Письмо другу о пулях, что не попали в меня

Здравствуй, дружище Женя! Меня на охоте один раз чуть не убили. За неделю до этого этот же седьмой коллектив "Динамо" ездил на охоту за лосем и председатель Александр З., боевой летчик, фронтовик, но, к сожалению, хам, обладал взрывным характером. Он был под два метра ростом, и очень агрессивным. Бои с «Мессерами» для психики губительны. В ту роковую охоту в коллектив влился старлей милиции из второго, милицейского  коллектива. А это - всегда проблема. Чужак в слаженной команде. На такой опасной охоте. Старлея председатель послал в загон, а сам стал на номер. Старлей правил облавных охот, как стало понятно из дальнейших его действий, не знал. А председатель Александр З. инструктаж не провел. Старлей вышел на номера и вместо того, чтобы остаться стоять и молчать как мышь в подполе, он вернулся в загон, и стал там распутывать следы лосей. Молча! В Чингачгука поиграть. А штаны у старлея были из шинельного сукна, серые. В ельнике - метрах в тридцати от стрелковой линии старлей стал топтаться. Александр З. – опять нарушив все правила облавных охот - главное из которых - нельзя стрелять по неясно видимой цели, решил, что это топчется лось. Прицелился повыше колен и шарахнул из своей пятизарядки. Пуля вошла старлею в живот. Вес 35 грамм. Такой Александра Сергеевича убили…. Сделали носилки, понесли старлея к дороге. Он умер через 15 минут.
 
Началось следствие, председателя посадили под домашний арест. Потом был суд. Дали условно. Фронтовик. Наш коллектив попал в переплет серьезный. Позору было – полные штаны. А с мясом при сраных большевичках было настолько хреново даже в Питере, что охотились мы на лося для того, чтобы кормить семьи. А сроки поджимали, лицензия могла пропасть. И зампредседателя Евгений Борзенко решился на выезд. Спортивную лицензию выдавали коллективу лишь после того, как охотники отстреляли двух лосей и сдали их мясо государству. Мясо лосей шло на экспорт. В ту же Финляндию. Потому что финны прекрасно понимали разницу между мясом коровы, которую кормят черт знает какими кормами и мясом лося, который есть чистый веточный корм. Деньги нам за сданное мясо платили мизерные, на них покупалась водка, которую выпивали на охоте спортивной.
Приехали мы на место охоты, слева от леса здоровое поле, впереди, километрах в трех, в лес заходит узкое, метров в сто длиной поле. Ширина метров 50. Карт тогда - при большевиках,  масштаба 1 км, а уж тем более - 500 метров не было в продаже. Поэтому наш командор Борзенко, внимательно изучил карту угодий, висевшую на охотбазе Пиргора, и нарисовал план местности палкой на снегу. И поставил меня - самого голосистого - старшим загона. К тому же у меня в рюкзаке всегда была с собой капуста, засоленная по - армянски - турша... Воняла она чесноком так, что стрелки жаловались - Егорыч, уже очень лосюги резво от твоей турши из загона скачуть! Оставь ты ее на базе.

Объясняю тебе, не охотнику - загонщики должны идти подковой. Чтобы зверь не прорывался на флангах. Блюсти расстояние между друг другом. Чтобы зверь в эти дыры не уходил. Идти и внимательно слушать, как кричат соседи. И самому орать как боевой слон. Потому что когда в лесу висит кухта - снег на ветках, звук глушит так что тебе блазнится – ты кричишь глухим. А у меня была задача посложнее - все время опережать подкову, чтобы зверь не ушел в поле.
 
Иду я, ору Манькааа, Манькааа... Так удобнее аааааа тянуть. Ну и Манька у меня одна была. Такая бедовая. Тянул. Вот уж орала... Впрочем, я отвлекся. Бреду - глядь, четыре ноги серых топчутся. В густом ельнике. А командор Борзенко мне сказал - если лось будет на верном выстреле, бейте. В особенности - если из загона будет прорываться. Прицелился я выше колен, только на спуск стал нажимать, а по спине холодом продрало. Вот так и бывший председатель стрельнул. Вижу, что четыре ноги, вижу, что лосиные. А выстрелить - не могу. Заорал тут я, возопил как труба Иерихонская - лось в загоне, лось в загоне! Ухватил своего Ижа как мосинку, выставил - и в атаку. Лось подпустил меня метров на десять. Ну, нервы – железные. Хотел было он рвануть влево, но и я побег влево, не пуская его на поле. А оно сквозило рядом. И лосюга, огромный, с рогами - пошел галопом, ломая валежник,  прямо на стрелковую линию.

Я побежал по следу. И все время вопил, как раненая в жопу рысь. Лось в загоне! Стрелки – не зевай! Выскочил на край поля. А лось мой бежит по его середке и все стрелки по нему ведут беглую пальбу. Бородино, млять! А я был в серой казенной шинели, служил ведь в пожарной охране. Шинелишка была вся в снегу, упал я пару раз. Меня практически видно - то не было. Маскхалат. И когда стрелок, который стоял напротив, стал садить из пятизарядки по лосю, услышал я, как над моей головой пуля срубила ветку и дала рикошет - вьююююю... И вторая пуля -шлепнулась в ствол рядом. Я нырком залег в снег. И оттуда полетел к низкому небу трехэтажный.

Выставил голову из снега – а лось бежит шатаясь дальше. И бьет из него кровь на все стороны. А стрелки все херачат. И тогда я взревел, как это было в армии  - прекратить стрельбу, мать вашу, на губе сгною! Наступила тишина. Я подошел к лосю, взглянул ему в глаза. Вынул свою трофейную кружку. Взял из пулеметного гнезда, в брошенном грузинами здании обкома КПСС города Цхинвали. 500 грамм. Лось еще шевелил ногами и пробовал поднять голову. Нож легко перерезал ему горло, хлынула кровь. Я подставил кружку. Выпил все 500.

Ко мне шли мужики, и мой тёзка уже тряс армейской флягой. В ней смачно булькало.

Господи ты мой Боже, как давно это было... Где мы – молодые, безжалостные врали, выпивохи, бабники?