Хроники швабских полков за январь 1917 года

1 января 1917 года
413-й пехотный полк
Без особых происшествий 1916 год шёл навстречу своему концу и новый год наступил незаметно, каждые день и ночь были как другой: артиллерийские обстрелы, мины, пулеметный огонь, ручные гранаты, самолё-ты, вычёрпывание воды, сооружения из мешков с песком, установка фашин, окопы, поднос пищи, транспорт материалов – что оно принесёт нам? Сперва смена позиции. Между 1 и 3 января 1917 г. полк был снят со своего прежнего участка «Кёльн», после того как его сменил 98-й резервный пехотный полк и принял участок «Гослар» северней и южней канала Комин – Ипр от 416-го саксонского полка.

2 января
122-й резервный пехотный полк
Ущелье Орн в мирное время, должно быть, являло собой прелестную луговую долину с тихо журчащим ручьём. Сейчас она со своими изрытыми гранатами склонами ужасная картина смерти и разрушения. Здесь, кажется, больше нет места ни для чего живого – ни для дерева, ни для птицы. Даже мёртвые, похороненные здесь раньше, из-за гранат не имели покоя под землёй.
В начале огонь вражеской артиллерии был умеренной силы; много ружейных гранат выстрелил враг в ответ на огонь наших гранатомётов. Вражеские часовые были очень внимательны и тут же нарушали наши работы в дозорном окопе и движение в наших окопах. Атаки не последовало.

3 января
119-й гренадерский полк
К нашему удовлетворению наша артиллерия отплачивала часто усиливающийся огонь вражеской артиллерии ответным огнём то и дело с большим успехом, что вражеская артиллерия умолкала, а вражеская пехота отчасти избежала снарядов на передовой в воронках.
Замеченные у нас новые сооружения и заграждения неприятель тотчас берёт под беспокоящий обстрел.
Часть гренадер лежит на позиции в меловых штольнях с белой пылью; они стали – как когда-то наши предки – чистыми пещерными людьми.

4 января
248-й резервный пехотный полк
Так как в первые дни нового года ожидали сильной французской атакой против участка дивизии, особенно против участка нашего полка (участок А), приказали по-новому сгруппировать полк при сокращении ширины фронта и большем эшелонировании в глубину. Боевые части (КТК в ущелье Орн) в количестве четырёх рот стояли на переднем краю (основная боевая линия, второй окоп – промежуточный рубеж, отсечная траншея), две роты в ущелье Орн, поддержки (БТК в Эрбуа-Юг) с двумя ротами на позиции Орн, отдыхающий батальон стоял в расстрелянных домах и убежищах Романьи. Каждые 8 дней происходила смена, так что после 14 дней на позициях войска шли на отдых. Обоз, канцелярия и тыловые части полка были размещены в лесном лагере «Дойч Эк» на ширококолейной дороге. Многочисленные строительные команды вышли из подчинения для сооружения нового полкового боевого рубежа, траншее для телефонного кабеля, светосигнального поста и двух позиций автоматических пушек. В распоряжении был 1 батальон пехоты только для сооружения отсечной позиции, две роты для установки проволочных заграждений в тыловом районе и сапёрная рота для строительства 2-го (промежуточного) рубежа. Несмотря на прилежную работу оборудование позиций страдало от неблагоприятных условий погоды (дождь, снег, холод) и земли, в одних местах каменистой, в других совершенно заилённой.
Из-за больших потерь больными и ранеными, которые лишь частично восполнялись пополнениями, а также многочисленными обязательными откомандированиями сила гарнизона окопа была очень мала, на передовой она сократилась даже до 25 человек на роту. Многократные предписанные мной установления о пересчёте всех чинов полка к установленной дате, т.н. перепись населения, по сравнению с ежедневным точным рапортом о численности выявили, что бойцов на передовой было от 1/5 до 2/5 роты, всех остальных поглотили большие работы позиционной войны, чтобы содержать её в порядке. Это очень интересное явление, которое иные бравые окопники поначалу не понимали, но с благодарностью ощущали, когда замечали, что тем самым сняты многие заботы о его благополучии, когда он получал горячую пищу, почту, стройматериалы, все возможные ежедневные потребности удовлетворены.

5 января
Полк полевой артиллерии № 29
И в новом году боевая активность осталась умеренной, и всё же пребывание было отвратительным. В рас-стрелянной и разворошенной земле невозможно было содержать в порядке ни позиции, ни дороги. Промозглая погода стояла. Состояние здоровья оставляло желать лучшего. Всё меньше становилось число пригодных людей на батареях. 

6 января
246-й резервный пехотный полк
Первые недели нового года прошли без особой боевой активности. Нарды на работы по-прежнему держали весь полк в напряжении. 1-й и 3-й батальоны обычным порядком сменяли друг друга на хребте Пфеффер и позиции Р, в то время как 2-й батальон постоянно занимал свою чуть лучшую позицию. Огневая активность пехоты была низка. Каждую ночь высылались к вражеским линиям. Противник тоже подходил к нам с дозорами, но всякий раз отгонялся ружейно-пулемётным огнём.
Северней Вошеровия француз ревностно копал. Лейтенант Циглер ночью выступил к месту, чтобы выяснить намерения противника. Между пунктами  841 и 840 патруль наткнулся на двенадцать мёртвых французов, которые лежали там после боёв в середине декабря. У них изъяли письма. На вражеских часовых немецкий патруль не наткнулся.
Сильней стали постоянные обстрелы артиллерии с обоих сторон. На нашем участке самым неприятным был фланговый огонь с форта Марр. Эти батареи обстреливали также позицию Р. Так, 6 января после полуночи этот форт выпустил четыре 15-см снаряда по 1-й роте, шедшей на смену в Самоньё, при чём погибло четыре человека и 13 были ранены. 

7 января
116-й полк полевой артиллерии
Ни с чем не сравнимой и превосходящей даже местность поля битвы на Сомме была почти бездонная трясина, покрывшая под Верденом пехотные и артиллерийские позиции и даже барачные лагеря. Линия огня пехоты была почти что изолирована полосой грязи. Вьючные животные носили боеприпасы и скудную, холодную пищу; приходилось пускать в ход много сил, чтобы доставить хотя бы несколько досок и дров.
Спутанная груда лошадей на подъездных путях свидетельствовали о бесконечных усилиях, с которыми бились отряды и колонны, чтобы провезти столь нужные боеприпасы через крутые склоны Кот Лорен. Сплошь покрытые грязью, почти став живыми комьями глины прибывали замерзающие и голодные лошади и ездовые в место размещения передков. В сомнительных бараках, покрытых лишь толем, лошади в грязи, без нормальной подстилки, солдаты без печей, исхудалые тела должны были искать облегчение и отдых от лишений таких ночей.
Примерно в двух км перед нашей линией стоял гвардейский полк полевой артиллерии на такой же плохой позиции.  У нас бы такой же район заградительного огня, что и у этого полка, чтобы в случае выбытия той или иной его батареи, что при их подверженной опасности расположении было вероятным, в полосе заградительного огня не появилось бреши. Особых огневых задач не было; она в основном ограничивалась ведением беспокоящего огня.
Для командиров было практически невозможным верно управлять огнём батарей и энергично поддерживать пехоту, поскольку длинные линии связи, которые из-за гор и водных препятствий шли окольными путями, почти всегда были повреждены, а другие средства связи отказывали из-за плохой погоды. 1-й дивизион, который просматривался с находящегося на правом фланге форта Марр, часто страдал от огня оттуда, но не нёс больших потерь.
К сожалению 1-й дивизион потерял молодого, но чрезвычайно исполнительного и любимого товарища, лейтенанта резерва Адриона, от огня по площадям на огневой позиции.

8 января
С драгунами Ольги на мировой войне
Вечером 6 января 26-я кавалерийская бригада была снята с фронта и подчинена 6-й кавалерийской дивизии. Дальше к западу русские потеснили 301-ю дивизию, состоящую большей частью из австрийских войск. Её сосед слева, 115-я дивизия, спешила на помощь. 26-я кавалерийская бригада получила задание сменить один батальон 40-го резервного пехотного полка под Олеанаской. Полк собрал стрелковый эскадрон под командой ротмистра Реннера. В ночь с 6 на 7 января драгуны заняли позицию, т.е. встали линию, обозначенную на карте. Тут же были вырыты стрелковые ячейки; трудная работа из-за холода и замёрзшей земли. Но драгуны, чтобы согреться, работали прилежно. Русских не видно и не слышно. Проведённая разведка показала, что враг стоит минимум в 1200 м. Ситуация казалась неясной, примыкание слева и справа не установлено. На бесконечном залежном поле в холоде и грязи скорчились драгуны в своих окопчиках. Ни огонька, вечером начался снегопад, наступила ужасная ночь. Ледяной ветер дул над равниной, пища в котелках замёрзла и стала несъедобной. Иные скулили от холода. Даже в батальонном штабе было не лучше. Часы на перевале Вулкан врезались в память.
8 января в полдень с немецкой стороны должна быть произведена атака. И здесь передний рубеж должен быть подвинут до Сирета. Ровно в 12 часов драгуны вышли из окопов, слева примкнули товарищи из жёлтого полка, справа егеря и самокатчики 7-й кавалерийской дивизии. Пройдя 200 м, стрелки попали под фланговый пулемётный огонь впереди справа. Командир эскадрона дал сигнал перейти на бег, он сам обогнал своих людей. Вражеский огонь усилился, на снежном покрове видно каждое попадание. Начались потери, погибли драгуны Боссерт, Байер и Мут. После долгого бега стрелки взяли покинутую русскую позицию. Подразделения были упорядочены. Сперва нужно было подавить огонь пулемёта на фланге. При этом особенно отличился ефрейтор Шиллинг. Под сильным вражеским огнём он подбирался всё ближе к пулемёту и держал его под огнём. От выстрела в шею храбрый драгун пал на поле боя. Пулеметное гнездо скоро было приведено к молчанию, видны отдельные русские, ползущие назад. Несмотря на это атака в тот день могла быть продолжена, т.к. пехоте не удалось войти в деревню Грангены. На следующую ночь стрелковый эскадрон Реннера сменён эскадроном фон Вёльварта. Лишь ещё один день драгуны должны были продержаться на своей неуютной позиции, затем туда пришли эскадроны 41-й кав. бригады.

9 января
122-й фузилерный полк
К 5 января у русских неожиданно стало оживлённо.
Русская артиллерия стреляла после полудня больше чем обычно по правому флангу 21-го пехотного полка слева от фузилерного полка. С наступлением темноты огонь возрос и русские атаковали 9-ю и 10-ю роты 21-го полка. Они лишь в одном месте смогли дойти до немецкого окопа и через полчаса были всюду отброшены.
Эти события принудили к осторожности. В последние недели стали, конечно, слегка доверчивыми.
2-я рота с вечера стояла в готовности под Крауче, чтобы в случае вражеской атаки мочь тотчас выступить. Однако ночь была спокойна, равно как и следующие дни.
Тем не менее к половине одиннадцатого утра 9 января русские снова взяли под ильный огонь участок 21-го полка. Поэтому 2-я рота выдвинута в район Зонненхофа в качестве поддержки участка 21-го пехотного полка.
В половине двенадцатого две русские батареи обстреляли участок 6-й роты 122-го полка шириной 40 м. До двух часов после полудни по этой роте было выпущено около 280 снарядов. Правый фланг 7-й роты попал под сильный огонь. В три часа некоторое число русских попыталось вырезать в заграждениях проходы. Но их рассеяли ружейным огнём. В четыре часа последовал главный удар русских под Эпукн против 21-го полка. Он был отбит. Вечером всюду воцарилась тишина.
Эти вылазки неприятеля против участка 105-й дивизии были отголосками большой русской атаки западней дороги Митава – Рига и имели целью сковать немецкие войска на целом фронте. Фузилерному полку эти бои стоили двух убитых и четырёх раненых, а также четвёрки лошадей, убитых прямым попаданием. 

10 января
116-й полк полевой артиллерии
Все надеялись на смену и к счастью скоро это желание исполнилось. Это произошло 10 января. Зима наки-нула свою белую вуаль на раны ужасного поля боя. Туман застил грозные форты. Выглядит почти мирно. Отток сильных вражеских резервов и  тяжёлой артиллерии сделал дальнейшие вылазки из крепости маловероятными. Но для всех, и людей, и лошадей, было облегчением, когда пришёл приказ об отправке в тыл. В последний раз мы взглянули на холмы Вердена, которые, конечно, у каждого отпечатались глубоко в душе.

11 января
247-й резервный пехотный полк
Редко могло небо слышать столько швабских проклятий, как тогда под Верденом.
И всё же мы совладали со всеми трудностями. Наша артиллерия пришла. В первый же день её офицеры были на передовых и её огонь стал лучше, нервозность снизилась. Горячие напитки прибывали на передок, наконец появился инструмент и лес для крепления штолен. Дивизия объявила себя неспособной заботиться о доставке. Полк сам выделил лошадей. Но главное было то, что он достиг своей цели. Минирование, конечно, было чрезвычайно трудным. Твердые камни залегали между известняком, были нужны подрывы. Но мы шли дальше и каждый день два-три человека находили убежище.
Лежащие кругом в ущелье Орн лошадиные трупы и разрушенная деревня постепенно исчезали, большая нехватка снарядов, мин и корзин ушла, большие ямы на дорогах были засыпаны. Но прежде всего: погода улучшилась настолько, что оставалась сухой и холодной. Весь пейзаж был белоснежен, только взрывы гра-нат поднимались как чёрная клякса.

12 января
248-й резервный пехотный полк
К тому же погода резко изменилась: дождь, грязь вместе с рождественскими и новогодними днями, а также очень плохими возможностями размещения на позиции, повлекшими за собой обмороженные ноги и про-студные заболевания, они тяжко давили на душу. К тому же снаряды нашей артиллерии почти каждый день падали в наш окоп или позади него: 7 убитых и 14 раненых красноречиво свидетельствуют об этом.

13 января
Пехотный полк № 124
Условия на позиции снова стали очень плохими, всюду грязь и вода, окопы расползаются, штольни полны воды. Особые опасения внушали марши на смену и с неё, и транспорт потребных материалов. Т.к. все во-ронки доверху заполнены водой, в тёмную ночь было почти не избежать падения людей в воронки. Если под рукой была помощь, то кроме мокрой одежды бела была не велика. Но совсем в пределах возможного было утонуть в этих ямах, особенно если попал в воронку тяжёлого снаряда с замедлителем. Хотя пути подхода были обозначены замаскированными со стороны врага красными фонарями, но как часто огневые налёты артиллерии заставляли сойти с этой дороги. Общее сокращение сил стало заметно, без поддержки 3-го б-на 127-го полка пребывания на этой позиции так долго не выдержали бы.

14 января
121-й резервный пехотный полк
Позиция проходила между Рансаром и Монши-о-буа. За ней лежали руины деревни Адинфер, а южнее неё возвышенный одноименный лес, с которого открывался прекрасный вид. Был виден Аррас, а при ясной погоде даже обе башни Мон-Сен-Элуа (20 км). Перед лесом была вторая позиция, периодически занятая отдельными ротами, почти сразу за ней – командный пункт полка, полковой штаб и отдыхающий батальон в Эйете, боевой обоз в Муаэнвие, полковой обоз 2-го разряда – в Рьенкур-ле-Бапом.
После всего, что полк в последние месяцы сделал и пережил, пребывание на этой позиции был отдыхом. Ближайшие месяцы протекли спокойно и без особых происшествий. Живая деятельность патрулей снова началась, были захвачены пленные, важные сообщения о противнике сделаны. Работы ограничивались главным образом содержанием имеющегося в исправности. Только укрытия для командных пунктов нужно было снова построить, т.к. принятые не давали никакой защиты от артиллерийского огня. По этой причине и из-за их плохого расположения при атаке руководство было бы тотчас выбито.
Первое время противник был тих. В январе 1917 г. артиллерийский и особенно минометный огонь усилился. Очень неприятными были торпедомины, от которых не спасало даже самое лучшее убежище. Как под Бомоном, англичане минировали и здесь, не встречая с нашей стороны противодействия. Больше не стоило минную войну начинать. Почему, мы узнали в конце февраля.

15 января
Походное управление, тыл и запасные формирования в мировую войну 1914-18
21 марта 1916 г. начался призыв в пехоту, пулеметные роты, сапёры и полевую артиллерию сочтенных годными к фронтовой службе людей 1897 г/р. Учащиеся высших учебных заведений этого года рождения были сперва из него исключены. Также при выборе были в значительной мере приняты во внимание народнохозяйственные интересы. В специальные роды оружия призывы этого класса, который давал 20 656 годных, затянулись до октября. Между тем из тыловых учреждений и частей на родине всевозможные годные к боевой службе отправлялись на строевую службу и заменялись военными инвалидами или временно годными лишь для работы людьми. Специальная военная комиссия по высвобождению гарнизонного и рабочего персонала в канцеляриях и т.п. приступила к действиям. Наряду с этим всегда была трудность получения рабочих сил для военной экономики; всюду не хватало специалистов оборонной промышленности и были срочно необходимы. Замещающее командование назначило т.н. фирмы-заслоны, только чьи годные к службе на фронте рабочие могут быть призваны, когда до назначенного срока не будет принято решения об отсрочке.
Медицинские комиссии систематически включалась в т.н. переосвидетельствование военнообязанных, до сих пор признанных годными только к рабочей и гарнизонной службе или ранее признанных негодными к рабочей и гарнизонной службе, причём тут и там был получен значительный улов годных к военной службе. Нередко представленные на врачебное обследование нижние чины пытались симулировать заболевания сердца; для возбуждения сердечной деятельности они непосредственно перед освидетельствованием принимали крепкие напитки или делали большую поездку на велосипеде. Иногда симулировались расстройства слуха и зрения. Такие герои наблюдались врачами, а в особо вопиющих случаях привлекались к уголовной ответственности.

16 января
204-я дивизия
Важным пунктом позиции дивизии была высота 60, называемая Штауфен, которая лежит прямо к северу от ж/д линии Ипр – Комин. Отсюда 414-й полк доминировал над вражескими линиями, его тыловым и прилега-ющими районами на протяженном расстоянии. Артиллерийские наблюдатели могли с высоко лежащих по-стов управлять огнём тяжёлых батарей по всей промежуточной местности до Ипра. Постоянная опасность для противника представляли также хорошо укрепленные опорные пункты на высоте 59, называемой Вальдгройт, которая на переднем рубеже посередине участка Эссен (120-й резервный пехотный полк) возвышается юго-западней занятой британцами двойной высоты 60. Т.к. во всякое время ожидалась атака на оба этих командующих пункта, Штауфен и Вальдгройт, гарнизону приказали постоянную повышенную внимательность. Взятие этих высот сразу влекло бы за собой падение примыкающих позиций. Обе линии первой позиции были укреплены всеми средствами и заняты гарнизоном, состоящим из часовых и стоящи наготове ударных групп. К тому же многочисленные пулеметы простреливали предполье и вражеские позиции.
В январе активность артиллерии противника на всём фронте дивизии была чрезвычайно высока; часто под сильным огнём на поражение лежала вторая линия, позиции поддержек и пути подхода. Для их ремонта из-за этого 11 января направлены были шесть рот 65-го резервного пехотного полка, которые до 21 января были заняты сооружением и восстановлением окопов. 

18 января
26-я пехотная дивизия
В связи с возросшей активностью пехоты и вследствие в основном хорошей видимости при морозной погоде, активность артиллерии обоих сторон также стала гораздо оживленней, чем в конце прошлого года.  С наблюдением с воздуха противник держал под планомерным обстрелом главным образом позиции наших батарей и тыловые линии, в т.ч. тяжёлых калибров, что частично вело к ощутимым потерям в материальной части.

19 января
413-й пехотный полк
В ночь с 16 на 17 января противник перед участком «Виктор» обустроил новый окоп длиной около 30-35 м на расстоянии 40 м от нашей позиции. На следующею ночь между 2 и 4 часами он после безуспешных попыток уничтожить его артиллерийско-миномётным огнём был сравнен с землёй патрулём 2-й роты под командой ефрейтора Файгеле без препятствий со стороны врага. На другую ночь унтер-офицер 2-й роты Эберле с ефрейтором и десятком рядовых попытался ворваться перед участком «Виктор» в первый английский окоп. Но патрулю удалось добраться лишь до заграждений, где противник их заметил и сильно обстрелял. При возвращении патруля погибли два человека, его начальник Эберле был ранен, неся одного из убитых.   

20 января
Ландштурм вперёд!
13 декабря на рассвете батальон стоял в Мюнзингене готовый к выступлению в Румынию. Долгая дорога туда буквально началась буквально пешком, поскольку сперва шли маршем в метель 24 км до станции Шельклинген, где погрузились. Это было кислое начало. Было счастьем, что накануне вечером кайзер предложил вражеским державам заключить мир. Так у многих возникла в сердце тихая надежда о близком конце войны. Но вышло по-другому и из вышедших с 3-м батальном ландштурма «Людвигсбург», которые у ворот лагеря Мюнзинген прощались с родными, не все вернулись домой.
Из Шельклингена до Румынии долгая дорога. Батальон рассчитывал на пятидневную поездку, выехав 13 декабря. О том, что новый 1917 год придётся встречать в пути, никто и подумать  не мог. Тому виной были венгерский железные дороги.
Через Ульм – Мюнхен - Розенхайм ехали ночью в запланированном темпе по заснеженной Верхней Баварии во вражескую страну. Когда немецкие пограничные столбы остались позади, началась знаменитая императорская и королевская австро-венгерская уютность. Чем дальше на восток уходил транспорт, тем хуже становилось. Только когда людвигсбургский ландштурм в новогоднюю ночь на румынской границе снова попал под крыло немецких железнодорожников, вернулись темп и порядок в поездку. Она со всем прочим по мере продвижения батальона за Вену в тогдашнюю Дунайскую монархию всё больше походила на роман, но плохой. Сроки поездки не соответствовали, еще хуже обстояло с продовольствием. Послушайте, например, отчёт лейтенанта Шнайдера о том, как было с транспортом на пограничной австро-венгерской станции Маршег: «Была половина пятого утра, когда мы прибыли в это место. Из вокзальной комендатуры не видно ни души. Я искал хозяев, нашёл полевую кухню, в ней заспанный повар только начал топить плиту. Он отвёл меня в комендатуру. Всё спит глубоким сном. На моё не слишком дружеское приветствие унтер-офицер вылез из постели. Я потребовал дежурного офицера и услышал, что господин ротмистр живёт в городе и не приходит на вокзал раньше восьми часов. Моё желание привести его встречено бессмысленным ужасом. Унтер-офицер пообещал разобраться с продовольствием. Мы должны чуток подождать, о транспорте не уведомили. Мы прождали час, потом еще тридцать минут и тут унтер принёс приказ, по которому мы только в Галате будем снабжены продовольствием и должны отъехать! Древнешвабскими ласкательными именами дали люди выход своему гневу. Их нельзя за это винить. С двухчасовым опозданием, голодные, мы поехали с вызывающей мало доверия венгерской поездной бригадой дальше в Прессбург».
В Галате, большой сортировочной станции между Прессбургом и Будапештом, «в столь ранний час» - между тем уже пробило 9 часов утра – дежурному обер-лейтенанту еще нечего было сказать. Оттуда стало еще восточней. Кражи средств и продовольствия множились. Рукава отопления были на месте, но было мало пара. С продовольствием дело хромало. Единственно венгерская станция Паркани-Нана, куда прибыли с пятичасовым опозданием, дала луч надежды. Там были свиные ребрышки с овощами и кофе. Это успокоило грохочущее швабское сердце.
Между Граном и Вайценом транспорт шёл близ северного берега Дуная. Мощный поток шириной 800 м катился между крутыми берегами Пиличских гор и близ Вайцена сильно менялся к югу. Через Будапешт поезд шёл в юго-восточном направлении на Цеглед. Здесь двухпутная дорога кончалась; это заставляло задуматься. Немецкие железнодорожники в несчётных местах строили запасные пути для многочисленных военных транспортов. Задержки сейчас, когда мы ехали по венгерской равнине, стали чаще. Через Кечкемет в полдень 16 декабря прибыли в Сегедин. Здесь австрийский обер-лейтенант с важной миной сообщил, что по приказу свыше транспорт должен покинуть вагоны и на неопределенный срок занять квартиры в городе. Это было в субботу. Воскресенье было использовано для посещения этого интересного и обширного города, стоящего в долине у слияния рек Тайс и Марош, защищенного от наводнений огромными дамбами. В полдень понедельника батальон был снова готов к поездке в направлении Темешвара. В оставленном поезде тем временем было украдено всё, что не приклёпано или приколочено. В комендатуре лишь разводили руками; такие кражи в той местности дело повседневное. В Темешваре была новая остановка на пару дней; только 26-го двинулись дальше. Там батальон понёс первую потерю – ополченец Миллер из Унтерайзенбаха умер от паралича сердца. В Темешваре отметили Рождество. Медленно и с бесконечными остановками ехали дальше через Арад, Теюш (Тёвеш), Сигишоару (Шессбург). 1 января 1917 г., в четыре часа дня прибыли в Кроншатдт, где поезд приняли немецкие железнодорожники. Почти без задержек транспорт двигался дальше по румынской земле через сильно заснеженный перевал Предял и в Синаю, некогда летнюю резиденцию румынских королей. Здесь после 21 дня поездка закончилась.
Почти разом батальон увидел великолепный зимний ландшафт, но посреди зоны боевых действий. Из огромных окон дворца и других красивых зданий бывшего климатического курорта Синая выглядывали лошади драгунов, а остальные помещения были набиты солдатами. В самом месте царило большое разрушение; едва ли хоть одно окно или печь уцелели, так что преследующие войска ужасно страдали от холода. Людвигсбуржцы тотчас почувствовали это на своей шкуре. Сперва квартировали в Синае. Затем пешком, т.к. только на ветке до Плоешти было взорвано больше двадцати мостов и туннелей, по экзоти-ческой долине Праховы плохими, небезопасными горными тропами дошли до Валахии. Ещё лежали несметные трупы лошадей на дороге, ещё дымились кроваво-красным нефтяные поля у Кампины и Байкой далеко в ночи, облака дыма затрудняли дыхание. Марш начался при ясной морозной погоде; на равнине погода резко изменилась, лил дождь и дороги размокли, грязь неописуемая. После 4-дневного марша из Синаи через Комаринк – Кампина – Байкой 6 января был достигнут Плоешти. Здесь батальон получил от тыловой инспекции № 15 приказ на дальнейший марш в лежащий восточней город Бузэу, докуда четыре дня ходу. Но дорога из Плоешти на Бузэу была непроходима, для телег вряд ли, а для грузовиков точно нет. К счастью представилась возможность отвезти 400 человек из батальона, которые предыдущим маршем в Плоешти больше всего утомлены были, маленькими отрядами по железной дороге. Остаток вместе с обозом выступил 7 января в дикую метель маршем на Бузэу. Поклажу везли на принятых здесь воловьих телегах. Никто не грустил, когда на второй день марша стало известно: от Мизиля до Бузэу паровоз для всех! Так 10-го Бузэу был достигнут и тем самым район, в котором следующие два года батальон выполняя главную работу.
Батальон был подчинён 271-й тыловой комендатуре в Бузэу и скоро был ею разделен и без остатка исполь-зован. 2-я рота под командой капитана Линка сперва приняла тамошнюю местную комендатуру, 3-я под командой лейтенанта Аммера – военную полицию, 1-я под командой ротмистра графа фон Книпхаузена использовалась на окраине. 4-я рота под командой обер-лейтенанта Келлера досталось действительно тернистое задание: охрана зараженного холерой, а позже сыпным тифом лагеря военнопленных в Бузэу.

21 января
26-я резервная дивизия
Как и последний месяц 1916 г., январь 1917 г. прошёл сравнительно спокойно. Уже с учётом состояния почвы и погоды вражеские атаки сейчас были маловероятны. Но во всякое время ожидались местные операции для определения расстановки наших сил. В конце месяца судя по заметному бездействию вражеской артиллерии она завершала большую перегруппировку. Заметным был сильный прирост вражеской артиллерии в Аррасе и прямо к югу от него.

22 января
Полк пехоты ландвера № 121
Враг отомстил за вылазку на следующий полдень мощным обстрелом Аммерцвайлера, более тяжёлым по позициям на холмах Н5 и Н6 между Аммерцвайлером и Нидербургхауптом, а вечером третьим против 126-го ландверного на позиции Шёнхольц, причём левый фланг нашего полка получил полтысячи снарядов. По нашим 2-му и 3-му батальонам на Н4 и Н5 пришёлся после полудня с часу до пяти самый «жирный» из трёх взрывов мин и гранат всех калибров, а в то же самое время из второго французского окопа перешло сосредоточение постоянного пулеметного огня. Пока их пулемёты стреляли с фронта, их пехота не шла вперед, это был хороший барометр; в остальном после вчерашних событий вылазка французских патрулей была более или менее близко, так что оба наших батальона с полным основанием пребывали в высшей готовности. Противником обстреливались пока что только первая и вторая линия, но не стоящие ниже по склону опорные пункты будущего третьего окопа и здесь мы собрали силы для контратаки; это выглядело довольно открыто, но враг не обратил на это внимание, казалось, его глаза вцепились в район обстрела – тем лучше. Другие ударные группы обоих батальонов ожидали непосредственно справа и слева от Н4 и Н5 в первом окопе, готовые к фланкирующему удару по прорвавшимся французам; мы имели время для их развития, поскольку обстрел длился час за часом. Невезучий транспорт с подкреплениями с родины был на бегу разделён по ротам; «хорошее начало», думали, наверное, старые парни, когда они с ходу были брошены в очаг пожара. Намертво промёрзшая почва подобно броне ослабляла взрывы, несмотря на это у нас был расплющен Дом Мария, штольня позиции Хауф на Н5 с четырьмя метрами земельной насыпи, причём погибли два человека из 5-й роты и два других ранены – две, три мины по центнеру в одну точку и все защитные настилы не помогают, случайное попадание, как при таком массовом применении боеприпасов против узкого пространства случается легко. Окопы всюду засыпаны, заграждения в клочья, другие укрытия повреждены, и когда опустился вечер, когда высшее возрастание огня без сопровождения пулеметов, казалось, предвещало атаку пехоты и командиры для контратаки хотели кричать «Вперёд!», огонь внезапно прекратился; отдельные последыши как зарница уходящей грозы и всё прошло.

23 января
413-й пехотный полк
Следующие дни принесли с собой чрезвычайно высокую огневую активность противника. Руководство его огнём осуществлялось путём наблюдения с воздуха, особенно по запасной позиции Канал-дюна, причём прямым попаданием было разрушено убежище и убито три человека из 2-го батальона, несколько были тяжело ранены. Снова был сбит в бою вражеский самолёт и упал за нашей линией соседнем участке слева.

24 января
248-й резервный пехотный полк
Немецкий угол, мыс Доброй надежды (какая ирония!), Эрбебуа, Орн, ущелье Орн, Шомвальд, Кегельбан, Фоссвальд – это названия, которые мы никогда не забудем. Суровые, полные лишений недели выпали на нашу долю на этой позиции. Большие требования предъявляли дела, которые не приносят славы, но весьма трудны для всех частей полка. В тихой, незамеченной общественностью работе каждый в тяжелейших условиях выполнял свой долг, будь то в роте или какой-либо команде.
С горькой печалью представляли мы себе как несколько месяцев назад немецкие войска совершали здесь геройские подвиги, как они с огромными потерями брали штурмом и месяцами удерживали снова лежащие далеко за вражеской линией форты Дуомон и Во, и как теперь почти всё утрачено. Ужас лежал на этом фронте, он больше не двигался, но давил нас как кошмар. Не парят ли духи тысяч затравленных в аду Вердена вокруг нас? Есть ли тут хоть один квадратный метр земли, не политый обильно кровью?
24 января 1917 г. полк был снят с этого мёртвого, пустынного и грязного места. Смену мы приняли как избавление.

25 января
65-й полк полевой артиллерии
Но когда зима заморозит кашу? В далеко предусмотренной работе было начато строительство зимней позиции, занятой в январе. Так что бедняги по крайней мере в окопах были размещены в необходимых убежищах; конечно, на подошвах сапог они и на новой позиции взяли бездонную трясину.
Медленно битва соскользнула в чисто позиционную войну. Поочередно батареи и дивизионы отводились на отдых в Вилер-Плуйш (Вилер Блех), Мец а Кутюр (то есть Мецакур) и в Буа де Авринкур, где передки почти всей артиллерии создали большой лесной лагерь. Топор стучал в лесу. Французский владелец леса обещал миллионы, если мы оставим лес в покое. Что нам те миллионы? Мы должны спасти людей и лошадей от холода. Так что падали двухсотлетние дубы, превращаясь в бараки или утопая в грязи в качестве гати и мостков, по которым впредь с сухими ногами можно было из конюшни до кухни или неназываемых местечек дойти.
Всё более безнадёжными становились условия впереди на позиции пехоты, чем больше прогрессировала зима. Сооружённая система окопов с убежищами и штольнями, о которых сообщали газеты, существовали только в фантазиях военных корреспондентов, мечтающих перед тёплым камином в Камбрэ о фронтовых приключениях. Случалось еще в новом году заблудиться паре подносчиков пищи и попасть к англичанам. Те вывесили на следующий день табличку: «Здесь можно получить горячую пищу». Нет, фронт был защищен исключительно грязью. Об этом знали и артиллерийские наблюдатели, чтобы рассказывать, как они сидели впереди в шоколадных воронках и ждали, не спадёт ли вода. И как некогда Ной они выпускали своих почтовых голубей, поскольку проводов в этой грязной пустыне не было, а сигнальная лампа относилась к сказочному миру.

26 января
Ульмские гренадеры на Западном фронте
Чтобы унять этот становящийся всё громче крик о смене, в середине января участок гренадерского полка - справа на фронте дивизии – был передан соседней 26-й пехотной дивизии, в период с 14 по 16 января занят 125-м пехотным полком. Его командир принял руководство рано утром 17-го и поэтому полк мог собраться в тыловых квартирах в Кодри. Штаб полка и 3-й батальон были удовлетворительно размещены в Кодри, 2-й – в Бетенкуре, 1-й – в Колери. При этом недостаточное количество печей и растопочного материала едва спасали от крепчающих морозов, так что отдых был проблематичный.

27 января
119-й гренадерский полк
На 27 января, день рождения кайзера, был намечен в 9 часов утра императорский парад. Но в 6:30 утра внезапно начался сильный огонь средних и тяжёлых калибров по зимней позиции у ложбины № 3 (Нойффен и стрелковый окоп-11); передовая линия была обстреляна дымовыми снарядами с густым, белым, дурно пахнущим дымом, из-за чего обзор был ограничен. Телефонная связь скоро прервалась. Кроме сообщения от КТК, что впереди снова стало спокойней, сначала не поступало дальнейших донесений. Считалось, в т.ч. соседними полками, что речь идёт об обычном огневом налёте. Только после 7 утра артиллерия сообщила, что в 6:05 и сейчас снова зелёными ракетами требовали заградительного огня. Исходя из этого, был бой на передовой. Это было впервые подтверждено в 8:35 утра сообщением КТК, которые быстро поступали одно за другим. Заградительный огонь артиллерии был открыт лишь постепенно и не в полную силу по выпущенным с правого фланга передовой линии в 6:35 утра первым зеленым ракетам. Английские стреловые линии приблизились к передовой на участках Б и Ц, а также к пулемету в ложбине № 3, но были отогнаны ружейно-пулеметным огнём.
Сразу после этого (в 6:40) вице-фельдфебель Пфлюмм (4-я рота), командир взвода в опорном пункте Нойффен, наблюдал в тылу приближающихся вплотную к этому пункту с юга и севера англичан и поднял гарнизон по тревоге; но англичане уже заняли подходы и метали ручные гранаты в окоп. Вице-фельдфебель Пфлюмм с четырьмя людьми пробился через врага и под сильным ружейно-пулемётным огнём добрался до линии Р1, где тут же сгрёб по четыре отделения 1-й роты 119-го и 10-й роты 11-го баварского резервного полков (с участка 121) и с ними нанёс контрудар по двинувшимся дальше из Нойффена англичанам. В течение этого времени враг стрелял постоянно дымовыми снарядами, так что с других участков ничего нельзя было увидеть.
Огонь собственной артиллерии не смог отсечь огнём спешащие к Нойффену подкрепления противника.
После сильного обстрела враг под прикрытием туч дыма внезапно вторгся в части нашей передней линии и благодаря шедшим вплотную резервам смог сильно занять Нойффен. Также на соседнем участке справа он смог занять отрезки окопа и опорный пункт Лихтенштейн.
Обслуга пулемёта №1 на правом фланге участка Б была при атаке англичан заперта обрушением входа в штольню и не замечена прорвавшимся противником. После ликвидации пистолетным выстрелом стоящего прямо перед входом в штольню англичанина наши люди смогли освободиться и вернулись в роту.
В то время как противник несмотря на наш огонь подтягивал резервы и строительный материал и усердно укреплял свою новую позицию, полк выдвинул роту поддержки (4-ю 11-го баварского резервного полка) с позиции Р2 на отсечку Мениль, чтобы после артиллерийской подготовки вместе с одной ротой 121-го вернуть Нойффен. Но уже скоро пришёл приказ дивизии, согласно которому контратака откладывается и дальнейшие распоряжения последуют.
К сожалению, вечером снаряды нашей артиллерии ударили по 1-й роте. Поданные световые сигналы не смогли тотчас этого изменить. От сидящего сейчас на правом фланге врага эта рота была отделена окопом.

28 января
124-й пехотный полк ландвера
28 января состоялась операция. Чтобы отвлечь внимание противника и раздробить его заградительный огонь, усиленной пристрелкой артиллерии, минометов и ружей по форту Ваттвайлер, а также высоте 425 демонстрировалась операция там. В 15:20 открыла огонь артиллерия, 24 тяжёлых, 3 средних и 18 лёгких минометов находившейся на позиции на Хартманнсвайлеркопфе 312-й минометной роты, а также привлечённого к операции 7-го миномётного батальона двухчасовой огонь на поражение, имея по 40 выстрелов на средний и тяжелый миномёт. На каждый лёгкий миномёт было 150 выстрелов для заградительного огня. Наблюдение превосходно. Ветер быстро разгоняет клубы дыма. Метровый слой снега исчезает, чёрная вершина охвачена пламенем и затянута дымом. Четыре патруля 1-го и 3-го батальонов, которые были 18 января сменены на Хартманнсвайлеркопфе, по 1 офицеру и 30 солдат, стоят в готовности с пистолетами и ручными гранатами, с ножами и заточенными лопатами, у пары человек винтовки с примкнутыми штыками. Тут же сапёры с кусачками для проволоки и подрывными зарядами. Маскировочные халаты и белые чехлы на шлем не нужны, снег в районе вылазки полностью сметён. Француз отвечает артогнём по тылам и несколькими минами по Утёсной казарме. Капитан Йорлинг, командующий вылазкой, всё ещё может доложить в дивизию, что всё идёт хорошо. Лётчики и наблюдение на Тирбахкофпе проясняют истинное положение огня. Задержки при заряжании и при откате наших минометов были быстро устранены. Во время перерыва в ведении огня с 16-50 до 17-00 были быстро установлены благоприятные места прорыва и разрезаны последние проволоки в нашем заграждении. Снова начинается обстрел. Попадание в амбразуру выводит из строя один миномёт, несколько – из-за разрыва снарядов в стволе и задержек при заряжании. Тем быстрее работают другие. Максимальное усиление огня! Теперь больше не укрыться трусливо. Боёк больше не будет оттягиваться. Тяжёлые мины тонут в стволе и, дойдя до бойка, тут же выпрыгивают из ствола. Выстрел следует за выстрелом с бешеной скоростью. Патрули подходят к своим пунктам выхода. В сапе Берта стоит вице-фельдфебель Люде с 11 солдатами 11-й роты. Где остался командир, лейтенант Лебцельтер, с остальными? Скоро минометы переносят огонь назад, настаёт время прорыва, ещё никто не подошёл. Тогда храбрецы одни бросаются вперёд не размышляя. Из засыпанного убежища выходят семь человек, ошарашенные, потрясённые ужасающим огнём. Они поднимают руки вверх и безвольно дают себя увести. Из второй линии 12 человек приводят ещё троих, потом пора возвращаться. Патруль Герхарда встретил сильное сопротивление в первом вражеском блиндаже. Ручные гранаты летают туда-сюда. Один ранен. Но удаётся очистить четыре убежища и захватить 13 человек, пулемёт и другое оружие. Патруль Бручин взорвал несколько штолен и укрытий глубиной шесть метров, уже очищенных врагом. Дальнейшее продвижение из-за сильного пулемётного огня и обстрела шрапнелями возможно так же мало, как и у других патрулей. Тяжелее всего бой на Ведьминой кухне и форте Бамберг, где патруль Вайтманна был сразу встречен ручными гранатами и пулемётным огнём. Несмотря на их потери – 9 человек было ранено, из которых унтер-офицер Брукхард вскоре умер – патруль вошёл в полностью сохранившийся, очень узкий, обшитый и покрытый сверху досками второй французский окоп. Враг был отброшен ручными гранатами, он ушёл прочь по убитым и тяжелораненым, и, несмотря на все сложности, из штолен вытащили 11 человек.
Смоляные факелы показывали дорогу назад. Операция полностью удалась, вражеские позиции значительно разрушены, а кроме кровавых потерь он лишился 35 человек пленными. Долгое время после возвращения патрулей противник после обстрела артиллерией атаковал вдоль своей передней линии с ручными гранатами. Но храбрецы заслужили признание и полк был упомянут в войсковой сводке. Но успех был куплен высокой ценой. Прочное бомбоубежище Кирпичный хребет, в котором была размещена отсутствующая часть патруля 11-й роты, страшная груда развалин. Только на задней лестнице штольни слышны стоны. Санитары и спасательные команды лихорадочно работали холодной звёздной ночью. Четверых легко- и двадцать тяжелораненых извлекли на задней лестнице, но в самой штольне все умерли. Сдавленные в клубок, изорванные, убитые давлением воздуха, лежали 4 офицера и 59 солдат под развалинами в заполненном ядовитыми газами и дымом помещении. Без памяти падали проникшие туда спасатели, а снаружи их рвало. Только с кислородными аппаратами можно было достать начавшие разлагаться трупы и части тел, т.к. расчистка переднего входа в штольню требовала нескольких дней. 5 человек 11-й роты, от которых ничего не нашли, указаны на мемориальной доске у входа во вновь отстроенную штольню, остальные покоятся на созданном лейтенантом Херкоммером полковом кладбище близ деревни сапёров. Как случилась беда, не до конца понятно. Обслуга миномёта, повинная в этом, мертва. Примерно за 5 минут до начала прорыва патрулей миномёт в убежище Кирпичный хребет, который разместил боеприпасы, около 40 центнеров взрывчатого вещества, у входа в блиндаж, был уничтожен, то ли вражеским попаданием, то ли взрывом снаряда в стволе  или недолетом одного из стоявших за ним миномётов, никто не может сказать. Общие потери полка в тот славный, но трагический день: 4 офицера (обер-лейтенант Людвиг, лейтенанты Лебцельтер и Диц, фельдфебель-лейтенант Йос) и 41 солдат убиты, 21 человек ранены тяжело и 12 – легко.

29 января
Швабский военный дневник
Теперь начинается работа в лагере военнопленных. Изнурённых едва пережитыми боями, многодневным ураганным огнём, истощённых, измученных грязью и паразитами, пленных гонят на работы. Горе медлитель-ным, чьи ревматические ноги подкашиваются! Палка офицера над ними. Горе тем, что сказался больным – они рассматриваются как симулянты, их посылают на каторжные работы с половинным содержанием. В одном лагере Макс-Кнут известен как самый страшный человек. Люди падают от усталости на работе, 20-30 процентов из них больны, они днями живут под открытым небом, затем, уже зимой, в жалких палатках, полных паразитов. Никакие жалобы не помогают. Им в любом случае скажут, что это «лагерь возмездия». Или так: «Здесь ещё не всё организовано». Недели и месяцы спустя будет тот же ответ. И никакая комиссия Красного Креста не найдёт дорогу в этот лагерь для пленных.

30 января
126-й пехотный полк
1917 год начался для нашего полка с недель тяжёлых шанцевых работ, которые вели как командиры, так и солдаты с большим трудовым энтузиазмом и, соответственно, увенчались успехом. Все силы, даже части отдыхающего батальона, были выдвинуты, чтобы провести разнообразные строительные и рабочие про-граммы, которые наметил заместитель командира полка, майор Гёц.
Оборудованию полкового участка, для которого рекрут-депо с 9 января выделило в распоряжение роту из 200 человек, пришлось весьма кстати, что француз держался в общем тихо, ограничивая себя главным образом короткими, наносящими нам мало потерь огневыми налётами и проявляя мало желания к деятельности пехоты, прежде всего не предпринимал вылазок патрулей против участка 1.

31 января
Швабский военный дневник
О деятельности санитаров-носильщиков в Северной Франции зимой 1916-17 гг. рассказывает баварский унтер-офицер санитарной службы: «Пять часов это наше время. Санитарные роты на месте. Французская артиллерия, надо признать, позволяла себе несколько утренних часов отдых и тогда - всегда под рукой - по четверо одни носилки и вперёд! К каждым носилкам пристают несколько легкораненых. Я снова начальник первого патруля.
Утренний воздух! Далеко на востоке краешек солнца! Эти дыры величиной с дом вокруг форта наверняка следы наших 42-х. Быстро через лес! Его можно ещё звать жнивьём, по расщепленным на былинки стволам деревьев? Ни одного целого дерева, ни одной травинки! Воронка на воронке; можно сказать, пьяная всемогущая Смерть взяла пушечный ствол на плечо, исполнила пляску св. Витта перед красным диском восходящего солнца и на каждом пошатывающемся шаге ранила мать-землю.
А теперь я увидел семя смерти: бессчетные неразорвавшиеся снаряды всех калибров, горы стрелянных и брошенных боеприпасов, трупы лошадей, разбитые пушки и  снарядные повозки наряду с упряжками, мина-ми, ручными гранатами, патронами, носилками, самолёты и раз за разом снаряды.
Я видел Восточную Пруссию, тамошние опустошения описаны, сфотографированы, сняты на киноплёнку. Возведите их в квадрат, Пруссия всё ещё останется раем в сравнении с французской зоной боевых действий!
Раненых мы носили на опушку до узкоколейки, где их записывали, подкрепляли и грузили. Мы можем про-ехать в качестве пассажиров. Я цепляюсь за тормоз из-за недостатка места. «Господин унтер-офицер, садитесь спокойно на носилки между ног раненого, он мёртв!». Действительно. Видимо, умер во время транспортировки на плечах четырёх товарищей.
Это был первый день, второй застал нас спешащими на ногах по откосу. Огонь артиллерии бушевал слабее, чем вчера и только между позициями батарей.
«Даже стоявший в стороне командир батареи получил прямое попадание», сообщает подносчик боеприпас-ов, «от него ничего не осталось». Первый из моего транспорта пал жертвой случайной газовой гранаты. Это вторая прямая потеря, т.к. по возвращении мы узнали, что другой товарищ, много месяцев прослуживший в моём капральстве, убит лишениями первой ночи. Горячка, судороги, и прежде чем врачи установили причины, он умер.
Наша цель – расстрелянный каменистый косогор. В каждой яме укрыты тяжело раненные в ночном бою. Без происшествий всех их смогли перетаскать к узкоколейке, даже раненых французов.
Одно действует возвышенно в этом неописуемом бедствии: не знающая различий в земле и униформе человечность! Высшее уважение к противнику, как легко понять, вызывает ответ. Пленные и раненые французы вращаются среди нас как товарищи, что их сильно удивило, поскольку на их стороне это так же. Для нас, солдат, приличное обращение с поверженным врагом само собой разумеется, поскольку мы знаем, что изо дня в день и с нашей стороны некоторое количество бывает ранено и пленено.