Кодекс чести. Глава 8

Четыре шага в ширину, кладка из красного ноздреватого кирпича, относительно свежие деревянные просмоленные подпорки, поддерживающие свод; вода, стекающая по стенам и образующая лужи на полу, немного затхлый воздух. Во всём чувствовалось дыхание времени, романтики и жажды приключений. Того времени, когда по небу летали неукротимые огнедышащие драконы, а люди свободно прикасались к самому заветному и очень опасному. К магии.
Каждый шаг отдавался эхом и Кристобель казалось, что стоит только остановиться, затаить дыхание и можно будет разобрать тихий шёпот ведущих неторопливую беседу душ умерших монахов-староверов, жалующихся на свою непростую судьбу и на невнимание людей к ним, положившим свои жизни на алтарь свободы. Ради существования ныне здравствующих и нерадивых, предавших магию и те ценности, которые монахи проповедовали.
Кристобель несколько раз останавливалась: ей казалось, что в пламени факела, кружа в неистовом хороводе, пляшут крохотные саламандры, а тени шевелятся и тянут к ней свои щупальца. Подняв факел над головой, девушка внимательно рассматривала стены и потолок старинного хода, начертанные на них непонятные знаки, потом догоняла ушедшего вперёд Ларвингстона.
— Не отставай, – в очередной раз сказал Ингвард, – иначе мы рискуем попасть в замок только к утру.
— Как долго люди копали этот ход? Сколько ему лет? Точнее, сколько ему веков?
— Да кто его знает, – ответил Ингвард. – Замок и ход достались Ларвингстонам от монахов-староверов, и никто с уверенностью не может сказать, сколько сот лет тому назад исчезли древние люди. Ты же видела каменную плиту со странными знаками? Это старинное послание от староверов, но что оно означает – никто не знает.
— Я что-то подобное видела на Маальдарских островах. Эти знаки называются рунами. С их помощью монахи управляли энергией мироздания. В книгах есть упоминание о том, что маги могли передвигать горы, заставляли течь реки вспять, летать по воздуху и управлять погодой. Многое было подвластно монахам и жалко, что они попали в немилость королям, которые натравили на них Алый орден. Говорят, что маги могли победить святых людей, но они предпочли умереть, чтобы мы жили. Каждая руна имеет огромный смысл, Ингвард, и нужно долго учиться, чтобы понять их предназначение, научиться ими пользоваться.
— Ру-ны, – по слогам произнёс Ингвард. – Странный во рту остаётся привкус. Приторно-сладкий, как после пирога с черникой. Ру-ны... Ну что, пошли?
— Да, нужно поспешить, – ответила Кристобель, – неизвестно, что нас ждёт впереди. Лавры и почёт или смерть и забвение.
Ингвард засмеялся:
— Умеешь ты красиво говорить, этого у тебя не отнять. Всё любопытней и любопытней становится: где тебя носило десять лет, маленькая и злобная тварь, как Крейг Драгон сказал. У вас с ним, прям, любовь. Не иначе.
— До доски гробовой, – засмеялась девушка. – За деяния наши гореть нам с Драгоном на одном погребальном костре.
— Неужели всё так плохо, Кристобель?
— Даже хуже, чем это может показаться. Ингвард. Ты для себя решил, как поступишь с Мискардией? В отсутствии Патрика Ларвингстона в Чёрном камне она главная. И не известно, как себя поведёт брат Мискардии, Рувер.
— Не люблю загадывать на будущее, – вздохнул Ингвард. – Увидим всё своими глазами, примем решение. Ну приехал брат в гости к сестре, ну поужинали они при свечах. Всякое бывает в этой жизни, хотя, примеров любви между братьями и сёстрами хоть отбавляй. Бытует мнение, что, не запрещая инцест, семьи тем самым поддерживают чистоту крови.
— Чего только не придумают люди, чтобы спрятать свои грехи. Подо всё подведут научное объяснение, лишь бы не попасть в руки монахам Алого ордена с их омерзительным белым огнём. Нам ещё долго идти? Неужели монахи не могли прокопать прямой ход? Петляем и петляем...
— Говори потише, Кристобель, – сказал Ингвард. – Мы уже близко от замка.
— Да я и так крадусь, как кошка на мягких лапах.
— Кстати, о кошках. Смотри по сторонам. Здесь живут дикие коты размером с хорошую собаку. Мы с Бернардом с ними долгое время сражались, но победить их так и не смогли. Они прячутся на подпорках свода, прыгают на голову и выдирают волосы с корнем.
— Спасибо, что предупредил. Я думала, что мне мерещатся тени каких-то существ. А оно вон как.
Ход, как таковой, закончился, стальная лестница, закрученная в спираль, привела Кристобель и Ингварда на небольшую площадку. Двери не было и в помине, была сплошная каменная стена, Кристобель посмотрела на Ларвингстона.
— А как ты хотела? – усмехнулся Ингвард. – Умели раньше строить, умели. Ты бы убрала лук, мы сейчас попадём в узкий коридор и не хотелось бы заполучить лишнюю дыру в теле.
— Я стреляю одинаково хорошо днём и ночью. Не переживай, не промахнусь.
Ингвард надавил на два неприметных с виду камня, часть стены, повернувшись на хорошо смазанных петлях, открылась.
— В коридоре – полная тишина, – прошептал Ларвингстон. – Иди за мной след в след. Чуть не забыл: потуши факел, нам будет достаточно света факелов в коридоре. Не передумала, Кристобель?
— Нет, пошли, – ответила девушка. – И да помогут нам боги, как многие любят говорить.
Коридор поворачивал постоянно направо, он закончился двумя ответвлениями.
— Повернув налево, можно выйти к лестнице, ведущей из подземелья, пойдём направо – попадём к камерам. Если пройти мимо них по коридору и потом повернуть налево, то можно выйти к той же лестнице. Сначала нужно найти Мастера Вернса, он объяснит, что происходит, – прошептал Ингвард. – А происходит Бездна знает что.
Стены коридора разошлись в стороны, стало заметно светлее. Ингвард остановился, подняв руку вверх. Потом он выглянул из-за угла и покачал головой:
— Красные плащи. Что они делают в замке, ума не приложу. Цвет накидок замковой стражи тёмно-синий, увидишь пришлых – стреляй не задумываясь.
— Хорошо, – ответила Кристобель. – Стрела на тетиве, я не промахнусь. Только один вопрос: убьём мы посланников Короля, что дальше?
— Я уверен, что это не посланники Ларвингстона Жестокого, воинов с собой привёл Рувер. У герцога Олорена, отца Мискардии, они тоже носят красные, точнее, тёмно-красные плащи. В общем, действуем по обстановке.
На стуле, склонив голову на грудь, держа на коленях меч, спал светловолосый воин. Ингвард вытащил нож, перекатываясь с пятки на носок и затаив дыхание, бесшумно подошёл спящему, приставил к его шее нож. Светловолосый открыл глаза, дёрнулся. Ингвард сильнее прижал клинок к шее, прошептал:
— Крикнешь – убью. Где Мастер Вернс? Сколько вас в замке?
— Вторая от меня дверь справа, Ваша Милость, там находится темнокожий слуга. Нас десять человек вместе с маркизом Олореном. Не убивайте меня, я вам…
Ингвард ударил парня торцом рукояти ножа в висок, опустил обмякшее тело на пол.
— О какой он двери сказал? – спросил Ингвард.
— Вторая от нас, – сказала девушка. – Какая-то подозрительная тишина. Не нравится мне это.
— Мне тоже.
Ингвард подошёл к двери, открыл шторку зарешеченного окна для наблюдения за заключёнными, позвал Вернса:
— Мастер...
Двери первой и третьей камер распахнулись, в коридор выбежали четверо воинов в чёрных доспехах и в тёмно-красных накидках. Вразвалку, как полноправный хозяин, из камеры вышел светловолосый молодой мужчина в белоснежной рубашке и в обтягивающих кожаных штанах. Ингвард увидел закреплённые на широком ремне ножны для меча с эмблемой Дома Олоренов: медведь, раздирающий пасть льву.
— Ну здравствуй, Ингвард, бастард Патрика Ларвингстона, – усмехнувшись, произнёс Рувер.
Правильные черты лица, прищуренные карие глаза, нос с горбинкой, губы тонкой нитью. Рувер смотрел на Ингварда высокомерно и пренебрежительно, на Кристобель – оценивающе, в предвкушении хорошего развлечения.
— А мне сказали, что ты опытный и очень осторожный воин, Ингвард, но ты оказался самовлюблённым идиотом. Но-но, девочка, не делай резких движений, и я не испорчу нежную кожу на тонкой девичьей шее, и не оставлю на твоём смазливом личике безобразных ран. Оружие на пол и милости прошу в гостиную комнату подземелья Чёрного камня. О ножах не забываем, детки. Чтобы вам не было скучно, так уж и быть, я разрешу вам находиться в одной камере.
— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь, тьер Рувер Олорен? – спросил Ингвард, бросив меч на пол. – И понимаешь, к чему приведут подобные действия, к какому противостоянию между домами Ларвингстонов и Олоренов?
— Заходи, щенок, – усмехнулся Рувер, – Ларвингстон Жестокий скажет спасибо мне и моей сестре за поимку одного из бастардов. Кстати, где второй волчонок? А ваш Борг где? Неужели с ним приключилась беда? Ладно, время позднее, поговорим обо всём завтра. Мискардия хочет узнать секреты подземного хода. Я думаю, что Ингвард не станет лгать своей мачехе и расскажет о нём всю правду. Так, волчонок? Кстати, я старший сын герцога Олорена, поэтому обращайся ко мне как к маркизу. А теперь, пшёл в камеру, щенок.
Ингвард плюнул под ноги Рувера, посмотрел на Кристобель. Она стояла с закрытыми глазами, раскачиваясь из стороны в сторону. Как у Кристобель в руке появился нож, Ингвард не понял. Не понял он почему на воинах Рувера вспыхнула одежда. Сам маркиз сделал шаг назад, выхватил меч. Ингвард наклонился за своим мечом и сразу же атаковал Олорена в открытую брюшину. Отбив выпад Ингварда, Рувер посмотрел за спину бастарда и его лицо исказили гримаса страха и ненависти. Ингвард не знал, что происходит за спиной, но он чувствовал невыносимый жар, вдыхал в себя запах горелого мяса. Рувер, бросив меч на пол, побежал по коридору, но упал, когда ему вдогонку полетел клинок с четырёхгранным лезвием. Ингвард оглянулся и поморщился: Кристобель добивала последнего воина и дела она это с хладнокровием. Шаг – удар, шаг – удар. В коридоре стоял удушливый запах горелой плоти и смерти, в воздухе кружили чёрные хлопья.
— А его-то ты зачем убила? – спросил Ингвард у Кристобель, показывая на парня, которого он оглушил. – К тебе вопросов всё больше и больше, но я не уверен, что готов услышать правду.
— Никто не должен знать, что здесь произошло, – спокойным голосом ответила Кристобель. – Поверь, так будет лучше для всех. Правда для всех одна, Ингвард, а свои вопросы можешь оставить при себе. Если тебе это будет удобно, конечно. Почему ты на меня так странно смотришь?
— А ты не догадываешься? Кто ты такая, Бездна тебя поглоти!
Ингвард посмотрел на тлеющую одежду людей, на предсмертные маски на их лицах.
— А как я должна была поступить? – спросила Кристобель ровным голосом, лишённым интонаций, отбросив окровавленный меч и подняв с пола лук и колчан со стрелами. – Знаешь, не самое удачное время для выяснения отношений. На нас напал враг, мы его уничтожили. В чём проблема?
— Проблема в том, что у нас с тобой разное понятие о жизни и о смерти, – ответил Ингвард. – Меня не так учили воевать. Если есть хоть малейшая возможность сохранить человеку жизнь, я за эту возможность ухвачусь двумя руками. Достаточно было ранить Рувера, и эти воины побросали бы мечи. Герцог Олорен никогда нам не простит смерть старшего сына. Хороший он или плохой, это неважно.
— Я ещё не выжила из ума, чтобы убить Рувера, – произнесла Кристобель. – Он, всего-навсего, обездвижен и через полчаса придёт в себя. Ищи Мастера, я свяжу маркиза.
Ингвард посмотрел Олорена, на лежащий рядом с ним клинок Кристобель, и покачал головой: он не знал ни одного человека, который так мастерски мог обращаться с ножами.
Вернс был прикован цепями к стене, недалеко от него находилась жаровня с тлеющими угольями, на невысоком столике стоял кувшин и кружка. Вернс, посмотрев на Ингварда, облизал пересохшие губы.
— Я знал, что бесчинство Мискардии ей с рук не сойдёт. Дай попить, Ингвард.
Напоив Мастера и освободив его от оков, Ингвард подошёл к двери камеры, выглянул наружу. Рувер Олорен лежал со связанными руками, Кристобель в коридоре не было.
— Сумасшедшая! Какая же она сумасшедшая! – покачал головой парень. Ингвард вернулся к Мастеру, который с закрытыми глазами сидел на полу, опершись о стену.
— Мастер, вы догадывались, что Мискардия задумала предательство?
— Догадывался и неоднократно об этом говорил твоему отцу. Вам и девочкам нужно где-то спрятаться, Ингвард, и причём, надёжно спрятаться. Этим самым вы развяжет руки Патрику, а Тристану вашего отца шантажировать будет нечем. Не вижу Бернарда. Где он?
— Возле старой мельницы, Мастер, ждёт сигнал, – ответил Ингвард. Потом он обернулся и увидел, что в камеру вошла Кристобель.
— Графиня Беннингер, – произнёс Вернс. – Моё почтение. Извините, что не могу встать на ноги и поклониться. Для меня большая честь увидеть вас в Чёрном камне спустя...
— Десять лет, Мастер, – подсказала Кристобель. – Прошло ровно десять лет. Мне кажется, что Ингвард сейчас потеряет сознание. Он такой впечатлительный.
— Нет, не потеряет, – улыбнулся Вернс. – Патрик Ларвингстон воспитал своих сыновей в самых лучших традициях Дома Ларвингстонов. Они воины, сильные духом, любят жизнь и ненавидят смерть. Как и малышка Лиара, которой нужно было родиться мальчишкой. Ингвард, вы нашли девочек?
— Нет, Мастер, мы наверх не поднимались. Лаэрта, скорее всего, с Мискардией, Лиара может спрятаться. Но я знаю, где её искать.
— В конюшне, где же ещё, – засмеялся Вернс. – Идите, найдите девочек. Я наберусь сил и поднимусь в донжон. Ингвард, будь обходителен с герцогиней Ларвингстон, хоть она этого и не заслуживает.
— Один вопрос, Мастер, – произнёс Ингвард. – Вы знали, что Мискардия и Рувер… ну..
— Догадывался, – ответил Вернс. – В этом, отчасти, виноват твой отец. Мискардия никогда ему не простит измену и сделает всё, чтобы уничтожить его, уничтожить вас. Герцог Олорен злой на Патрика из-за измены, а их род очень мстительный, запомни это. Возможно, вызов вашего отца в Солтфлейт и произошедшее в Чёрном камне – звено одной цепи опасных событий. Не теряйте времени, детки, нам завтра утром нужно выехать из замка.
— Забыл спросить, Мастер. Что случилось с замковой стражей? На стене я не увидел ни одного человека.
— Я точно не знаю, Ингвард. Из разговоров маркиза Олорена с кем-то из слуг я понял, что пятерых убили, остальных опоили то ли снотворным, то ли ядом. Не знаю, может мне это всё и послышалось.

***

— Ваша Милость, а вот и новые действующие лица, – произнёс Эдмунд Дальстом, показывая на шествие полуобнажённых воительниц, сопровождавших закрытый паланкин.
Вердон, держащий на руках варгана, присмотрелся к носильщикам: четверо рослых мужчин с надетыми на голову чёрными масками и с широкими ошейниками рабов.
— Как бы нам не недели на шею подобные украшения, Эдмунд.
— Не наденут, Ваше Высочество, – возразил Дальстом. – Вы же видели реакцию милых воительниц на Руфа.
— Милых? Ну-ну! Они с такими же каменными лицами насадят нас на копья, как на вертела, и будут медленно проворачивать над огнём. Видел я их реакцию на варгана, и мне это кажется странным. Руф для них священное животное, что ли? Тогда кто для воительниц я? Ладно, не стоит ломать голову над вопросом, ответ на который мы узнаем в ближайшее время.
— Ваша правда. Меня больше интересует, как далеко мы находимся от Золотого города и как, в принципе, могло произойти, что мы...
— На второй вопрос ответ очевиден, Эдмунд, – перебил Вердон. – Мы выбирали место для отдыха под скалами и постоянно отклонялись от курса. Скалы, это и понятно, не могут находиться на одной линии. Вопрос о Золотом городе интересный, даже очень. Ладно, ждём.
Рабы опустили паланкин, отошли в сторону, опустившись на колени. Небольшая дверь носилок открылась, Вердон и Дальстом увидели очаровательную ножку в разрезе платья цвета золота.
— Ух, Ваша Милость...
— Молчи, идиот, – еле сдерживая смех, ответил Ларвингстон. – Я не хочу увидеть твою голову, насаженную на пику. Скорее всего, это королева всего великолепия, властительница песков и жгучего солнца. Красиво я сказал?
— Не то слово. Ваше Высочество, мне это всё кажется представлением лицедеев. Показное оно и неестественное.
— Отрубленная голова, это есть самое убедительное, что они могут нам продемонстрировать…
— Повелитель песчаного моря и оазиса благополучия, несравненная и богоподобная, красивая и несравненная Элаурона Блистательная, – сказала одна из воительниц, ближайшая к Вердону и Дальстому. – Сию красоту надобно встречать на коленях и опустив голову ниц.
— Это она нам? – еле слышно произнёс Эдмунд. – Говорит чисто и без малейшего акцента. Заметили, Ваше Высочество?
— А то. Не знаю, как ты, но я не собираюсь становиться на колени перед… Твою же мать! Вот это красота! Бездна, да я перед такой не то что на колени, я…
— Такую бы в Дом соблазнов, Ваша Милость. Тьера Жюзи стала самой богатой тьерой в пяти королевствах. Вот это фигура… – тихо произнёс Эдмунд.
— Мне кажется, что мы попали в Рай, Дальстом. У нас не поощряется многожёнство, но я, ради этого, готов изменить правовой документ или закон. Ты только посмотри какая нас окружает красота!
— Стану первым, кто поддержит исправленный закон, Ваша Милость.
— Хм... кто бы сомневался!
Мир для Вердона перестал существовать, стали размытыми очертания оазиса и пальм, исчезли воительницы с щитами и копьями. Ветер стих, как и звуки, воздух загустел до состояния молочного киселя, Ларвингстон с трудом мог дышать полной грудью. Он смотрел на Элаурону Блистательную, не в силах отвести от неё взгляд. С тёмными, иссиня-чёрными волосами, невысокого роста, с плавными обводами тела и в полупрозрачной накидке, она была великолепная... – Ларвингстон поймал себя на мысли... – и желанная. Словно прочитав мысли Вердона, Элаурона улыбнулась.
— Именно таким я увидела вас в пламени свечи, чужестранец, – чарующим голосом произнесла Повелитель песчаного моря и оазиса благополучия.
— Каким, моя королева? – спросил Вердон, не понимая, почему он обратился к Элауроне, как к высокопоставленной особе.
— Человеком в изгнании, но человеком не сломленным, полным желания восстановить справедливость и править сильной рукой долгие годы тем, что ему принадлежит по праву крови. Добро пожаловать в мир песчаных барханов и в оазис благополучия. В Потерянный город, которого нет ни на одной карте мира.
— Не вижу города, моя королева, – произнёс Ларвингстон, посмотрев по сторонам.
— Всему своё время, – ответила Элаурона, протянув Вердону руку.
Ларвингстон опустился на колено, поцеловал тыльную сторону ладони королевы и понял, что прикоснулся к чему-то ледяному и неживому. Губы принца онемели, он попробовал пошевелиться, поднять голову и посмотреть в глаза самой прекрасной женщине на свете. Свет на мгновенье померк, и Вердон почувствовал, что его подхватили сильные руки и куда-то понесли.
— Эдмунд, – прошептал Вердон перед тем, как потерять сознание, – что происходит?
Пробуждение было болезненным. Казалось, что сознание воспарило в заоблачные дали, но несмотря на это, тело продолжает жить своей жизнью. Глаза никак не хотели открываться, горло пересохло, голова раскалывалась от невыносимой боли.
— Эдмунд, – позвал Вердон. – Эдмунд Дальстом, Бездна тебя поглоти.
— Я здесь, Ваше Величество, – услышал Ларвингстон голос своего слуги. – Сейчас принесу целебной водички, в вашей голове наступит прояснение. Потерпите, Ваше Величество.
Вердон облизнул губы, попробовал открыть глаза.
— Что происходит? – выдавил из себя принц. – Почему я никак не могу...
— Вот вода, Ваше Величество, – произнёс Дальстом. – Ради всех святых, пейте маленькими глотками. Во-от, хорошо. А теперь полежите несколько минут без движения, слабость исчезнет, и мы попробуем вас посадить на кровати. Так, милая моя?
«Или я сошёл с ума, или Дальстом стал невменяемым, – подумал Ларвингстон. – Только как понять кто из нас сумасшедший? Вопрос интересный! Как ко мне обратился Эдмунд? Ваше Величество? Что за бред?»
— Эдмунд?
— Да, Ваше Величество, я справа от вас. Можно открывать глаза.
«Нет, не показалось, – сделал вывод Вердон. – Я рассуждаю вполне осмысленно, значит, с ума сошёл Дальстом. Беда!»
В глазах был песок, белый свет больно жалил, через некоторое время исчезли размытые очертания большой комнаты, Вердон увидел склонившегося над ним Эдмунда и темнокожую воительницу, которая сообщила им о прибытии несравненной и блистательной Элауроны там, в оазисе с чахлыми пальмами и небольшим водоёмом.
— Ты чего так вырядился, Дальстом? – спросил принц, рассматривая одежду своего слуги: ярко-синие просторные штаны, красная рубашка с широкими рукавами, жёлтый тюрбан на голове. – Как зовут эту обольстительницу?
— Это Аиша, Ваше Величество, она моя супруга.
— Три вопроса, Эдмунд, – усмехнулся Вердон. – Первый: как ты себя чувствуешь? Второй: почему ты меня называешь Ваше Величество? Третий: когда ты успел жениться?
— Ваше Величество, вы же женаты на Элауроне Блистательной, а посему и обращение к вам подобающее. Если вы спросили о моём самочувствии, то должен отметить: я никогда себя так хорошо ещё не чувствовал. И насчёт третьего вопроса: мы с вами женились в один день. То есть, три дня тому назад. А вы, как я понимаю, ничего не помните?
Вердон убедился, что Дальстом не в себе: какая женитьба, о чём он говорит? Принц поднялся на ноги, внимательно посмотрел по сторонам, оценив богатое убранство комнаты, красивый балдахин над кроватью и множество ковров, которые были повсюду: на стенах и каменном полу, в проёме арочных окон. Вердон поискал глазами одежду и Аиша услужливо протянула ему халат и тончайшей и невесомой ткани.
— Ну хорошо, – произнёс принц, – если я женатый человек, то где сейчас находится моя супруга, Эдмунд?
— Все заняты приготовлениями к обряду, мой король, – шёпотом произнесла Аиша.
— Что за обряд?
Чернокожая красавица не ответила. Она отошла от кровати на несколько шагов и опустилась на колени.
— Мне запретили вас посвящать в таинство обряда, мой король.
— Идиотство какое-то, – покачал головой принц. – Эдмунд, ты-то мне можешь рассказать об обряде?
— Могу, Ваше Величество, – ответил Дальстом. Он задумался, потом покачал головой. – Нет, об обряде я ничего не знаю.
— И тебе это не кажется странным?
— Кажется, Ваше Величество, – тихо сказал Эдмунд.
— Где Руф?
— Он в соседней комнате, на цепи, – произнесла Аиша. – Элаурона Блистательная запретила варгана освобождать от ошейника и от цепи, мой король.
— Аиша, повтори кто я для тебя, – потребовал Вердон.
— Мой король.
— Как король я требую привести ко мне варгана. Кстати, не вижу ни одного зеркала, Эдмунд.
— Здесь не принято ими пользоваться, – ответил Дальстом. – Что-то с городом не то, Ваше Величество.
— Слава богам, ты начал трезво мыслить, – негромко сказал принц. – Не знаешь, где моя сумка? В ней есть небольшое зеркало и хотелось бы...
— Вот она, Ваше Вел.. Высочество, – произнёс побледневший Дальстом, достав из-за изголовья кровати сумку Ларвингстона.
Вердон достал из сумки походное зеркало, повернулся спиной к двери.
— Встань рядом со мной и смотри в зеркало, Эдмунд. Кажется, я догадываюсь, куда нас занесло. Ты помнишь, что о Потерянном городе сказала Элаурона?
— Его нет ни на одной карте мира, Ваше Высочество.
— Точно, так она и сказала. Где твой меч, кстати?
— Да вот он же, на стуле. Думаете, пригодится?
— Уверен в этом, – кивнул Вердон. – Развязка близко, Эдмунд. Достань из ножен меч и будь наготове. Не смотри в глаза Аише и другим красавицам.
Дверь открылась, в комнату вбежал заспанный Руф. За ним вошло создание, которое Дальстом совсем недавно называл своей супругой. От её крика у Вердона заложило уши, принц увидел, что на потолке появились трещины, пол под ногами задрожал.