хэппи-к-N

Анемичное солнце, медленно сползающее по стенке собственных головокружений, наконец покинуло этот день,и в воздухе запахло дождем и безвременьем. Я восседаю в уединенности своей мансарды, наблюдая, как подвыпившие аборигены, поклоняющиеся своему календарю,встречают позапрошлое лето в двух тысячах километров от тебя,где   небо такое низкое,что того и гляди рухнет, как незадачливый пловец, всем животом в серую замять  реки, образовав в ней второе дно. К тому же в это время года здесь почти не темнеет, что еще больше воодушевляет местную братию на проявление подобной, несвойственной ей в общем активности. Я рассеянно смотрю на это шествие,периодически  недоумевая: на кой черт вообще нужно лето,если есть воображение?

В этом порыве я решаю испечь тебе нечто хэппибездновое,хоть здешние кухни для этого мало приспособлены: представь себе,тут даже не знают, что такое цукаты! Какое-то время я мучаюсь со стряпней,уже порядком подуставшей от  фантазий моего занудства,в итоге разразившись сакраментальным: как ты там? Впрочем, к чему спрашивать, ведь ты живешь в городе роз.
 
Надеюсь, ты пребываешь в здравии, то есть, по обыкновению  пьян,весел и зол, седлаешь белого коня подоконника, выпуская в благоухающую пустоту аллей клубы едкого дыма, которые, извиваясь вокруг твоей головы,еще более подчеркивают твой драконоподобный профиль.

Рассвет колышется в холодной воде воспоминаниями о лагуне,и отголоски пульсируют ритмами  R&B с примесью волынки,наводняя плясками фавнов местные болота. За тысячу  верст вокруг здесь не встретишь  подобной несуразицы, и уж конечно, никто не умеет так царапаться и кусаться, рисовать фиолетовых черепах и нырять в буйки.
 
…Ноги, уже привыкшие к зыбучести пляжного песка, чувствуют под собой слаломы ступенек, и  ты говоришь мне: открой глаза. Я  подхожу к двери твоей квартиры, из щербатой таблички выпархивает стайка канареек с повадками колибри, и весь этот
пернатый фейерверк, оседая в моей голове, таращится из нее тарабарщиной неизвестного алфавита, высвечивая, как страницу книги щупальца ночника,чумазые щетки титлов и помпадурные «О» с вензелями.   
 
Сколько раз я бывала там - четыре, семьдесят восемь? Всех метаморфоз не упомнить, особенно если  часто прикладываться к бутылочке  с надписью «яд». Как ни крути, водные процедуры предпочитают нас более, чем все эти  «съешь меня», а старина Льюис хоть и наблюдателен, но в одном был не прав: кроликов со временем становится больше.

Когда-то я любила запах свежевыкрашенных роз, теперь хожу завтрашними аллеями, разговаривая сама с собой, и в петлице у меня красуется черная орхидея, которую я случайно вырастила, задумавшись о том, какого цвета радуга с изнанки, о чем промолчал брандахлыст и почему свиные уши вкуснее всего есть под столом. Но все эти достоинства все же вряд ли можно сравнить с канарейками.

Бледный циклоп солнца, ворочаясь на жесткой циновке здешних сплющенных широт, наконец вылезает из своего логова в сопровождении тумана, отражаясь в сонном зазеркалье реки помпадурной «О» с вензелями. Недокуренный кальян рассвета, выныривая из-под обломков королевских регалий, обрывков вчерашних газет и прочего хламья, плывет, облокотившись на кусок пирога, и мне снятся молдавские фрукты.