Запись сто сорок седьмая. Гуля

17.07.08 Дни уплотнились – происшествие за происшествием. Сегодня была на похоронах Гули (Оли), дочери Наташи Ч.

Позвонила мне вчера утром, плачущим голосом, я поняла – горе. «Что случилось?» - сама думаю – «Боря!». Нет! «Гуля умерла!» Я – оглушена, молчу, слова ищу. Ведь и готова была, что у неё ребёнок смертельно болен. Но Гуля!

Она с Наташей ко мне приходила по весне, что-то я им опять передавала. Высокая, выше Наташи, румяная, черненькая головка и - то ли такие густые ресницы, то ли действительно глаза чёрные. Улыбалась. Наташа рассказывала про неё – очень умненькая, несколько языков знала, отличница, но в последние годы пошла какая-то нелепица – Гуля не хотела в школу ходить, была на индивидуальном обучении. Потом вроде грозилась, если её будут в школы посылать – «из окна выпрыгнуть». Наташа и оформила на неё пенсию по инвалидности, вроде, она психически не нормальная. Я ещё тогда Наташе пеняла, мол, что ты делаешь, зачем молодой девушке этот диагноз? Но Наташу можно было понять – её деньги интересовали «лишние», тут не до жиру.

И вот её «Гуля умерла» - у меня сразу сложилось в «отравилась». Ясно же, что смерть не естественная. А она: «Её в реке нашли, одежда на берегу».
Утонула её дочка.
Ничего не ясно. Как бы не суицид. Выловили в реке ещё 12-го, но они  почему-то только вчера пошли в морг. Вроде, в милиции, когда они пошли в день пропажи заявлять, им отказали – три дня, взрослый человек - ещё найдётся... И только вчера им её выдали.
Ничего не ясно.
Но я второй день ничего не хочу и на всех кидаюсь. Мне жутко плохо. Чувство вины...
Сегодня пошла к 10-ти утра в «Белый ангел». Гроб закрыт, значит, сильные повреждения – то ли под водой… Стоит один венок, правда – цветы несут. Я тоже свои гвоздички положила (и потом родственнице 300 р. дала), Ольга наша опухшая от слёз сидит, Наташа, обхватив крышку гроба, на нём застыла. Её братья, их жёны, мать, этот – «муж»… -  ходят, сын тоже рядом, обнял её.
Как их много там – родственников, с машинами.
Ничего не понимаю – как при такой родне она с детьми голодала?
Наташа никого не видит. Стали выносить, она кричит: «Ласточка моя».

А в автобус всего человека четыре сели, остальные (родственники) в катафалке и на своих машинах.

Я не поехала – Эдик должен был из школы к нам придти.
Потом Татьяна Николаевна позвонила – мол, таких бедных похорон не видела ещё. Жалко девчонку, не жила ещё, да и как она жила…

Не могу я всё это понять…. Там одна женщина заговорила, пока выносили, мол, жить надо для себя…
Не знаю, Наташа для себя и жила – ей было трудно, она и ничего через «трудно» не делала. Разве можно иметь детей и себя жалеть: там болит, там болит. Ни работать нигде, ни учиться – голова болит, ноги болят...
Вырасти их, раз нарожала, потом болей. На танцы арабские – не болит, а на работу, в квартире прибраться, огород посадить – болит.
И жалко её, и вот эта жалость чем оборачивается.
И из головы не идёт – может, мы тоже причастны – мало общались, недостаточно помогали.

У меня в голове одна мысль – вот какой во всём этом смысл? Зачем Наташа и её дети? Говорят, дети-инвалиды – чтобы люди милосердие не забывали, было, на кого его направлять.
Зачем Наташина история? Какой смысл в её существовании, таком вот безвольном («Я не просила себя рожать, создавать, значит, не обязана как-то устраиваться. Кто создал – пусть устраивает»). 
И минимум усилий в жизни.
Детей растила, как могла, а мочь – ничего не могла и не хотела мочь.

Татьяна Николаевна: «Она такая больная. Вам, Н.Я., повезло, вы жили во время, когда вас обязаны были брать на работу, а её никто не брал...».

Вот это меня вырубает: «Мне повезло»! Оказывается, дело в «везении». Не в том, что окончила вуз (несмотря на… - чужой город, эти полублагоустроенные общежития, эти «перебежки» на протезе от корпуса к корпусу по ледяным дорожкам, эти лестницы, эти бессонные сессии…). И потом работа на другом конце города, и семья, и снова пространства и пространства… И снова облом, и опять поднимаешься, получаешь другое образование, подтягиваешь мужа, растишь детей…

Да, повезло, да только без упорства и с жалостью к себе фиг бы это везение было.  И если бы не рвалась работать, кто бы меня куда взял? Вот сейчас ушла на пенсию, не захотела больше работать – вот и не берут, а захотела бы или жизнь бы заставила – всё равно куда-то бы устроилась.

А Наташе только пятьдесят, ноги, голова – всё на месте… И потом - двадцать лет назад она же не была больная, почему тогда не шевелила плавниками, а встала в стоячей воде?

Второй день – всё из рук валится. Ну, что же это?! Гуля…