Божий одуванчик

     Меня зовут Иван. Моего закадычного друга — Павел.
     Нас с Пашкой бесплатно подселили к бабульке в огромную квартиру на Тверской, чтобы мы, два здоровенных балбеса, создали ей невыносимые условия — и бабуля наконец съехала из последней занимаемой комнаты. Пожить на халяву в самом центре Москвы было заманчиво — и мы согласились.

     Хата нас поразила — огромная восьмикомнатная квартира с высокими лепными потолками. Никогда прежде нам не доводилось в таких бывать. Раньше здесь была густонаселённая коммуналка на пять семей. Четыре семьи стараниями риэлторов уже съехали. И можно было затеять грандиозный ремонт, а потом выгодно продать квартиру и считать барыши.
     Но последняя бабулька, божий одуванчик, наотрез отказалась выезжать. И никакие посулы светлой отдельной квартиры в тихом зелёном районе не могли поколебать её упрямого желания умереть в родных стенах. Риэлторы от души пожелали, чтоб её пожелание скорее сбылось, но про себя.
     А пока же решили подселить к ней нас и посмотреть, чья возьмёт. Нас с Пашей предупредили, что мы вольны тусить сколько угодно, хоть целыми ночами, с плясками, песнями, друзьями и подругами.
     Нам было не в лом пожить бесплатно в шикарной хате в центре Москвы, а заодно помочь риэлторам. За хорошую работу нам с Пашкой обещали ещё и доплатить.

     Бабуля, Ираида Викентьевна, жила одна-одинёшенька и обрадовалась нам с Пашкой как родным. Теперь ей было с кем поговорить и о ком заботиться, а также кого попросить купить продуктов в магазине и лекарства в аптеке.
     Она, конечно, была ещё тот одуванчик. У неё повсюду были знаки: машина проехала, вилка упала. На полном серьёзе она рассказала нам, что за ней следят, она это чувствует. А ещё её, не знаю зачем, хотят отравить спецслужбы.

     У Ираиды Викентьевны была не жизнь, а сплошной ритуал. Утро она начинала с того, что крестилась и говорила:
     — Господи, благослови на сегодняшний день!
     Она объясняла нам с Пашкой, что так ей спокойнее жить, она знает, что теперь её Бог не оставит, поможет, приглядит за ней.
     — И вы, мальчики, так делайте, чтобы Бог всегда с вами был! — учила нас старушка.
     Мы с Пашкой только переглядывались, каждый сходит с ума по своему, видать, наша прикольная старушка с Богом на короткой ноге.
     Потом Ираида Викентьевна долго умывалась в ванной комнате и выходила к завтраку уже при полном параде: в порыжелом коричневом кимоно с золотыми драконами и с замысловатым черепаховым гребнем в жидких седых волосах.

     На её прикроватном маленьком круглом столике тесно было от безделушек, копеечных браслетов, бус, очков, пачек квитанций. Каждый день Ираида Викентьевна выуживала из вороха тёмную деревянную жабу с ребристым хребтом, вынимала изо рта жабы короткую деревянную палочку и несколько раз резко проводила палочкой против хребта — лягушка квакала. Мы вздрагивали. Ираида Викентьевна удовлетворённо кивала головой. Однажды мы не выдержали:
     — Ираида Викентьевна, что вы делаете? Детство вспоминаете? — хотелось сказать «впадаете», но мы сдержались.
     — Ой, мальчики, это для привлечения денег. Покойный муж из Сиама мне привёз, он там в командировке однажды был. Очень ценная для жизни вещь!
     — И много денег вам это приносит? — осторожно спросил Паша, мы как раз были на мели.
     — Да, пока не очень, только пенсия. Но я надеюсь! — и Ираида Викентьевна ещё раз щёлкнула лягушку по хребту.
     — Ираида Викентьевна, а дайте нам тоже пощёлкать, у нас сейчас с деньгами совсем «швах», авось поможет.

     Ираида Викентьевна милостиво позволила. И, что Вы думаете, на следующий же день мне пришёл перевод от родителей! В другой раз Паше предложили подработку.
     С тех пор мы щёлкали лягушкой втроём, наперебой.

     Через полгода нас с позором выкинули из квартиры, так как бабулька варила нам по ночам кофе по старинному рецепту её бабушки, тащилась от рэпа и обожала всех наших друзей и подруг. Она знала их всех по именам, но предпочитала называть «детки мои».