Запись сто сорок шестая. Тайна сия велика есть

15.06.08 С Таёжником сладу нет. То такой вот добродушный, то всё в перпендикуляр. Причём такое впечатление, что он провоцирует себе комплименты: то он не хочет книгу издавать, то не пошел на встречу с читателями, то на радио звали – тоже не пошёл, то не согласился, чтобы его стихи включали в какую-то подборку…
Ну, не хочешь - твоё дело, но он с такой настойчивостью обо всём этом в ЖЖ рассказывает… Конечно, вопросы френдов, недоумения. Он же с таким нарочитым раздражением, мол - "бесполезно!". И дома-то его не ценят, как поэта, и вообще – он одинок, никто его не любит.
Ведёт три журнала – в одном – лытдыбр, повседневные записи. В другом – стихи других поэтов, отрывки из прозы - в общем, литературные впечатления. В третьем – его архив: стихи. Последний мало посещается – разве кому он подскажет, а он мало кого выбрал своим читателем. Комментов там крайне недостаточно. То ли из-за того, что мало посетителей, то ли потому, что его поэзия мало кому нравится так, чтобы восхищаться.
У него было несколько поклонников, среди них – самая "поклонистая" полячка И., так он с нею расскандалился: так к себе приблизил, что она почти влюбилась и стала претендовать на личное первенство в его привязанностях и почти его оскорбила за «безответность»… Он дал ей отставку. Через полгода И. попробовала восстановить отношения, но Таёжник не прощает обид – отшил её, кажется, уже окончательно.
А другие - как собеседника – ценят, как чуткого к слову других поэтов, как оригинального рецензента, как «представителя» определенного слоя читателей с острым взглядом и хорошим вкусом (а слой – «из народа», откуда Рубцов, например). Но Таёжник ревностен к своим стихам и раздражается, почему его не ценят, как поэта. Он очень любит Георгия Иванова, подозревает мистическую связь с ним – отец Таёжника родился через 9 месяцев после смерти Г. Иванова. Мало того, во внешности этих людей есть сходство, да и сам Таёжник – того же типа лицом: что-то есть общее.
Но стихи Иванова (насколько я их знаю) – это «горестные заметы» сердца. Писать в этой манере, (почти не метафорично, любоваться природой, искать в ней созвучий со своим настроением) – это давно освоенный путь, этого сейчас мало, чтобы читатель вздрогнул и сказал: «О! Как точно!..»  А лгать и фальшивить – "вы - удивительный поэт"… В читателях его ЖЖ такие не водятся.
Полячка – иностранка, ей в стихах Таёжника было всё понятно, опять же современник, опять же – начали переписываться. Вот она и восторгалась неуёмно. Ему же нужно признание соотечественников, понимающих и чувствующих поэзию, а ему как-то один написал: «Чтобы полюбить ваши стихи, мне нужно, чтобы вас медведь задрал», то есть, если у вас судьба будет необычной, да ещё, чтобы вы уже были в прошлом. И добавлю: "Если бы кто-то дал о вас развёрнутый рассказ со всеми подробностями и проиллюстрировал вашими стихами".
Потому что отдельно его стихи – это начало прошлого века, рядом с Ивановым.

Что ещё подумалось про эти поэтические обнаженные нервы. Вот я напишу что-то – самой нравится, и чувствую - получилось. Но когда писала, то это вроде не я была. Откуда-то такие острые мысли в голову пошли, только лови их, и кайф – как здорово, это вот как я чужое что-то читаю, а оно мне так по душе!
Но оторвись, на что-то отвлекись - и в это состояние ведь не войдёшь уже. Будешь крутить-крутить в уме ("вот же была хорошая фраза", а не ухватить: как сон – ощущение осталось, а слов уже нет. И получается – что это не результат моего разума, моих напряжений, измышлений – нет, это результат какого-то озарения, что ли, когда образы в уме облекаются в самые подходящие слова, какие только в этот момент известны. Иногда это редко в быту произносимые слова, но в памяти они есть – начиталась, наслышалась - и вот они стали выскакивать и ложиться на «бумагу».

Войти в это состояние можно, но далеко не всегда – должно быть впечатление (что ты хочешь запечатлеть), должна быть тишина, должно быть желание.

Не сяду писать, если мне предстоит очень срочная работа, которая не терпит отлагательств. (Пусть даже это будет готовка обеда  - семья будет голодной, так какие клавиши?)

… Но когда я вижу, что «получилось», что рассказ или зарисовка именно так читается, как я чувствовала, то у меня ощущение, что то не моя заслуга, вернее, заслуга только в том, что я села, настроилась и била по клавишам. Но попробуй я опять то же впечатление отобразить вновь – у меня точно то же самое уже не получится, а ведь исполнитель один и тот же – я. Значит, когда писала в предыдущий раз, то не мой багаж знаний и не моё искусство тут верховодило, а что-то другое (или кто-то другой). Так какое отношение похвалы – "как хорошо написано!" – относятся ко мне? Я только уловила, что мне шло. И я улыбаюсь на похвалы (редкие, прямо скажем), но гордиться!.. Или обижаться, что не хвалят!..

Думаю, что эти поэты (те, кто почему-то ещё не уверен в себе, в своей способности качественно улавливать и также качественно запечатлевать), понимают, что это – не они, а кто-то, а они – это только трансляторы. Пусть на интуитивном уровне, пусть – неосознанно, но вот эта неуверенность – «моё ли это или не моё, могу ли я себя считать поэтом, видят ли меня таким другие, не глупо ли это выглядит, что я тут пытаюсь что-то из себя воображать, а мне так мучительно трудно и уловить, и, главное, в слова это оформить» – вот эта неуверенность в праве «присваивать» себе то, что идёт откуда-то – она и творит с поэтами все заморочки: «раз не я – то, получается, я присваиваю, и все это понимают, и когда у меня не получается, они показывают пальцем – «возомнил! исписался!»

И нет настроения, и нет сна, и ворочаешься до утра…

Работник-мужик знает – он ест свой хлеб, заработанный в поте лица, физическими усилиями. Всё, как в Библии.

Работа же поэта – усилия души, они не очевидны. Мало того – то, что из-под их рук выходит – не результат работы разума, то есть они и головой-то не работают, как считается. Работа поэта (а возможно, и учёного также) – это обеспечение связи между иноматериальными мирами: сгусток энергии с Той стороны, несущий откровение нечеловеческого разума, ловится поэтом тут и переносится им в материальный мир в виде слов на бумаге (ну, или на экран).

Смысл этой работы? Освоение Божьего мира – как и любой смысл человеческой деятельности. Приближение к постижению Бога, слияние с Ним, сотворчество Ему.

А вот смысл существования уже всего этого мира (материального и нематериального) – тут «тайна сия велика есть».

P.S. - стихи, помещаемые ранее в этих мемуарах под каждой записью, написаны Евгением Левиным.