. Это священное таинство, поэтому нельзя относиться к нему легкомысленно.

Девушки виновато замолчали. Сафина показала двумя пальцами на губы, жест, означавший «говори», «скажи», затем ими же она показала назад через правое плечо, что означало «вчера», а в конце указала на костер в центре стоянки.

- Она просит, чтобы ты рассказал вчерашнюю историю, отец. – сказала Сахара, взглянув в улыбающееся лицо сестры. Хорошо, что та попросила отца это сделать, прежде чем Сахара ляпнула что-нибудь, о чем она, как думает Наби, не могла знать.

- Ну что ж, раз вы просите. – караванщик улыбнулся и принялся рассказывать дочерям историю, которую они и так уже знали, но, все равно, с упоением слушали, так искренне удивляясь повествованию своего отца, что любой смотревший на это со стороны человек мог бы поклясться, что эти девушки слышат эту историю в первый раз.

На самом деле, Сахаре очень нужно было услышать эту историю именно от отца, потому как ее изнутри мучили противоречия, и она знала, что лучшего советчика, чем ее отец, невозможно найти на всем востоке. Дослушав до конца, немного погодя, чтобы вопрос не показался отцу уж слишком быстро придуманным, Сахара, все же, решилась заговорить.

- Отец, скажи, а ты бы вошел в этот шатер? – спросила она, устремив свой карий пронзительный взгляд прямо в глаза отцу.

- Ну, это тяжелый вопрос, Сахара. – сказал Наби с явной иронией. – Я ничего не знаю об этом шатре, кроме того, что люди, вошедшие в него, куда-то исчезли. Поэтому я склонен ответить «нет».

- А если бы он, действительно, мог бы исполнять желания, то ты вошел бы? – Сахара не отступала, ее жажда получить ответ на свой вопрос заставляла девушку действовать неосторожно.

- Почему тебя это так интересует, дочь моя? – насторожился мудрый Наби, протягивая Сахаре финик, который она сразу, машинально, передала младшей сестре, обожавшей их больше всего на свете.

- Просто я сейчас подумала… Допустим, что шатер исполняет желания, но плата за это желание – твоя жизнь. Может, поэтому люди исчезали? Я просто думаю, есть ли у людей такие желания, ради которых можно было бы отдать жизнь?

- Послушай, что я тебе скажу, дочь моя, на свете есть лишь три вещи, ради которых стоило бы пожертвовать своей жизнью. Первая – самая главная – это семья. Погибнуть, защищая свою семью это благородно, как для мужчины, так и для женщины – хранительницы домашнего очага. Вторая вещь – это вера – она есть путь и избавление от вечных страданий, сохраняя веру, даже перед лицом смерти мы приближаемся к Всевышнему. Третья, наименее важная, но, все же, очень ценная вещь – это свобода. Ради свободы люди часто готовы рискнуть своей жизнью, ведь без свободы им кажется, что этой жизни у них нет вовсе.

- Благодарю тебя за мудрые слова, отец. – Сахара слегка поклонилась своему отцу, Сафина сделала то же самое.

- Напоследок скажу вам лишь одно, дочери мои, меня не будет всегда рядом, чтобы защитить и сохранить вас, и я не смогу оградить вас от принятых вами решений. Поэтому, если когда-нибудь, не приведи Всевышний такой беды на наш дом, у вас встанет выбор между жизнью и смертью, думайте очень тщательно, так как жизнь дается только одна, и если у вас был другой выход из ситуации, на том свете с вас строго спросят за бездумно утерянную жизнь. Но это лишь мое чрезмерно настороженное отеческое наставление, отгоните от себя плохие мысли и постарайтесь об этом не думать. А теперь пора в путь.

Они поднялись на ноги и стали собираться. Вскоре, караван мудрого Наби уже был на пути в родной город. Сахара и Сафина ехали молча. Пару раз Сафина попыталась как-то привлечь внимание занятой мыслями сестры, но Сахара лишь сухо отвечала, не в силах оторваться от своих глубинных размышлений.

Караван шел медленно, и у девушки было достаточно времени, для того, чтобы еще раз подумать над услышанной историей, а так же над словами отца. Она спрашивала себя, смогла бы она, если бы это понадобилось, войти в этот таинственный шатер и отдать свою жизнь ради исполнения одного лишь желания. В какие-то моменты ей казалось, что да. Она будто набиралась смелости, делала глубокий вдох и, храбрясь, представляла, как отдергивает подол шатра и без страха входит внутрь. Но потом она представляла, окутывающую ее тьму черной ткани и таинственный низкий голос, спрашивавший хорошо ли она подумала над своим желанием, и ее тело покрывалось мурашками, она дрожала, даже, несмотря на невыносимую жару раскаленной пустыни.

Она вновь и вновь прокручивала в голове эти мысли. Думая о том, что могла бы пожелать и, как именно это сделать? Почему над желанием нужно хорошо подумать? И можно ли два желания сформулировать в одно? Все это очень увлекло Сахару, и она совсем не заметила, как один из, обычно тяжелых для нее дней путешествия по пустыне, подошел к концу. Вдали на горизонте показались дома родного города. Только этот пейзаж смог как-то привести Сахару в чувство.

Они с отцом жили в небольшом городке возле оазиса, который вырос в пустыне, благодаря небольшому ручейку, бравшему начало в горах неподалеку. Только из-за него город еще как-то развивался. Старый Наби, будучи довольно успешным караванщиком, мог бы позволить себе переехать в один из крупных городов на севере близ моря, или даже в сам Триполи, если бы захотел, но в этом городке он родился, здесь же умерли его родители и обе жены, поэтому он никак не мог оставить этот место. К тому же, из-за оазиса, этот город был популярен у торговцев, отправлявшихся дальше на восток в Египет и Сирию, потому медленно, но верно, омываемый горным ручейком и деньгами этих путешественников он, понемногу, рос.

Дом Наби стоял прямо на окраине города. Это было большое двухэтажное здание, сделанное из белого песчаника. Двор самого дома был очень большим и на две трети был закрыт огромным белым полотном, которое караванщик заказал в Каире через своих друзей. Само хозяйство Наби было очень крупным, ему принадлежали солидные территории около дома. Там было множество разных построек для разведения и ухода за животными, а так же широкий и глубокий колодец, за стоянку возле которого Наби брал хорошую плату.

Когда караван подошел к дому, то хозяина уже встречали все, высыпавшие во двор слуги. Сахара и Сафина сошли с верблюдов при помощи отца и, из-за поднемевших ног, немного неуверенно зашагали в сторону входа. Им навстречу выбежала довольно взрослая женщина, немного полноватая, одетая в цветные пестрые одежды, лицо ее было добродушным, а на глазах были слезы, голова была покрыта таким же, как и все остальное одеяние, цветным платком, а на ушах висели огромные но дешевые серьги.

- Сахара! Сафина! Хвала Всевышнему, вы, наконец, добрались домой! – женщина бросилась обнимать и целовать девушек, даже не утирая катящиеся из ее глаз слезы.

- Спасибо, Лазиза, мы тоже рады тебя видеть. – Сахара обняла женщину и аккуратно утерла ее глаза. – Надеюсь, что ты не нашла мне мужа, пока меня не было?

- Нашла, как не нашла?! Столько мужей нашла, что в доме места не было, пришлось всех выгнать перед вашим приездом, чтоб вы могли спокойно отдохнуть. – женщина улыбнулась и приобняла обеих сестер.

- Все в доме было в порядке, пока меня не было? – спросил Наби, переступая порог своего двора.

- Да, господин Наби, все в порядке, слава Всевышнему, ничего плохого не случилось. В доме все чисто и готово к вашему отдыху. – она почтительно поклонилась, так и не выпустив из рук ни одну из сестер.

- Что ж, добро, позови, пожалуйста, Акмаля, хочу знать, как дела в хозяйстве идут. А девочек отведи, пусть отдохнут и хорошенько умоются перед ужином.

- Слушаюсь, господин. – Лазиза и девочки поклонились караванщику и вошли в дом, оставив хозяина во дворе под тенью полотна.

Дом старого Наби, пусть и не был размером с дворец, но внутри выглядел в точности, как что-то на него очень похожее. Повсюду были шелковые ткани, везде стояла красивая плетеная мебель с дорогими атласными подушками, украшенными богатыми золотыми кисточками. На стенах и на полу были ковры, в комнатах пахло благовониями, и было приятно прохладно. На потолке красовалась узорчатая лепнина, которую за солидные деньги, сделал один скульптор из Дамаска, направлявшийся с караваном Наби домой из Триполи. Под коврами пол был покрыт изумительной красоты черно-белой глазурированной нильской керамикой. Дом дышал чистотой и роскошью. Наби справедливо гордился им, ведь на его приведение в такой вид у него ушло немало лет.

Лазиза, не выпускавшая сестер из рук, добродушно улыбалась, глядя на их лица. Эта женщина заменяла девочкам мать. И, если Сахара еще помнила другую женщину, когда-то занимавшуюся ее воспитанием, то Сафина вообще не знала никого другого, кроме Лазизы. Она была очень доброй, но, в то же время, довольно строгой женщиной, разделявшей все волнения сестер, и прививавшей им хорошие манеры. Она заботилась о них с самого первого дня, как появилась в доме Наби, и любила их, словно родных.

- Как прошло ваше путешествие, девочки? Вы ведь мне все расскажете? – спросила она наивным голосом, продолжая сжимать сестер мертвой хваткой своей неподдельной к ним любви.

- Да, конечно, дорогая Лазиза, если ты нас отпустишь, а то мне уже нечем дышать. – сказала Сахара, а Сафина, улыбаясь, согласно закивала.

- Хорошо-хорошо… - ответила Лазиза, немного изобразив наигранную обиду, но быстро сдавшись. – Ну, расскажите мне, вам понравилось в Триполи?

- Это, конечно, прекрасный город, Лазиза, но добродушие родного дома ничем не заменить. – Сахара присела на плетеное кресло и, поправив свои волосы, откинула голову назад.

- А тебе понравилось, Сафина? – женщина внимательно смотрела на младшую из сестер, чтобы не упустить ни единого ее движения.

Сафина кивала и довольно улыбалась. Она показала рукой волны, а затем приложила руку к губам.

- Тебе понравилось море? – уточнила Лазиза.

Сафина согласно закивала.

- Ей очень понравилось море. Она всю дорогу домой мне о нем говорила. Уже хотела сбежать с ней обратно к этому морю, чтобы ей полегчало. – Сахара улыбнулась и прикрыла глаза, она была довольно уставшей, а прохлада дома располагала к тому, чтобы забыться расслабляющим сном.

- Я один раз видела море, оно такое красивое… До сих пор я люблю его вспоминать. Я тогда была еще маленькой, но помню все очень четко, ах, как бы я хотела отправиться с вами на море… Вы там искупались?

- Да, мы с Сафиной нашли хорошее безлюдное место неподалеку от стоянки отца. Это было прекрасно, хотя я вообще не могла успокоить эту дуреху, она все время резвилась и брызгалась. Ну кто так купается?

Сафина гордо подняла подбородок, а затем медленно приложила руку к сердцу, что на ее языке означало: «я». Затем она указала двумя пальцами на сестру и изобразила весьма внушительное зевание.

- Сахара, Сафина жалуется, что ты была скучной на море. – улыбнувшись сказала Лазиза, подергивая старшую из сестер, которая сидела откинувшись в кресле с закрытыми глазами.

- На что мне это море, моя дорогая Лазиза… - произнесла Сахара, не открывая глаза.

- Ооо, милая моя, да тебе, никак, замуж пора… - ответила женщина.

- Вздор! – Сахара моментально пришла в чувство и поднялась с кресла. – Делать мне нечего, о муже думать, когда же он там из пустыни вернется? У меня есть и поважнее дела. Если вы тут будете дальше сидеть и болтать о Триполи, то я пойду, приведу себя в порядок к ужину.

- Мы с Сафиной еще немного об этом поболтаем, дорогая, не нужно злиться. Твоя ванна готова, я развела огонь еще час назад, поэтому теперь вода должна быть очень теплой и приятной. Только не засыпай там, а то спишь на ходу.

- Спасибо, Лазиза. – Сахара улыбнулась и приобняла женщину. – Мы тебе купили подарки на базарах Триполи, если ты уговоришь Сафину, то она найдет их в наших вещах.

- Да вы что! Правда что ли?! Сафина, душа моя! Бежим за вещами! – они встали с кресел и пошли на улицу, где слуги разгружали вещи.

Сахара, улыбнувшись, направилась в свою комнату. Она была в дальнем краю дома и занимала сразу два этажа, соединенных ее личной лестницей. На первом этаже была ее ванна и гардеробная, где она могла умываться и приводить себя в порядок, а на втором этаже была ее спальня. У Сафины была точно такая же комната, на противоположной стороне дома. Мудрый Наби все делал для того, чтобы его дочери жили в комфорте.

Войдя в свою комнату, Сахара заперла за собой дверь. В просвете небольших окон, расположенных чуть выше обычного, чтобы никому не было видно, что происходит в комнате, перед Сахарой предстало закатное небо. Она знала, что времени не так много, а отец не терпит опозданий к столу. Девушка скинула с себя запыленную пустынную одежду и сложила на стуле, чтобы затем слуги забрали и привели ее в порядок. Небольшая ванна, которую Наби сделал из печного кирпича и слоя черной огнеупорной керамики, была наполовину заполнена чистой водой. Коснувшись ее пальцами, Сахара почувствовала приятное тепло, контрастировавшее с прохладным воздухом дома.

Через секунду она уже нежилась в ванной. Ее тело отдыхало после изнурительного путешествия по пустыне. Она была расслаблена и даже мысли о злополучном шатре оставили ее на то время, пока она была под этой теплой водой. Немного повалявшись, она принялась мыться, и, вскоре, ее омовение было окончено. Выбравшись из воды, Сахара стала обтираться красивым белым полотенцем.

Ее кожа была бронзовой от солнца, но бархатной и нежной, словно гладь поверхности озера, никогда не ощущавшая на своих водах волнение ветра. Она была очень чистой и нетронутой, но ее навряд ли можно было назвать невинной. Ее ум и хитрость заставляли подозревать в ней некую толику коварства, которое в сочетании с прекрасной внешностью вызывало восхищение и трепет. Сахара была воплощением самой пустыни, словно ее имя. Она могла быть спокойной и безветренной, а могла быть буйной и непримиримой.

Выбрав себе наряд, Сахара поднялась на второй этаж комнаты – к себе в спальню и принялась одеваться к ужину, опять погрузившись в те мысли, которые покинули ее, пока она принимала ванну. На душе снова стало немного тревожно и тоскливо. Ей казалось, будто она что-то забыла сделать, будто она чем-то кому-то обязана. Какое-то неотвратимое чувство долга окутало юную девушку, заставляя ее вздыхать и смотреть в окно на освещенную последними лучами солнца в пустыню. Она присела у окна и обратила свой взгляд к небу, где ее уже ждала старая подруга луна.

- Ну вот, мы снова встретились на старом месте… - прошептала Сахара, вглядываясь в очертания небесного диска, который становился все ярче в темнеющем небе пустыни. Возможно девушка окончательно погрузилась бы в свои мысли, если бы неожиданно не раздался стук в дверь.

- Сахара! Сахара! – в ее дверь на втором этаже послушался уверенный стук Лазизы. – Ты здесь? Ты готова?

- Да, сейчас открою. – она подошла к двери и, повернув замок, открыла. Лазиза стояла чем-то чрезвычайно взволнованная. Служанка быстро оценила взглядом девушку. Сахара была одета в простое свободное цветное платье, подпоясанное на талии кожаным ремешком. Она любила надевать его дома, ведь оно было очень простым и не мешало ей заниматься домашними делами.

- Это не пойдет… - сказала Лазиза, продолжая сверлить девушку оценивающим взглядом.

- Почему? Что случилось? – удивленно спросила Сахара, невольно опустившая взгляд, чтобы оценить платье и понять, что же так не устроило дотошную служанку.

- Твой отец пригласил на ужин еще кое-кого… - сказала Лазиза, многозначительно подняв брови.

- Мне то, что за дело? – язвительно бросила Сахара и, отвернувшись от служанки, снова подошла к окну и присела рядом. Она понимала, что сейчас будет происходить. Для нее это был не секрет. Видимо, ее отец пригласил в дом очередного претендента на руку Сахары, которого Лазиза строго отобрала среди местных юношей.

- А то тебе дело, Сахара, что этот юноша может стать твоим супругом, если ты произведешь на него правильное впечатление. – Лазиза вошла в комнату и заперла за собой дверь. – Давай же, девочка, переоденься. Надень то красивое синее платье, которое отец привез тебе из Марокко.

- Лазиза, я что-то расхотела есть… - сухо ответила Сахара, уставившись на луну, даже не считая нужным повернуться к служанке лицом.

- Твой отец сильно рассердится, моя дорогая, если ты не спустишься к ужину. Ты же знаешь, что он хочет для тебя только самого хорошего… Если ты не спустишься, это будет неуважением не только к тому юноше, но и к твоему отцу, который свою жизнь положил, чтобы сделать тебя счастливой.

- Не могу я видеть всех этих юношей, Лазиза… Устала я от них. Каждый раз, когда опускается солнце и приходит время ужина, я гадаю, не нужно ли мне будет сегодня, в очередной раз, отбиваться от новых попыток отца выдать меня замуж за какого-нибудь отчаянного юнца бедуина, у которого вместо мыслей песок в голове. Я не хочу так встретить своего мужа, Лазиза… - казалось, что на глазах Сахары проступили слезы. – Мне не нужно, чтобы вы продолжали меня сватать и звать в гости мальчишек, которые даже не понимают зачем им брак.

- Не грусти, девочка моя. Всевышний всем, кто в него верит, посылает путь, ведущий их во благо. Может, для тебя этот путь состоит именно в этом? К тому же, если тебя это утешит, то господин Наби не звал этого юношу, он сам пришел, принеся в подарок какое-то вино.

- Вино? – теперь Сахара повернулась к служанке и вспомнила утренний разговор у колодца. – Ты сказала вино?