Глава 2

 
   После недолгого размышления Волков изложил Ивану приблизительный план бегства из города. Княжич с ним согласился, но с одним существенным замечанием. Суть же его категорически отказался сообщить. Мало того, к вящему изумлению «странника», в данный момент сознание его «спутника» оказалось недоступным не только к общению, но и контролю. 
 
   Иными словами, Иван упрямо стоял на своем. Да вдобавок ухватился за труп воспитателя. Мол, не ровен час, кому на глаза попадется некстати! После затолкнул тело убитого обратно во мрак коридорного закоулка. На этот раз глубже прежнего. Затем, покончив с неприятным делом, перекрестился, и решительно зашел к себе в светелку.
 
   Волков понял, что время для знакомства с бытом княжича выбрано неудачным, но все-таки попытался осмотреться. Комната оставила о себе далеко не радужные впечатления, – маленькая, с низким потолком, заставлена и плохо освещена.

   Между тем княжич прямо с порога бросился к большому ларю, который стоял в углу, что слева от двери. Откинул тяжелую дубовую крышку. Из ларя выбросил прямо на пол несколько рубах. Из них две отложил в котомку.
Потом начал выбирать штаны. Остановился на портках из плотного темного сукна.
 
Здесь Волков с интересом наблюдал, как княжич заправляет их в разношенные кожаные сапоги. В ту пору они шились на одну ногу, без различия на правую, или левую.

   Из ларя размером меньше, но богаче расписанного, Иван вытащил искусно скованную из тонких колец кольчугу. – Полоненного варяга будет, – тотчас последовал комментарий «спутника».

   Задевая руками за низкий потолок, княжич ловко облачился в кольчугу поверх исподней рубахи. Чтобы скрыть от посторонних глаз доспехи, натянул на кольчугу вторую рубаху. Конечно, будет жарко, но… Следом Иван опоясался мячом. В два шага подошел к оконцу, которое было заставлено слюдой, растворил его и выглянул наружу.

   На подворье текла неторопливая жизнь служивого люда. Не заметив никакой опасности, княжич быстро отправился на двор. Там он как бы ненароком обмолвился конюху, что по распоряжению князя сначала отправится в кузницу, а позже к городским башням. Якобы, чтобы узнать, не приближается ли кто к стольному граду с весточкой от родных братьев?

  Скрывая нетерпение, княжич дождался, пока слуга взнуздает его Сивку. Затем вывел жеребца из конюшни и вскочил в седло. Нарочито безмятежно подъехал к воротной башни детинца, иначе кремля. Стража мирно пропустила Ивана, и он немного успокоенный выехал на широкую площадь перед кремлем. Затем устремился на улицу, которая вела к спуску с холма.

   Вот на нем-то и стоял срубленный топором кремль, жилье князей Берендеев. Вот тогда-то и увидел Волков, что абсолютно все городские постройки, мимо которых проезжал княжич, были сложены из дерева. К слову сказать, на ту пору город Кидиш интенсивно застраивался после недавно случившегося здесь очередного пожара.

   Вскоре всадник оказался на незастроенном месте над кручей. Внизу через все городище тянулся овраг, который заканчивался перед оборонительными стенами. На свободном месте, там, где сейчас появился Иван, намечалось возведение очередного  боярского терема. Княжичу даже пришлось придержать Сивку, чтобы пропустить на стройплощадку подводу, которую доверху была загружена лесоматериалом.

– Боярин Опаша домостройничать повелел, – объяснил «спеху» Иван. – Тесть брата моего старшего, Изъяслава. Видал, размах? – И княжич повел рукой, как бы указывая масштаб строительства.

   Здесь Волков увидел стройплощадку, на которой кипела и спорилась работа. Визжали двуручные пилы, стучали топоры, по воздуху летела свежая стружка, остро пахло сосной.

   «Небось, под яблочки особые, наливные, успел подряд оформить на строительство элитного жилья? Не рано ли?» – насмешливо хмыкнул Вован. Правда, через секунды, более точно уловив настроение княжича, взялся его успокаивать:
– Да не горюй, Иван, лишь два месяца прошло, как старший уехал, а средний и того меньше. Ты не волнуйся, найдем что надо, и братьев твоих пропавших отыщем. – Потом добавил: – Лучше туда взгляни, чтобы я посмотрел на эту красоту!

   Княжич увидел привычную для него городскую панораму. Слева крупный терем усадьбы, не меньшие хоромы справа от строящихся, а между заборами открывался далеко не лучший вид на город. Посмотрел и удивился, чему нашел восхищаться его «гость»?

   Потом сообразил, что «спех» здесь впервые, и решил на правах гостеприимного хозяина показать действительно достойную внимания картину. Княжич проехал вдоль забора соседнего участка на противоположную часть холма, и обогнул незавершенное строительство боярского терема.

   С этого места действительно открылась впечатляющая панорама славного града Кидиш. Чуть в стороне по склону холма террасами спускались усадьбы знати, а под кручей расположилась слобода с небольшими мастерскими. Из открытых дверей избушек поднималось разноцветье дымов. Слышался нескончаемый грохот, звон, лязг и перестук молотов из кузен. Раздавался шум падающей с желоба воды, стрекот ткацких станков и гул вертящихся гончарных кругов. Иногда из слободы до холма доносился людской говор.

   «Ить, прямо сказка да и только! – увиденная картина жизни былинных времен не оставила «странника» равнодушным. Будь он в своем теле, его рот расплылся бы в доброй улыбке. Но совсем некстати вспомнив сцену с убийством в княжеском тереме, Вован запнулся: – М-да, сказка-то сказкой, да только народец тут гнобят уж больно натурально. Кровь так и брызжет!»

   Между тем княжич тронул коня и начал спускаться к укреплениям, которые окружали город. На этом участке улицы стояли богатые усадьбы. Чувствовалось, что идет негласное соперничество между соседями. Каждый хозяин стремится выделиться перед другими. Видимо, поэтому всякий терем являл собой произведение деревянного зодчества.

   Вокруг этих хором, теснились многочисленные хозяйственные постройки, которые соединялись между собой галереями и переходами. Нередко на территории усадьбы, словно в завершение комплекса мини-дворца, встречался плодовый сад. Все усадьбы без исключения были обнесены высокими заборами.

   Возле одного из них княжич свернул в проулок, который змейкой тянулся меж двух крупных усадеб. На недоумение Волкова княжич нехотя буркнул:
– Надо мне свидеться! – потом с тоской в голосе пояснил. – Ежели гостю не рады, то его в усадьбу дворовым пущать не велено.

   Волков догадался, что дальнейшими вопросами может коснуться запретной для обсуждения темы, и промолчал. Когда было нужно для дела, он становился в пример другим очень тактичной личностью.

   Проехав несколько метров до тех пор, когда прохожие с улицы не смогли бы увидеть всадника, Иван остановил коня и воровато оглянулся назад. Не заметив ничего подозрительного, успокоился и стал чего-то ждать. Потом опять занервничал. Все это время Волков не обнаруживал своего присутствия и терпеливо хранил молчание, за что и был вознагражден.

– Ужель беда вышла? В грамотке Искра говорила, что придет к городьбе! – нервно произнес княжич.

  По всему выходило, что к высокому глухому забору Ивана привели дела сердечные. Да мало того, в этих самых делах у молодца возникли проблемы. Поэтому Волков, как бы невзначай, осторожно поинтересовался:

– А что ее могли не выпустить из терема?
– Она с мамкой гулять по саду должна. Удержу нет, слазаю!
– Так вперед на мины, князь ты наш Серебряный! – Вован немедля поддержал затею княжича. Ему все больше и больше нравился характер нынешнего «спутника», в чем-то походившего на собственный.

   Княжич, придерживаясь левой рукой за высокую ограду, встал во весь рост на седле, а правой уцепился за край заборной доски. Спустя минуту, подтянувшись теперь на двух руках, ловко перебросил через забор поджарое тело и с трехметровой высоты мягко приземлился в саду.

   Посидел некоторое время на корточках, вглядываясь в окружающий ландшафт. Прислушался. В саду стояла тишина, которая изредка прерывалась птичьим щебетом, приглушенным густой листвой. Княжич украдкой двинулся от яблони к яблоне, взяв за ориентир крышу дворовой постройки, которая виднелась за верхушками деревьев.

   В это время послышались голоса, которые по звукам приближались от дома. Взволнованный девичий, резкий гнусавый и мягкий грудной – женские.
 
   Иван судорожно вздохнул. В ту же секунду Вован понял, что молодой голосок принадлежит зазнобе княжича. А через некоторое время появилась и она, собственной персоной, стремительно выбежав из-за ствола раскидистой яблони.

   Хрупкая невысокого росточка девушка лет тринадцати. Ее русые ухоженные волосы мамки-няньки красиво и аккуратно заплели в длинную косу. Рубаха до полу, изящно сидевшая на девушке, была пошита рукодельницами из домотканого холста. Другие мастера украсили рубаху ярко-красной вышивкой, – от ворота по длинным рукавам до подола.

Заметив княжича, девушка тихонько вскрикнула и, потупив карие очи, замерла на месте. Иван решительно шагнул к любимой.
– Не нужно было приходить. Я же грамотку отписала, – прошептала девушка.
– Не мог не прийти! Должен свидеться с тобой, лада моя, ладушка!

   В это время из-за деревьев показалась худосочная нянька, от которой удрала Искра. Взгляд, которым мамка, запыхавшаяся от скорой ходьбы, вперилась в молодых людей, не предвещал влюбленным ничего хорошего. Нянька попыталась закричать, чтобы позвать сторожей на помощь, но никак не могла перевести дыхание. Только и делала, что беззвучно и широко раскрывала рот.

   Вслед за сухопарой мамкой, которую Вован тотчас окрестил каргой, появилась вторая. Увидев, что более торопиться не надо, она устало привалилась к яблоне. Затем поправила задравшийся подол длинной рубахи, а выбившуюся прядь волос убрала под повой, своего рода косынку того времени.
 
 Между тем «карга», наконец отдышавшись, прохрипела:
– Ты пошто, Иван, срамишь Искру! Не тебе она отдана, а на чужой каравай, чай знаешь, рот не разевай!
– Не было уговора меж нашими родичами! – повысил голос Иван.
– А вот как вернется Федор, так и будет. И не тебе, младыш, вершить судьбу Искре! – Тут мамка внезапно заголосила, пытаясь привлечь внимание дворни.
Княжич с ненавистью глянул из-подо лба на голосящую няньку. Затем подошел вплотную к девушке и крепко обнял на прощание его ненаглядную.
– Возвращайся, голубь мой! – произнесла Искра, готовая потерять сознание от навалившихся на нее потрясений.

Иван крякнул с досады и бросился назад к забору. Тем временем по саду все ближе и громче раздавался собачий лай.