Хроника одной смерти - 10

Смерть на рассвете или … ?

Мы уже достаточно углубились в «Дело», поэтому можно попытаться подвести некоторые итоги. Однако в последующей историографии это событие стало именоваться «Делом Мировича» по фамилии подпоручика Смоленского пехотного полка, который пытался освободить несчастного «секретного узника». А мы почти совсем ничего не говорили о Василии Яковлевиче!
Но ведь мы расследуем смерть в результате убийства. А Мирович хотел Иоанна Антоновича – если согласиться, что этим «секретным узником» был именно свергнутый Иоанн VI, - наоборот, освободить! И даже, как утверждается в многочисленных документальных и художественных работах об этой трагедии, загодя готовился к этому - искал сообщников, писал от имени «императора» указы и даже манифесты. Да вот только, как выяснилось на следствии, манифесты написаны были разными почерками, а с сообщниками как-то не сложилось. А само "Дело", - а вот это самое удивительное, - расследовалось о государственной измене Мировича, а также подчиненных ему безответных солдатиков, а не об убийстве! Одним словом, Василий Мирович в убийстве императора не участвовал, а только его, так сказать, инициировал.
Теперь уже можно начать складывать те факты, касающиеся именно убийства, чтобы, наконец, определиться с ролями его участников.
Итак, найдено тело, вернее, останки (скелет) неизвестного лица. Время захоронения примерно соответствует периоду, когда произошла смерть Иоанна VI. Причиной смерти, видимо, являлась рана, нанесенная острым предметом в область сердца. Причем рана, скорее всего, произошла от сильного сквозного удара офицерской шпагой – в левой лопатке имеется узкое продолговатое отверстие. Также сломан один из шейных позвонков. Других явных признаков ранений на скелете не обнаружено. Конечно же следует оговориться, что останки пролежали в земле 250 лет. Но так что же – некоторые археологи и по более древним захоронениям делает выводы о причинах смерти. 
Трактовать сцену убийства, - а считать, что имярек, которому принадлежат останки, умер в результате, например, болезни оснований нет, - можно следующим образом: один человек удерживал жертву за голову, а другой нанес удар шпагой в область сердца. Причем удар был таким выверенным, что была насквозь пробита левая лопатка. А удержание за голову привело к перелому шейного позвонка.
Согласитесь, чтобы пробить ударом шпаги лопатку, нужно обладать недюжинной силой. А поскольку жертвой, судя по скелету, был молодой мужчина нормального телосложения, то, чтобы попасть с одного удара в сердце, желательно было бы, чтобы жертва не сопротивлялась! А, еще лучше - была бы зафиксирована. Было бы совсем хорошо, чтобы она лежала неподвижно на чем-нибудь относительно твердом. Тогда её и зафиксировать легче, а тело не будет амортизировать удар шпаги, и она пробьет его насквозь … 
Таким образом, «идеально» картина убийства могла выглядеть следующим образом: жертва лежит на чем-то относительно твердом – например, лежанке, - лучше, если она спит, один человек удерживает её за голову,  другой выверенным ударом наносит проникающий удар в область сердца. Естественно, жертва умирает не сразу, и конвульсии тела приводят к перелому шеи, если она еще не была сломана в момент удержании головы. Такая трактовка, на наш взгляд, более-менее объясняется состоянием скелета – на нем нет других повреждений. Конечно же, другие повреждения могли быть обнаружены, если бы сохранились мягкие ткани, но, по естественным причинам, это невозможно.
Теперь попытаемся представить, как выглядело бы тело, если «секретный узник» был бы убит в состоянии бодрствования. Допустим, капитан Власьев, или же поручик Чекин, а может быть они вдвоем, заходят в каземат, где содержится Иоанн Антонович, с целью выполнить пункт «секретной инструкции»: при попытке освобождения узника живым его не отдавать. А в это самое время вокруг цитадели уже в течение 1,5 - 2 часов идет фактическая перестрелка между караулом, которым командовал Мирович, и комендантской командой. Т.е. на довольно ограниченной территории крепости ведется пальба из нескольких десятков ружей, звучат команды, крики солдат и творится невообразимая кутерьма, соответствующая заданным обстоятельствам. Мог ли все это время «секретный узник» спокойно спать? Ответ однозначен …
И вот напуганного всей этой шумихой молодого мужчину собираются лишить жизни. Будет ли он сопротивляться? Ответ однозначен … Можно ли при этих обстоятельствах так «аккуратно» заколоть жертву, чтобы у него остались только те повреждения, которые сохранились на найденных останках? Т.е. чтобы на скелете не было следов, допустим, других ударов шпагой, при которых были бы повреждены руки или ребра? Скорее нет, чем да …
Конечно, повторимся, нельзя только по состоянию скелета судить о ранах, полученных жертвой. Быть может, она пыталась защититься, металась по каземату, кричала … Но ничего этого достоверно, увы, неизвестно. Ничего про это нет ни в показаниях солдат, зафиксированных в материалах «Дела», ни в рапортах Власьева-Чекина, ни, тем более, коменданта Бередникова. Никто, кроме Власьева и Чекина, момента смерти «узника» не видел, а тем более в убийстве не участвовал, а сами "охранники" об этом ни словом не обмолвились. 
Напомним также, что если в четыре часа утра 5-го июля 1764 г. над Шлиссельбургской крепостью уже всходило солнце, то внутри каземата, наверняка, было еще довольно темно. И так запросто умертвить взрослого мужчину в темном помещении одним ударом шпаги? Ну, в это верится как-то с трудом!
Да, и вот ещё: почему это событие произошло именно 5-го июля? Простое ли это стечение обстоятельств, или же дата, по выражению Екатерины II, «шлиссельбургской нелепы» не случайна?  А некоторые наши познания о той эпохе наводят на мысль, что хроника этой смерти, - смерти, о которой все знали заранее, - должна была прийти к своему логическому концу именно с восходом солнца 5-го июля 1764 года …