Из книги А. Марианис Николай Рерих...

85- летняя годовщина нью-йоркской драмы Рерихов

«Кодекс гангстеризма»

В июле 2020 года исполняется 85-летняя годовщина одного из самых трагических событий  в истории мирового рериховского движения. Именно в июле 1935 года, когда Н.К. и Ю.Н. Рерихи находились в экспедиции на Дальнем Востоке, инвестор рериховских культурных учреждений в Нью-Йорке Луис Хорш совершил страшное предательство. Путем преступных махинаций бизнесмен захватил в свои руки все имущество этих учреждений, ранее находившихся в коллективной собственности Рерихов и их сотрудников. В итоге деятельность Музея Рериха, выставочного центра «Корона Мунди» и Мастер-института Объединенных искусств была прекращена. Учреждения, с  таким трудом создававшиеся Рерихами и их сторонниками и успешно проработавшие почти 14 лет, были фактически уничтожены, а их имущество распродано Хоршем на аукционах.
Как могло произойти такое страшное предательство? Попробуем восстановить последовательность трагических событий тех лет.
В конце апреля 1935 года, вскоре после подписания Пакта Рериха 21 государством американского континента, Луис Хорш и Эстер Лихтман отправились в Европу для встреч с официальными лицами, в том числе с членами Комитета по Нобелевским премиям мира в Осло. Цель их поездки официально, видимо, состояла в оповещении общественности об общественно-культурной и пацифистской деятельности Н.К. Рериха, что должно было содействовать присвоению ему Нобелевской премии. Но за время этой поездки, продлившейся до июня, произошло нечто, что перевернуло всю историю культурного строительства, развернутого Рерихами в США. Что же случилось с доверенными сотрудниками Рерихов за полтора месяца пребывания в Европе?
Случившееся с Эстер Лихтман и Луисом Хоршем нельзя было назвать иначе, как духовной катастрофой. Из доверенных сотрудников они превратились в циничных, изысканно-жестоких, коварных предателей всего дела Рерихов и их духовного Учителя. По возвращении их в Нью-Йорк к ним примкнула еще и жена Луиса Хорша, Нетти Хорш. Это «трио», как назвали их сотрудники, оставшиеся преданными Рерихам, встало на путь сознательного разрушения всего, что было сделано Рерихами и всем коллективом их последователей в США.
Елена и Николай Рерихи, их сыновья и их ближайшие сотрудники, составлявшие Совет директоров музея Рериха и других учреждений, основанных Рерихами в Нью-Йорке, владели акциями, дающими им право на обладание всем имуществом музея Рериха и других созданных ими учреждений в равных долях. При этом контрольный пакет акций распределялся между семью лицами: Н.К. Рерихом, Е.И. Рерих, 3.Г. Лихтман, М.М. Лихтманом, Ф. Грант, Л. Хоршем и Н. Хорш. Вся семья Рерихов и их ближайшие сотрудники – Зинаида и Морис Лихтманы и Франсис Грант – отдали принадлежащие им акции на хранение Хоршу, а Рерихи к тому же выдали ему доверенность на ведение всех их финансовых дел в США. Пользуясь этим, Хорш путем подделки документов переписал все эти акции на имя своей жены Нетти и объявил себя единоличным владельцем всего имущества музея и остальных учреждений, основанных Рерихами в Нью-Йорке. Музей Рериха с фондом, насчитывающим более тысячи картин, международный выставочный центр «Корона Мунди», Институт Объединенных искусств – все это внезапно оказалось принадлежащим одному Хоршу! А сам художник, известный всему миру, все члены его семьи и другие близкие сотрудники Рерихов, создававшие все эти учреждения, оказались в одночасье лишенными всего и отстраненными от дел.
 Зинаида Фосдик – свидетельница всего произошедшего и одна из обманутых Хоршем директоров рериховских учреждений, писала: «В июле [1935 года] на очередном собрании директоров музея Хорш неожиданно объявил о своем нежелании продолжать деятельность музея, а также об отстранении Рериха от руководства. К Хоршу присоединились его жена Нэтти Хорш, Эстер Лихтман и Сидней Ньюбергер  – директора музея и других связанных с ним учреждений. Остальные четыре директора – М. Лихтман, Ф. Грант, 3. Лихтман и С. Шафран – были потрясены этим решением, зная, что все официальные документы музея и всех учреждений, а также доверенность Рериха на ведение всех дел и акции остальных директоров находились в руках Хорша. Как выяснилось позже, Хорш и его сообщники при содействии своих адвокатов подготовили новые, подложные документы, удостоверяющие, что музей с 1006 картинами Рериха, институт и «Корона Мунди» со всем их имуществом, русскими иконами, ценнейшими коллекциями тибетских танка и священных книг принадлежат Хоршу» .
 Писатель Валентин Сидоров, не однажды встречавшийся с Зинаидой Фосдик, в своем очерке «Против течения» привел ее воспоминания об этом ужасном событии. Как говорила Зинаида Григорьевна, вскоре после своего приезда из Осло Хорш собрал Совет директоров музея и объявил: «Я вас собрал, чтоб сообщить о нашем решении: больше мы с Рерихами не работаем. Мы теперь идем по новому направлению. Рерихи нам не нужны. Если хотите (это главным образом относилось ко мне и моему мужу), можете оставаться с нами. Если нет – можете убираться в Тибет. И добавляет торжествующим тоном: “Космическое руководство в наших руках”» .
(Под «космическим руководством Хорш имел в виду якобы имевшее место общение Э. Лихтман с Учителем.) Эта новость поразила Зинаиду Фосдик. Как передавал ее слова В. Сидоров, «Помню, что на мгновение я буквально оцепенела от неожиданности. Трудно себе представить, каким это было потрясением для меня. Тем не менее, я нашла в себе силы сказать:
– Луис, торжественно перед лицом Владыки заявляю: я отдаю десять лет жизни, чтоб ты не говорил этих слов. Возьми свои слова обратно.
– Все это очень мило, – отвечал он с кривой усмешкой, – но у нас резолюция, одобренная большинством.
Текст резолюции был более чем парадоксален: из состава Совета директоров Музея Рериха выводился сам Рерих!» .
Удар в спину был нанесен молниеносно и расчетливо. Н.К. и Ю.Н. Рерихи находились в степях Внутренней Монголии, и связь с ними была крайне затруднена. Проинформировать Н.К. Рериха о происшедшем во всех подробностях было невозможно, да и все равно художник и его старший сын не смогли бы отреагировать на случившееся быстро – им еще предстояло добираться до дома в течение нескольких недель. Оставшиеся преданными Рерихам сотрудники – Зинаида и Морис Лихтманы и Франсис Грант – предупредили обо всем находившуюся в Наггаре Е.И. Рерих и немедленно начали судебный процесс против преступных действий Хорша и его сообщниц.
Еще до окончания судебного процесса, в апреле 1938 года Хорш по ночам вывез из музея Рериха находившиеся там картины, предметы искусства, редкие книги и другие ценности, а также архивные материалы. Директорам музея, оставшимся верными Рерихам и боровшимся с грабителями, все же удалось спасти некоторые важные документы и архивы, вывезя их, по совету адвокатов, из захваченного Хоршем небоскреба.
В борьбе с Хоршами супругов Лихтман и Ф. Грант поддерживали друзья музея Рериха – Кэтрин Кемпбелл, Балтазар Боллинг, Чарльз Крейн и другие поклонники творчества художника. Сторонники Рерихов сформировали комитет защиты музея от грабительских действий Хорша. Но, к сожалению, среди них по-прежнему не было единства, а главное – большая их часть не прислушивалась к советам Учителя М., переданным им Рерихами, относительно выбора адвокатов и прочих важных деталей ведения судебного процесса. Рерихи не могли настаивать на выборе определенного адвоката потому, что после ограбления музея у них просто не было средств для ведения судебного процесса. Услуги адвокатов оплачивали их последователи в Америке. Махатма М. видел возможность хотя бы частичного спасения учреждений и художественных ценностей, захваченных Хоршем, но для этого надо было пригласить в качестве адвоката человека, который смог бы правильно построить защиту. Е.И. Рерих писала друзьям в Америку: «Ясно, что адвокаты наши – люди очень хорошие, но недостаточно опытные.
Конечно, если будет допущен ряд ошибок, то, несомненно, все затянется на месяцы и месяцы, и положение очень осложнится. При единении всех сотрудников мы не сомневаемся в успехе, ибо единение является главным условием успеха, так Сказано, и нужно, чтобы Советы выполнялись без промедления. Самое трудное положение создается, если Советы не принимаются или откладываются. Припомните, сколько Советов и выступлений одобренных было отложено. Представьте себе положение полководца, когда он видит, что нужно наступать, ибо враг еще не укрепился, а его приказ не доходит до войска, и враг успевает усилиться и укрепиться на позициях. Беда в том, что так неимоверно трудно дать понять даже друзьям, насколько общее положение серьезно, что это непростая битва и что водимые темной силою борются не против Вас и нас только, но против всего Великого Плана Света… <…>
Все дело в адвокатах. Нам был Указан Миллер, но Вы знаете все обстоятельства наши и что, не имея никаких средств, мы не можем настаивать и требовать. Мы несколько раз писали о Милл[ере]» .
Однако, хотя Учитель М. и рекомендовал друзьям Рерихов адвоката, способного успешно вести процесс, они не прислушались к совету Махатмы. Более того, даже та тяжелая ситуация, в которой оказались дела, не помогла защитникам их учреждений в Америке сплотиться – в их среде упорно проявлялось разъединение. А это, в свою очередь, отражалось на делах: судебные процессы проигрывались один за другим. В одном из писем, написанных американским сотрудникам в 1938 году, Елена Ивановна писала: «Родные наши, несказанно болит сердце за то безобразное состояние, в которое пришли дела, но что можно было ожидать при таком адвокате, лишенном всякого standing’а , но еще и при полном отсутствии психической энергии. Все еще продолжаю сожалеть о Миллере. Конечно, он видел положение среди сотрудников, он понимал, что нет единения, а также знал всю подкупность некоторых судей, потому и предлагал начать переговоры о settlement’е . Именно, как Сказано: “Он видел разъединение среди сотрудников”. Конечно, родные мои, мы многое понимаем, но от этого не легче, а еще тяжелее»  .
Конечно, сыграла свою роль и беспринципность судей, на которых к тому же оказывалось давление не откуда-нибудь, а из Вашингтона. Все эти обстоятельства – и внутренние, и внешние – стали для защитников музея роковыми. К концу 1940 года суд вынес потрясающее по своему цинизму решение в пользу грабителей. Как позднее подчеркивала З. Фосдик в своих статьях, тем самым было узаконено ограбление не только Рерихов и их сторонников, но и всего американского народа, поскольку еще в 1929 году Совет директоров музея принял решение передать музей Рериха в дар Америке. Скорее всего, статус музея при этом не изменился бы – он по-прежнему оставался бы частным музеем, управляемым советом директоров. Но, во всяком случае, решение о передаче музея в дар нации обязывало совет директоров не продавать экспонаты музея в другие руки, тем более за границу; вся коллекция музея должна была сохраниться и остаться в США. После грабежа, учиненного Хоршем, о том памятном решении директоров музея не раз было объявлено во всеуслышание в прессе и сказано в особом письме президенту США Рузвельту, написанному сотрудниками Рерихов. Но и эти меры не возымели действия. Власть имущие промолчали.
Н.К. Рерих в 1941 году в одном из очерков писал: «В своей темной душе Хорш отлично знает, что он лжет и подделывает, но он настоящий американский гангстер. Он отлично знает, насколько низко грабить целую группу деятелей и выживать их из дела ими же созданного, но кодекс гангстеризма торжествует. Находятся среди министров такие, которые по таинственным причинам надоедают судьям по телефону и требуют неправильного решения. Мало ли сказано о судьях неправедных! Но особенно любопытно, что люди отлично знают, что Хорш жулик, понимают все его махинации и фабрикации и все-таки молчат...» .
Друзья и сотрудники Рерихов с невыразимой болью наблюдали за разрушением предателями музея и остальных учреждений, создававшихся Рерихами и их последователями в течение 14 лет сотрудничества. Письма Зинаиды Фосдик Рерихам, написанные в те тяжелейшие времена, дают представление о том, какую боль испытывали при этом их подлинные ученики. «…Если бы мы очутились в аду – не могли бы испытать более гнетущего и отравляющего все вокруг чувства » – писала З.Г. Фосдик Рерихам. – «<...> В здании продолжается преступное выполнение их замысла – уже снято со стены Музея в главной лобби  Знамя Мира. <...> все переменено на вывески «Мастер Билдинг» <...> телефонистки отвечают теперь не "Рерих Музеум", а "Маст[ер] Хотель"! <...> происходит мелкая месть и издевательство. <...> [Нетти Хорш говорит] о себе, что она теперь представительница Бел[ого] Бр[атства]. <...> убрана вся литература с главного входа в Музей. <...> они сознательно разрушили и разрушают все, что мы ни делаем <...> – говорю о школе» .
Н.К. и Ю.Н. Рерихи получили от друзей краткое предупреждение о происходящем в Америке, но в деталях узнали масштабы предательства только в декабре 1935 года, когда вернулись из экспедиции домой в Наггар.
Тогда же выяснилось, что при помощи поддельных документов Хорш не только ограбил музей Рериха, но и предпринял все меры для того, чтобы сам художник не смог приехать в США. Ловкие адвокаты Хорша отыскали в американском законодательстве какие-то параграфы закона, по которому суммы, перечисленные Рериху для ведения экспедиции, были обложены крупной пошлиной, которую надо было выплатить незамедлительно. В действительности суммы, перечисляемые на экспедиционные исследования, никакими налогами не облагались согласно законодательству США, но адвокаты Хорша на основе поддельных документов ухитрились провести нужное им решение суда вопреки законам. Неуплата пошлины влекла за собой арест, о чем Рериха специально предупредили . Впрочем, даже если бы Рерих в то время и мог выплатить эту сумму и приехал бы в США, его личное участие в судебных заседаниях уже ничего не могло бы изменить.

Неуслышанное предупреждение

Наглость действий Хорша была неслыханной, а грабительская суть затеянной им аферы была очевидна любому здравомыслящему человеку. Но, как ни странно, преступные действия Хорша были поддержаны Уоллесом, который вслед за Хоршем предал известного всему миру гениального художника, которого он сам считал своим духовным Учителем, и встал на сторону вконец зарвавшегося дельца. По иронии судьбы, в делах, нужных Учителям, Уоллес всегда отличался странной нерешительностью и неуверенностью, но как только ему предоставилась возможность предать своего Гуру – он проявил исключительную твердость и уверенность в правоте своих действий.
Причина этого предательства – и со стороны Хорша, и со стороны Уоллеса – лежала в одном и том же: корыстолюбии и беспринципности. Как отмечала Зинаида Фосдик, «во время судебного процесса стало очевидным, что Генри Уоллес <…> действовал заодно с Хоршем, хотя в течение многих лет, до сближения с Хоршем, он был ярым сторонником идей Рериха и почитателем его искусства и называл себя его учеником».
Во время судебного процесса Хорш продолжал давать ложные показания, при помощи своих адвокатов извращая факты и дискредитируя важные документы. Уоллес же, пользуясь своим высоким административным положением, оказывал давление на судей, заставляя их принимать решения в пользу Хорша и его адвокатов. Причина преступного альянса Хорша и Уоллеса оказалась довольно банальной: «Обнаружилось, что Уоллес, будучи в долгах, охотно принял предложение Хорша помочь ему, так как последний был маклером на бирже и занимался биржевыми спекуляциями» .
Более того, Хорш вместе с Уоллесом убедили президента Ф. Рузвельта в правоте их позиции по отношению к Рериху и основанным им учреждениям. И когда сторонники Рерихов обратились к Рузвельту с просьбой помочь остановить разграбление музея и уничтожение других культурных учреждений, основанных в США Рерихами, президент США не только ничего не сделал для этого, но и, напротив, тайно поддержал Уоллеса и Хорша, используя свои административные возможности и связи .
Рерихи и их сотрудники сделали все, что было в их силах, чтобы предупредить и Уоллеса, и Рузвельта о том, как на самом деле обстояли дела, и тем самым помешать предателям ввести в заблуждение «сильных мира сего». Но предупреждение не было принято к сведению. Уоллес даже не пожелал встретиться с Франсис Грант, с которой он общался многие годы, и выслушать предупреждение, которое она должна была передать ему от Рерихов. В декабре 1935 года Елена Ивановна через своих преданных сотрудников передала Ф. Рузвельту письмо, в котором предупредила его, что Э. Лихтман и Л. Хоршу больше нельзя доверять. Это письмо заслуживает особого внимания потому, что в нем изложена подробная картина всех действий Э. Лихтман и Л. Хорша – своего рода история предательства. В письме президенту Е.И. Рерих писала: «Уже несколько месяцев я пытаюсь найти возможность предупредить Вас, что те двое, которые передавали мои послания, оказались предателями на 14-м году сотрудничества, и я вынуждена лишить их моего доверия.
Поддавшись жадности и амбициям, они нарушили святое доверие и передали Вам в апреле свой собственный совет относительно некоторых финансовых вопросов (серебро), выдавая его как исходящий через меня из Истинного Источника. Этот Источник предупредил меня о совершенном предательстве, и мне было приказано запросить их; оба они признались мне письменно, что передали Вам свое собственное послание, создавая у Вас впечатление, что оно исходит из Истинного Источника через меня.
Я была потрясена и возмущена таким предательством и немедленно телеграфировала о запрещении передавать какие-либо послания без полного моего ведения и предварительного на то разрешения. Эти двое очень хорошо знали, что по всем вопросам они должны обращаться ко мне, более того, один из них должен был возвратиться сюда летом и привезти с собой возможные вопросы. Когда они увидели мое возмущение их поступком и осознали серьезное последствие последнего, то, движимые страхом и ненавистью, вступили на путь открытого предательства и решили не только порвать с нами все отношения, но и начать отвратительную кампанию по дискредитации нашего имени, чтобы уничтожить нас как свидетелей их предательских действий.
В своей ненависти они не останавливаются ни перед чем. Г-н Хорш воспользовался отъездом в экспедицию Основателя Учреждений и снял его имя. Далее, имея с 1923 г. все полномочия нашего адвоката и постоянно контролируя наши личные счета и налоги, вдруг, спустя 9 лет, ложно представил в Налоговый Департамент фонды экспедиции за 1926 и 1927 годы (когда мы были в Тибете) как наши личные доходы, вводя нас в заблуждение все эти годы, что наши налоговые дела в порядке. В результате его действий на нашу собственность – наши картины в Америке – без предварительного уведомления был наложен арест. Это всего лишь два примера того, на что они идут, чтобы дискредитировать наше имя. Такова месть людей, чье предательство было раскрыто.
Я пишу Вам все это, чтобы предупредить Вас, что Послания не могут передаваться через этих лиц. Символ Иуды и Девадатты вечен; и все-таки, независимо от того, насколько трудны для нас сейчас времена, мы знаем, что правда и справедливость восторжествуют. <…> Никакие человеческие доводы не могут решить проблемы современного мира. Только Те, Кто стоит на страже, знают, куда повернется Колесо Необходимости. <…> Если Вы одобрите этот канал, Послания можно будет посылать снова», – писала Елена Ивановна.
Последние предложения в этом письме особенно важны – Е.И. Рерих не только подчеркнула значение передаваемых президенту из гималайской обители советов и предсказаний, но и дала понять, что послания Махатм могут и далее передаваться президенту через новый канал. (Под новым каналом передачи писем Е.И. Рерих имелись в виду сотрудники Рерихов, оставшиеся преданными им.) Таким образом, Рузвельту был предложен выбор – если бы он захотел, послания от руководителя Белого Братства с ценнейшими прогнозами и советами передавались бы ему и в дальнейшем. Но Рузвельт предпочел пойти на поводу у предателей и примкнувшего к ним Уоллеса. Позднее в беседе с Еленой Ивановной Учитель М. упомянул о двуличности Рузвельта, и сказал: «Такому типу было все дано, и он предал все».

За кулисами драмы

Невозможно не задать вопрос – что же стало причиной такого страшного предательства со стороны сотрудников Рерихов, которым было выказано такое доверие? Как отмечала Е.И. Рерих в своих письмах, основной причиной этого захвата стали неизжитые импульсы алчности и честолюбия, выразившиеся в желании Э. Лихтман и супругов Леви-Хорш захватить в свои руки все учреждения, созданные в Нью-Йорке Рерихами и их сотрудниками. Но следует отметить, что в этом предательстве была и, так сказать, оккультная составляющая. Не Хорш, а Эстер Лихтман первой совершила роковой шаг к предательству – и увлекла за собой в пропасть чету Хоршей. Эстер Лихтман возомнила, что она способна общаться с Учителем по каналам Тонкого мира и принимать Его телепатические послания самостоятельно и без участия Е.И. Рерих. В самом начале деятельности Рерихов в Нью-Йорке Учитель действительно дал их сотрудникам возможность получать от Него духовные сообщения – может быть, в качестве подтверждения существования Белого Братства. Но в дальнейшем Учитель передал, что функция принятия духовных сообщений от Него должна принадлежать только Е.И. Рерих и Н.К. Рериху. Это решение было продиктовано очень важным обстоятельством. Дело в том, что принимать послания от Учителей в аутентичном, неискаженном виде, может лишь кристально чистый в духовно-нравственном плане сотрудник, к тому же связанный с Учителем на протяжении многих прежних воплощений. Таковыми являлись Рерихи, бывшие духовными учениками Махатмы Мориа во многих прошлых жизнях. Но сотрудники Рерихов подобными качествами не обладали. Именно поэтому миссия духовного общения с Учителем и записи Его сообщений была доверена только Е.И. и Н.К. Рерихам.
Однако Эстер Лихтман решила, что она тоже способна на это. Увы – безмолвный голос, зазвучавший однажды в ее сознании, оказался голосом самого иерофанта зла, полностью подчинившего себе ее разум и сделавшего ее покорным орудием в борьбе против Рерихов и Учителей.
В духовных традициях всех народов мира есть понятие одержания – страшного по своим последствиям состояния подчиненности сознания человека негативным сущностям иного плана бытия. Даже для обычных людей это состояние с древних пор считалось ужасным несчастьем, духовной смертью; что же можно было сказать о тех, кто претендовал на роль учеников духовного знания! Из-за неизжитых моральных пороков Эстер Лихтман завершила свой путь духовного ученичества полной катастрофой, падением в пропасть одержания. Более того – она утянула за собой в эту пропасть и двух других, наиболее слабых в нравственном отношении сотрудников Рерихов – Луиса и Нетти Леви-Хоршей. В учении Агни-Йоги недаром говорится, что одержимость, подобно опасному инфекционному заболеванию, способна быстро передаваться от одного человека к другим, если они духовно слабы; поэтому одержателю, как правило, нужен не столько сам одержимый, сколько возможность через него влиять на все окружающее. Темная энергия одержания, действующая через Эстер Лихтман, разбудила дремлющие в душе Хорша алчность и властолюбие и толкнула его, вслед за ней самой, на предательство всего дела Рерихов в Америке. Очевидно, Лихтман уверила Хорша в том, что она сама теперь – помимо Елены Ивановны Рерих – осуществляет духовное общение с Учителем, следовательно, Рерихи им больше не нужны. Хорш, при его неизжитых жадности и властолюбии, сейчас же ухватился за идею устранить Рерихов из всех созданных ими учреждений, а заодно и присвоить себе весь доход, даваемый этими учреждениями. Как писала Е.И. Рерих друзьям, «Все поступки трио объясняются Вл[адыкой] главным образом корыстолюбием. <…>
Ведь истинная злоба их на нас за то, что в карманы их не свалились уже миллионы. Как показывает сейчас их неожиданный поворот, они приблизились и шли, гонимые лишь корыстолюбием и честолюбием, лишь надеждою получить все земные и небесные блага. Несомненно, они и получили бы их, если бы сущность их могла воспринять дух Учения и принять и выполнить все Советы именно в срок, и дотянули бы до конца испытания. Но как всегда бывает с теми, кто был привлечен нечистыми побуждениями, они сорвались у последней черты» .
Кажется невероятным, чтобы сами предатели, разрушая дела Рерихов и оставшихся преданными им сотрудников, при этом искренне верили, что тем самым они выполняют волю Учителя. Скорее всего, конечно, они понимали, на что идут, но не пожелали противостоять воздействию одержателя, а послушно последовали его воле. Так свободная воля трех человек, избранных для выдающейся миссии, вместо ее выполнения предпочла встать на путь предательской и преступной аферы.
Позднее, в следующем году, касаясь темы предательства в беседе, Махатма М. сообщил: «Можно отметить, что Леви решил поход против Фуямы в середине сентября тридцать четвертого года. Так, уже он прилагал усилия, но только в феврале оформи¬лось решение. Можно судить, как он рассчитывал по¬бедить вас» .
Удивляет позиция Уоллеса и Рузвельта в данном вопросе. Почему Генри Уоллес с такой готовностью встал на сторону предателей? Почему Рузвельт, получивший письменные предупреждения и от Николая Рериха, и от его супруги, письма которой он ранее так ценил, тоже не внял предупреждению и пошел на поводу у Хорша, Лихтман и примкнувшего к ним Уоллеса? Что предопределило столь безоглядное доверие президента к бывшим последователям Рерихов и почему государственного деятеля такого масштаба не насторожила очевидная нелепость ситуации, при которой – по версии предателей – Глава гималайского Белого Братства вдруг отстранил от дел всемирно известного художника, исследователя и общественного деятеля вместе с его супругой, и начал передавать свою волю через двух безвестных, ничем не выдающихся людей? В этом не было ни капли логики. А кроме того, Рузвельт получил не только письменное предупреждение от Е.И. Рерих относительно истинного положения вещей, но и ее предложение продолжать передавать ему послания от гималайского Братства через других ее доверенных сотрудников.
Правда, в то время в американской печати отозвалось эхо беспримерной травли, развязанной против художника харбинскими клеветниками. В двух или трех американских газетах были опубликованы клеветнические статьи о якобы имевших место политических амбициях Рериха на Дальнем Востоке. Но неужели Уоллес и особенно Рузвельт – профессиональный, опытный политик – не понимал, что за этими газетными сенсациями могут стоять намеренные действия врагов Рериха и, следовательно, все это является ложью?
Что же заставило президента присоединиться к предателям и помочь им разрушать работу Рерихов в Америке? Мощная энергия одержания, подобно яду заражающая всех, с кем общалась Эстер Лихтман и у кого не было духовной силы противостоять ей? Возможно. Из Агни-Йоги известно, что даже самый мощный интеллект не дает сознанию человека иммунитета против разрушительной силы одержания. Противостоять ей может только непобедимая энергия сердца, то есть духовности. Но высокая духовность весьма редко встречается в среде даже лучших политических деятелей мира, а один интеллект неспособен противостоять гипнотическому влиянию темной силы.
В итоге крупные государственные деятели США поддержали в этой ситуации не всемирно известного художника, общественного деятеля и гуманиста, а безызвестных нуворишей, предателей его дела.

«Раскрытие ликов»

У многих людей, знакомящихся с историей культурного строительства Рерихов в Америке, возникает вопрос: если Учитель Мориа обладал способностью предвидеть будущее, почему он не вмешался в эту ситуацию и позволил осуществиться такому страшному предательству?
Ответ на этот вопрос очень прост. О том, что подобное предательство могло осуществиться, Учитель предупреждал Рерихов с самого начала их сотрудничества с Хоршами и Эстер Лихтман. Но в духовной традиции существует закон свободы воли – светлые силы никогда не нарушают свободную волю человека (в том числе и ученика духовного знания, каковым считал себя Хорш) путем насильственного воздействия на него. Единственное, что могли сделать Рерихи и их Учитель, зная заранее о недостатках Хорша – это вообще не допускать его к своему культурному строительству. Но, с другой стороны, в самом начале Хорш и его супруга были полны энтузиазма и искренне интересовались духовными вопросами и творчеством Рериха. Кроме того, будучи состоятельным биржевым маклером, Хорш на первых порах финансировал основанные Рерихами учреждения. У Хорша, у его жены Нетти и у Эстер Лихтман были нравственные недостатки, способные ввергнуть их в бездну, но были и все шансы стать успешными учениками и сотрудниками Рерихов. Какой путь они изберут в итоге – не мог сказать никто. И не было никакой вины Рерихов и их Учителя в том, что свободная воля трех сотрудников избрала путь предательства и зла.
В своих письмах сотрудникам Е.И. Рерих упоминала о дававшихся Учителем намеках насчет возможного предательства и со стороны Эстер Лихтман, и со стороны Хорша: «Конечно, случилось то, что давно подготовлялось, что и было определенно предуказано уже в [19]23-м году. В связи с происходящим поучительно перечитывать старые записи. Так много было брошено ярких намеков» .
«Вспоминается мне, как еще в [19]23-ем году при отъезде О[яны ] из Пар[ижа] в Нью-Йорк было Сказано ей: “О мяч судьбы! Куда попадешь и куда отскочишь? Свет тебе начертан – успей, мяч, долететь! Удержи лукавое вращение!” Она тогда очень обеспокоилась этим. И, как видите, уже тогда было отмечено ее лукавое вращение» ;
«Вообще, интересно собрать все дававшиеся намеки в самые первые дни приближения их . Все было предусмотрено. Помните, как было Сказано: “Динарий , проклятий дитя, не заступи путь к Свету”» .
Корыстолюбие и властолюбие Хорша, а также его стремление к различного рода махинациям замечали не только Рерихи, но и их сотрудники.
30 августа 1935 года, находясь еще в Азии, в местности Тимур Хада, Н.К. Рерих написал эссе «Лики», явно связанное с событиями в Нью-Йорке, о которых он уже знал, правда, не во всех подробностях. В этом эссе говорилось: «Вот некто, как бы прилежавший Свету, вдруг обнаруживает явно темные наклонности. Значит, напрасно он причислялся к светлым работникам, сущность его оставалась в услужении тьмы. Добрая улыбка лишь была маскою. "Вот так маска!" – воскликнет узревший сущность такого человека и примет к сведению это поучительное открытие» .
В этом эссе художник указал на скрытые, неизвестные большинству людей причины предательства, совершенного бывшими сотрудниками и доверенными лицами Рерихов. Мастер писал: «Открытие масок происходит на основах жизненного опыта, который будет переходить как бы в ясновидение. Кто-то, может быть, изумится, по какой причине некто, прилежавший ко злу, был допускаем и терпим. Причин к тому может быть много. Могут быть и кармические основания. Может быть акт сострадания, дающий темному  возможность исправления. Наконец, может быть мудрое решение именно в самый последний момент, когда сущность процвела всеми характерными ей цвечениями. Потому опытный деятель не жалеет, что он нечто узнал слишком поздно. В каких таких мерах будет это "слишком поздно"?
В земных мерах, может быть, что-то покажется запоздалым, но в безвременных надземных решениях, может быть, это произошло в ближайший, в наилучший по Высшему решению час. Бояться страшных ликов – это значит показать свою полную неопытность. Недаром в народной мудрости истинный искатель непременно должен пройти мимо самых страшных чудовищ» .
Мимо таких чудовищ и пришлось пройти Рерихам и их верным сотрудникам и друзьям.
Музей, возрожденный из пепла
Как известно, ближайшие последователи Рерихов оказались достойными своих учителей и не смирились с уничтожением музея Рериха. Они решили организовать новый музей, чтобы знакомить соотечественников с искусством великого русского художника. Н.К. и Е.И. Рерихи и их сыновья приложили все усилия, чтобы поддержать стремление своих сотрудников. Путь восстановления музея был долгим и трудным, но единомышленники Рерихов победили.
Состоятельные друзья художника приобрели для нового музея Рериха пятиэтажное здание, находившееся недалеко от захваченного Хоршем небоскреба.
Вскоре К. Кемпбелл-Стиббе и Б. Боллинг выкупили значительную часть картин Рериха, вывезенных Хоршем из ограбленного музея и пущенных в продажу на аукционе. К. Кемпбелл-Стиббе передала выкупленные ею картины воссозданному музею – эта коллекция составила значительную часть его фонда. Остаток своей коллекции (80 картин и 42 этюда) Кэтрин Кемпбелл-Стиббе впоследствии подарила Государственному музею искусства народов Востока (Москва).
Как писала З.Г. Фосдик, «Постепенно собирались картины Рериха, находившиеся в коллекциях нескольких сотрудников и друзей в Америке и за границей. Ряд картин поступил из Нью-Мексико, из Художественного Музея Окленда в Калифорнии, а также из Европы. В Бельгии и Франции находились многие значительные картины Рериха, которые были привезены впоследствии З. Лихтман-Фосдик для их размещения в новом Музее Н.К. Рериха. Позже была возвращена коллекция картин из аргентинского музея, находившаяся там несколько лет. Таким путем составлялась и росла внушительная коллекция, главным образом из картин циклов Гималаев, Тибета и Индии. Ежегодно в дар музею поступали картины Н.К. Рериха из частных коллекций» .
Восстановленный музей Николая Рериха в США открылся в 1949 году, через 2 года после смерти Н.К. Рериха. Директором нового музея Рериха стала Зинаида Григорьевна Фосдик, вице-президентом – К. Кемпбелл-Стиббе. З.Г. Фосдик оставалась на посту директора музея с 1949 по 1983 год, то есть до самого конца своей долгой жизни. Кэтрин Кемпбелл-Стиббе обеспечивала основное финансирование нового музея Рериха со дня его открытия и до самой своей смерти . Издательская деятельность, выпуск книг Агни-Йоги, наборов открыток и буклетов с репродукциями картин Н.К. Рериха, деятельность различных организаций, причем не только в США, но и в Европе – все это тоже финансировалось К. Кемпбелл-Стиббе.
При новом музее сразу же начало работать общество по изучению Агни-Йоги (собственно, работу по распространению этого учения З.Г. Фосдик не прекращала с момента разрушения Хоршем первого музея Рериха). Зинаида Григорьевна вела переписку со многими рериховскими группами и обществами США и других стран. В музей приезжали экскурсии из разных городов Америки, рериховская культурно-просветительская работа продолжалась.
Конечно, в восстановленном музее эта работа велась уже не в таком масштабе, как в период расцвета его деятельности – лучшие возможности были безвозвратно упущены. Но факт остается фактом: музей воссоздался подобно Фениксу, и вновь – назло всем врагам – стал нести свою просветительскую миссию, служа рупором светлых идей Рерихов не только в США, но и во всем мире.
Следует подчеркнуть, что ограбление Хоршем и его сообщниками рериховских учреждений в Нью-Йорке не могло сорвать главный план Учителей. Предательство Э. Лихтман и Хоршей изменило отдельные детали этого плана, но не смогло поколебать его основание. Вопреки всем усилиям сил зла, два столпа духовной и культурно-просветительской деятельности Рерихов – деятельность музея Рериха и создание и распространение учения Живой Этики – остались незыблемыми.
Зато разрушителям дела Рерихов в Америке нельзя было позавидовать – карма чудовищного преступления явно предопределила многие обстоятельства их последующей жизни. Не случайно Учитель передал Рерихам еще в 1935 году: «Роя яму, предатели сами упадут в нее» . Дальнейшую жизнь предателей вряд ли можно было назвать счастливой, несмотря на их материальную обеспеченность. Эстер Лихтман стала полным инвалидом после того, как на нее рухнул тяжелый книжный шкаф, и умерла в доме для престарелых. У четы Хоршей были сын и дочь. Их сын, в котором Хорш видел продолжателя своего дела, видимо, связался с преступной группировкой и был застрелен в подвале того самого Мастер-билдинга, ради единоличного обладания которым его отец пошел на столь циничное преступление. Сам Хорш, достигнув почтенного возраста, тихо умер, всеми забытый. Нетти Хорш на момент его смерти была еще жива, но скрасить одиночество супруга уже не могла: многие последние годы своей долгой жизни она провела в состоянии полного слабоумия. Так закончилась жизнь людей, пожелавших обогатиться ценой предательства и преступления.