Возвращение-2. Глава 7-8

Глава 7. ПРОЗРЕНИЕ

Когда Саша открыла глаза, комната утопала в неярком, рассеянном свете настольной лампы. Женя в легкой синей футболке и спортивных брюках загораживал спиной это зарево полуночного освещения, перебирая на столе какие-то документы, лежащие ворохом рядом с толстыми томами книг, пустыми конвертами.

— Что случилось? Срочная работа? — на часах в углу высветилось пять часов. — До утра не успеешь сделать?

— Все-таки разбудил я тебя! Спи, еще очень рано! Это не работа. Готовлюсь писать мемуары. Вот, пока есть свободное время, просматриваю кое-какие документы. Знаешь, хорошо, что мы с тобой живем в двадцать первом веке. Иначе наша встреча была бы просто невозможна в другое время.

— Интересная тема! А почему?

— Ты точно спать не будешь? Тогда послушай данные из архивов:

«Первые колонисты явились на Волгу вследствие известных Манифестов императрицы Екатерины П (от 4 декабря 1762 года и от 22 июля 1763 года), коими призывались из Европы все желающие, кроме евреев, свободно поселяться в «наивыгоднейших к населению и обитанию рода человеческого полезнейших местах империи, до сего праздно остающихся». Указом 19 марта 1764 года была точно определена и местность для иностранных поселенцев.

Всем желающим поселиться на указанных местах, были отведены наделы по 30 десятин на семью, кроме того, дарованы многочисленные льготы, в виде денег на проезд и водворение, освобождение от податей и налогов в течение 30 лет, свободы от рекрутской повинности, права на беспошлинную торговлю в течение 10 лет и прочее.

По внешнему благоустройству и благосостоянию жителей немецкие селения превосходят русские поселения, но справедливость требует отметить, что, будучи поставлены в такие исключительно благоприятные условия при самом своем возникновении и потом долгое время пользуясь такими льготами, каких не было дано другим поселенцам края, они могли бы успеть в своем развитии еще гораздо более. Главным занятием колонистов было земледелие и, в частности, табаководство, подсобными служили разные ремесла: кузнечное, слесарное, ткацкое и др. Способ владения землей — общинный.

В бытовом и культурном отношениях немецкое население поволжских колоний представляет как бы государство в государстве — совершенно особый и самодовлеющий мир, резко отличающийся от окружающего его русского населения по вере, по языку, по типу людей, по характеру построек, по одежде, по всему житейскому строю.

Улицы в немецких селениях (колонках, как называют их русские) прямые и пересекаются такими же поперечными, образуя кварталы. Жилища, по своему внутреннему расположению, обстановке и чистоте, отличаются от крестьянских: в них нет ни русских полатей, ни громадной русской печи; полы всегда выметены и при входе усыпаны свежим песком. Колонисты большие охотники до пестрого убранства комнат: столы, скамейки, сундуки, шкафы, часто ставни и двери пестрят яркими цветами. В каждом доме в углу лучшей комнаты стоит высокая двуспальная кровать с пестрым пологом, массой подушек и высоко взбитым пуховиком; здесь помещается глава семейства со своей супругой, остальные члены размещаются на полу тут же или в других комнатах.

По своему характеру колонисты живут совершенно замкнутой жизнью и ревниво оберегают свою национальность, устраняя себя, по возможности, от всякого соприкосновения с жизнью окружающего населения, нередко относясь враждебно или пренебрежительно ко всему русскому. Масса не знает и даже не хочет знать русского языка; нечего уже и говорить о том, что колонисты не смешиваются браками ни с какой народностью. Более столетия прожили они, не соприкасаясь с жизнью русского народа, не сроднились с приютившей их страной, не научились любить ее и считать своей родиной». (1)

— Спасибо, обрадовал! Но, если серьезно, тебя, действительно, беспокоит, что мы — различных национальностей? Ведь в современных российских паспортах сейчас даже нет графы «Национальность».

Женя резко встал, начал неторопливо вышагивать от стены до стены:

— Понимаешь, прошли столетия, сменилось уже столько поколений людей, и мне важно понять сейчас и своих современников, и предков, какую роль в их повседневной жизни играла и играет Россия. Почему у тебя и твоих родственников нет такого явного напряга куда-то уехать, сорвавшись с насиженного места, например, на Украину, откуда переселились предки твоего отца. Ты не задавала себе этих вопросов?

— Женя, наша запрограммированная с рождения жизнь, особенно, когда в юности находишься в стремительном полете к каким-то вершинам, просто не оставляет времени на отвлеченные раздумья. Но уже тогда лично для меня было непонятно, почему и зачем сотни тысяч немцев депортировали в отдаленные места России, надолго делая потом вид в течение десятилетий, что ничего особенного не произошло. И у моих подруг, возвратившихся в село из Сибири, всегда сразу становились такие испуганные лица, словно я спрашивала о чем-то неприличном и запретном. Что ты еще раскопал по истории родного села твоих предков?

— Вот некоторые данные о немецком поселении Гнадентау (Росное, Собачий колонок).

«Немецкое поселение Гнадентау было основано в левобережье Волги, на левом берегу реки Еруслан в 1860 году как дочерняя колония. В ней поселилось 130 человек. Название колонии в переводе с немецкого означало «благодатная роса». От второй части немецкого наименования появилось и русское название колонии — Росное. Колония находилась в 446 верстах от города Самары, в 150 верстах от города Саратова и в 150 верстах от уездного города Новоузенска. Расстояние до ближайшей железнодорожной станции Гмелинская — 30 верст.

В 1888 году в селе насчитывалось 172 домохозяйства и 140 жилых построек. 80 из них были деревянными, 60 — построены из сырцового кирпича. Поселенцы специализировались на разведении пшеницы и ржи. Благоприятные для земледелия годы сменялись не урожайными. Почва вокруг поселения отчасти была глинисто-песчанной и солончаковой, что препятствовало произрастанию растений. В 1888 году у поселян было 78 железных плугов, 49 веялок, три жнейки. Имелось 625 лошадей,327 волов,410 коров, 1269 овец, 148 коз, 426 свиней. В начале ХХ века в сельском хозяйстве начали использовать верблюдов.

Первая церковно-приходская школа была создана в селе в момент его основания в 1860 году. Большую роль в распространении грамотности среди жителей села сыграло открытие в 1880-е годы второй школы — земской, где изучались закон Божий, чтение, письмо, арифметика, пение и русский язык. В 1888 году более чем из 1100 жителей села грамотными считались 792 человека (67,9% всего населения), в том числе, 298 мужчин, 266 женщин, 109 мальчиков и 119 девочек. Из 172 домохозяйств в 139 имелся хотя бы один грамотный или ученик школы, умеющий читать и писать». (2)

Саша надела теплый халат, тапочки, присела к столу. От всех этих ксерокопий старинных документов в комнате вдруг сгустилась вся тьма улетевших в небытие годов и судеб тысяч людей, которые каждое утро просыпались с надеждой и верой, трудились неустанно, любили, мечтали, растили детей и молились своим богам.

— Женя, а о судьбе кирхи тебе удалось узнать что-то новое?

— Да. «После создания прихода Гнадентау, в который входило еще пять лютеранских поселений — Визенмиллер (ныне с. Луговское Ровенского района Саратовской области), Фриденберг (ныне с. Мирное Ровенского района Саратовской области), Кана (ныне с. Кано Старополтавского района Волгоградской области), Моргентау (ныне с. Нестерово Ершовского района Саратовской области), Блюменфельд (ныне не существует) — и который объединял в 1876 году около 9 тысяч прихожан, церковная община остро нуждалась в приходской кирхе. В селе имелся только молитвенный дом. В 1883 году с приездом в общину первого пастора Густава Томсона в селе был построен пасторат и начался затянувшийся на долгие шестнадцать лет сбор средств на строительство церкви, который активно проводился во всех шести селах прихода.

В Российском государственном историческом архиве, в фонде Генеральной евангелическо-лютеранской консистории о постройке лютеранской церкви в бывшем Гнадентау Новоузенского уезда Самарской губернии имеются следующие документы:

1. Прошение церковного совета Гнадентау в Генеральную евангелическо-лютеранскую консисторию от 4 января 1897 года о разрешении построить церковное здание в колонии Гнадентау, в котором говорится, что по смете губернской строительной комиссии на строительство требуется 23 тысячи 281 рубль 73 копейки.

2. Предложение министра внутренних дел Генеральной евангелическо-лютеранской консистории от 14 июля1897г. с разрешением постройки каменной церкви в селении Гнадентау и сообщением о высочайшем разрешении по всеподданнейшему докладу министра внутренних дел от 4июля 1897 года церковному совету израсходовать из церковных средств 11000 рублей на ее постройку.

Церковь была возведена в колонии в 1898 году. Поселенцы отказались от строительства церкви в типичном для немецких колоний «контор-стиле» и возвели настоящий архитектурный шедевр из красного кирпича в стиле неоготики по проекту берлинского архитектора Иоганна Эдуарда Якобшталя. Церковь в Гнадентау стала почти точной копией церквей в Цюрихе (ныне Зоркино Марксовского района Саратовской области) и в городе Саратове, находившейся на углу улиц Немецкая и Радищева, которая была разрушена в начале 70-х годов, а на ее месте было построено здание сельскохозяйственного института.

Жители Гнадентау не считали себя проживающими в незначительном селе или приходе. Выбирая церковный проект и отдавая предпочтение известному европейскому мастеру, они старались украсить и благоустроить свое село. В кирхе были установлены скамьи на 1000 молящихся. Согласно данным Всеобщей переписи населения Российской Империи в 1897 году в Гнадентау насчитывалось 1441 жителей, из них 1429 были немцами.

Благотворительное общество Гнадентау и приют для престарелых и сирот «Дом милосердия Бетель», основанный в селе в 1892 г., были известны далеко за пределами прихода (в настоящее время здание приюта не сохранилось). В приюте «Бетель» в конце Х1Х века содержалось более 50 престарелых, больных, не имеющих средств к существованию, и детей, оставшихся без попечения родителей». (2)

«Прошли годы. Декретом Совета Народных Комиссаров от 19 октября 1918 года была образована автономная область немцев Поволжья. АССР Немцев Поволжья — национальная автономия поволжских немцев существовала в составе РСФСР с 19 декабря 1923 года до 28 августа 1941 года». (3)

«С установлением Советской власти в стране началось проведение комплекса мероприятий, направленных на устранение церкви из сфер гражданской и государственной жизни и прекращение деятельности всех конфессий. Бесчеловечные методы антицерковной политики сопровождались закрытием храмов и репрессиями священнослужителей. Пастор Иоганн Шиллинг, выпускник ленинградской семинарии проповедников, был арестован 23 февраля 1935 года по обвинению в контрреволюционной пропаганде, приговорен к 10 годам исправительно-трудовых лагерей и умер в лагере.

Церковь в Гнадентау была закрыта самой последней среди поволжских лютеранских церквей. Официально она прекратила свое существование 21 декабря 1938 года по постановлению Президиума ЦИК и Верховного Совета АССР немцев Поволжья, хотя богослужения в ней уже не велись и ранее. В Постановлении Президиума Верховного Совета АССР НП от 21 декабря 1938 года говорилось:

«Учитывая, что о закрытии церкви ходатайствует большинство граждан с. Гнадентау — 650 человек из 750, что составляет 87,2%, и на основании ст.65 п.«б» Инструкции Постоянной Комиссии по культу при Президиуме ВЦИК от 16 января 1931 г., ходатайство населения с. Гнадентау о закрытии церкви удовлетворить и церковь закрыть.

Сейчас в селе Верхний Еруслан проживают около 600 человек. Лютеранская община села насчитывает около сорока человек. По сведениям, добытым нами у местных жителей, сейчас прямых потомком колонистов в селе проживает хорошо, если семей пять». (2)

Саша не могла усидеть на диване. Это утреннее откровение озвученных Женей документов было, возможно, его реакцией на воспоминания далекой юности, которые захлестнули его при встрече с бывшей женой и взрослой дочерью, заставили снова пережить и моменты расставания с Россией, и прежнюю ностальгию, и трудные годы привыкания и обустройства фактически в чужой стране. Выбор родителей тогда не обсуждался, но пролетевшие годы теперь заставляли уже по-новому осмысливать пережитое, мучительно вновь и вновь возвращаться к истории немцев, проживавших в России, пытаясь подняться от родины предков в селении на реке Еруслан до обобщений в размере всей страны

— Женя, ты иногда все-таки жалеешь, что вернулся назад? — Саше вдруг стало страшно на минуту, потому что она даже представить не могла свою реакцию на его положительный ответ.

Женя рассмеялся, схватил плед и, как конфету, закрутил Сашу в мягкое полотно:

— Хватит истории, ложись и еще поспи. Я абсолютно ни о чем не жалею! У каждого свое предназначение в жизни. И нам повезло вновь встретиться. И у нас будет своя история жизни, не похожая на другие. Давай я тебе прочитаю лучше еще об одной достопримечательности села Верхний Еруслан. Интересные подробности, причем детективного характера.

— Хорошо, читай! Утро прозрения продолжается!

«В 1920-х годах развернулось строительство грейдерных дорог. На строительные работы широко привлекалось местное население, причем существовала практика направления работника от каждой семьи на определенный срок. Мобилизовали у населения и тягловую рабочую силу — лошадей и волов вместе с телегами. Дорога кантонный центр Старая Полтавка — железнодорожная станция Гмелинская должна была пересечь на своем пути две реки — Еруслан и Соленую Кубу, а значит, предстояло построить мостовые переходы через эти реки. Наиболее значительным по своим размерам и сложности конструкции объектом стал мост со шлюзами через реку Еруслан у немецкого села Гнадентау. Именно здесь в 1928 году был возведен 20-ти тонный мост с тремя шлюзами, обеспечивающими задержание талых вод в пойме реки Еруслан.

Мост со шлюзами сооружен на бетонном основании и поставлен на деревянных сваях. Все конструкции моста выполнены из металла.

Площадь затопления поймы во время весеннего паводка составляла довольно обширную территорию — около 30 километров в длину и 20 километров в ширину. Задержанная вода позволяла решать проблему орошения в засушливой степной зоне и снабжала водой во время поливного сезона лежащие вокруг села. Запасами воды, созданными во время весеннего половодья с помощью плотины в Гнадентау, пользовались, помимо самого Гнадентау, села Кожушково, Квасниковка, Степанчуки, Лятошинка, Салтово и Шмыглино.

Благодаря задержанию вешних вод, вокруг всех перечисленных сел развились прекрасные сенокосные и пастбищные луга с хорошим травостоем. В каждом селе произрастали фруктовые сады, приносившие богатые урожаи яблок, груш, слив, терна и прочих плодов и ягод. Вся обширная территория поймы утопала в зелени. Здесь росли ива, тополь, береза, осокорь, ольха, дуб, ясень, кустарники ивовых пород и другие виды деревьев и кустарников. Помимо всего прочего, благодаря более длительному сохранению влаги, в пойме сложился благоприятный микроклимат. Не будет преувеличением, если скажем, что здесь образовался настоящий оазис в засушливой степи, ставший излюбленным местом отдыха жителей сел всей округи.

В 1950 году с мостом произошла история, едва не приведшая к разрушению всего сооружения. В то время наш край был еще недостаточно электрофицирован. И вот местным инженерам и мелиораторам пришла мысль построить у моста гидроэлектростанцию. Был даже сделан специальный проект.

С правой стороны моста в плотине уложили на глубине одного метра ниже уровня воды трубу с турбиной. Во время паводка, как обычно, набрали максимальное количество воды в пойме. Турбину запустили. Однако уровень воды в хранилище стал быстро падать. Провели обследование плотины, и выяснилось, что вода уходит под фундамент моста. Во избежание разрушения мостового перехода воду из хранилища пришлось выпустить.

Зимой 1951 года водолазы тщательно обследовали подводную часть плотины, и выяснилось, что деревянные сваи подгнили, грунт у плотины со стороны сливного пола был размыт, и часть бетонного основания моста держалась на весу. Турбину демонтировали, а мост еще несколько лет выполнял свои функции.

В 1970-е годы во время прокладки асфальтового покрытия по трассе Старая Полтавка — Гмелинка, мостовой переход через реку Еруслан было решено проложить несколько южнее существующего моста. Проезд по старому мосту был закрыт. Шлюзы к этому времени также прекратили использовать. Вот и стоит с тех пор всеми забытый, заброшенный и никому не нужный мост со шлюзами у бывшего немецкого села Гнадентау, привлекая к себе внимание лишь проезжающих мимо туристов, и как памятник человеческому гению и инженерной мысли.

Побывав в этих местах в 2000 году, мы смогли еще раз убедиться в том, что это сооружение до сих пор не перестает удивлять нас своим величие». (4)

— Да, вот еще интересные факты:

«Непосредственно под мостом дно реки залито бетоном так, что глубина воды не превышает 20 см. Из-за этого течение под мостом сильное, и вода зимой не замерзает. Летом, в жару, очень приятно лечь в воду на этот бетон вдоль по течению.

Ниже по течению, в месте выхода потока из генераторного узла, дно было углублено до 12 метров. Место это за всю историю моста уже порядком обросло легендами. Например, есть такая. На площади у школы стоял бронзовый бюст Сталина. И в одно утро обнаружилось, что он бесследно исчез. Хотя в этом никто не признавался напрямую, но сложилось мнение, что кое-кто из немецкой общины, имевший все основания недолюбливать вождя всех времени и народов, под покровом ночи снял бюст и утопил в двенадцатиметровой яме за мостом. По словам жителей, с тех пор некогда полноводный Еруслан начал постепенно мелеть. Еще в той же яме, но уже в другое время и другие люди утопили то ли на спор, то ли из-за бравады новенький автомобиль «Москвич», который, как выяснилось позже, был украден где-то в другом городе или селе. Эта машина, по-видимому, лежит на дне и по сей день. После этого случая, как говорят, Еруслан еще сильнее обмелел, и теперь там, где некогда была глубокая яма, показались из воды островки.

Со временем потребность в собственном генераторе у деревни отпала, а не так давно был построен новый мост, и старый мост во многом утратил свою функциональность. Нашлись желающие снять с него все металлические конструкции и сдать, куда следует, как металлолом. Тогда все жители села Верхний Еруслан поднялись на защиту, в прямом смысле, с вилами и кольями. Искатели металлолома ушли ни с чем, а механизмы моста были спасены. Сейчас старый мост — излюбленное место тусовок деревенской молодежи». (2)

— Саша, ты не устала слушать?

— Нет, конечно, очень интересно! Но ты нашел, наконец, ответы на постоянный вопрос: «Почему немцы массово стали покидать нашу страну?». Ведь уехали миллионы, а ежегодно возвращаются всего несколько тысяч в год.

— Да. Если не устала, то послушай:

«Сразу после начала Великой Отечественной войны никаких санкций против немцев АССР не последовало: у советского руководства оставалась надежда на быстрый разгром Вермахта. Когда стало ясно, что фронт быстро движется на восток, все немцы Поволжья Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года были выселены в Казахскую ССР, Алтай и Сибирь. Процедура депортации была четкой, уже отработанной процедурой (выселение финнов, поляков, литовцев, латышей, эстонцев, корейцев и др.). Оформлялось постановление суда, на каждую выселяемую семью заполнялась учетная карточка. Глава семьи предупреждался от ответственности за уклонение от депортации. Разрешалось брать с собой личное имущество, мелкий инвентарь и продовольствие (всего не более 1 тонны на семью).

Всего из региона было выселено 438,7 тысяч человек, в том числе, из АССР немцев Поволжья — 365,8 тысяч человек, из Саратовской области — 46,7 тысяч человек и из Сталинградской области — 26,2 тысячи человек. Территория АССР немцев Поволжья Указом Президиума Верховного Совета СССР от 7 сентября 1941 года была разделена между Саратовской (15 кантонов) и Сталинградской (7 кантонов) областями.

В конце 1980-х годов с ростом национального движения советскими немцами была попытка восстановить АССР немцев Поволжья». (3)

«Российские немцы. Мало кто сегодня в нашей стране не знает о существовании этого народа, о его трагической судьбе и сложном современной положении. После депортации 1941 года и нескольких десятилетий забвения, предпринимаются шаги по возрождению национальной культуры, языка, традиций. Издаются десятки газет, проходят фестивали, формируются музейные экспозиции, рассказывающие об истории немцев России. На государственном уровне создана национально-культурная автономия российских немцев.

В то же время возникшая во второй половине 1980-х годов надежда на полную реабилитацию и возрождение немецкой автономной республики на Волге сейчас полностью угасла. Значительная часть немцев связывает свое будущее с Германией, куда устремился нескончаемый поток переселенцев. Сейчас встал вопрос о самом существовании немцев в многонациональном российском государстве.

Для понимания проблем немцев России требуется не только социально-экономический анализ ситуации, необходимо хорошо знать их прошлое. Именно история позволяет вскрыть и понять глубинные причины происходящих в настоящее время в среде российских немцев процессов.

В современной исторической, политической, философской и другой литературе немцев, живущих в России, рассматривают как единый народ, называя его «российские немцы» (а раньше «советские немцы»).

Однако применение этих терминов в отношении немцев является корректным только для периода их истории после 1941 года, когда депортация, «трудовая армия» и спецпоселение перемешали все существовавшие до того в России и СССР отдельные региональные, конфессиональные и другие группы немецкого населения и положили начало формированию единого народа в рамках общей для всех групп угрозы потери национального языка, традиций, культуры.

Возникновение и развитие этих групп было обусловлено историческим процессом. Его корни — в средневековой Германии.

Каждый народ уникален, неповторим в своей истории, культуре, традициях. Немцев от остальных европейских этносов отличает многое — все то, что сделало их путь сквозь века достойным уважения, все то, что стало трагическим и поучительным уроком для человечества.

И хотя немецкий этнос сложился примерно в Х веке (появилось название Дейтч), фактически до середины Х1Х века не было единой немецкой нации, существовали различные народности (баварцы, саксонцы, швабы и др.). Они разделялись только границами государств, имевших различное политическое устройство, но и своим образом жизни, ментальностью, диалектами, обрядами и обычаями.

Раздробленность германских княжеств особым образом сказывалась на самых разных сторонах жизни народа. Даже миграционные потоки, начавшиеся с дальних походов рыцарей и основанием их орденов в Прибалтике, а затем продолжившиеся мирным переселением на Балканы и в страны Восточной Европы, шли с поразительным сохранением этих особенностей: раздробленность, разноязычность не мешали на протяжении столетий помнить об их общем немецком корне.

Поэтому очень важным для понимания всего исторического процесса появления и жизни немцев в России является то, что в Россию переселялись не посланцы единой нации, а представители различных национальных групп, хотя и имеющие между собой очень много общего.

Россия же первоначально формировалась как многонациональное государство, в котором мирно уживались народы различных вероисповеданий, сохраняя национальные особенности и традиции. Общим у них было то, что все они на территории, вошедшей в состав Российской империи, являлись коренным населением.

Особняком в этом отношении стоят немцы России. Они, за исключением прибалтийских и польских немцев, не были завоеваны, а добровольно прибыли на поселение. Они селились отдельными компактными группами в различных, далеко удаленных друг от друга регионах России. Немецкие колонисты прибывали в империю несколькими крупными потоками на протяжении более ста лет из различных германских государств. Следовательно, сами образовавшиеся группы компактного проживания немцев не имели внутреннего единства, тем более, мало общего у них было между собой. Кроме того, они многие десятилетия развивались изолированно не только от местного населения, но и друг от друга. В процессе этого развития каждая из групп сформировала свои собственные достаточно стойкие специфические этноконфессиональные, этносоциальные и этнорегиональные черты.

Классификация немецкого населения на территории России и СССР до 1941 года по следующим признакам:

По социальному — (три основные группы).

Наиболее многочисленная — колонисты, получившие с 1871 года статус поселян-собственников. Прибывали в Россию с 1763 до середины 1870-х годов, были компактно поселены в Поволжье, на Украине, в Закавказье и под Петербургом. В конце Х!Х — начале ХХ вв. расселялись на новых, выделенных государством и приобретенных землях на Северном Кавказе, Дону, в Оренбуржье, Сибири, Казахстане и Средней Азии.

Мещане — многочисленные выходцы из различных германских и других европейских государств, приезжавшие в Россию с 17 века в качестве специалистов на заработки или просто за лучшей долей (жили преимущественно в городах). Одни, испытывая сильное влияние русской культуры, быстро ассимилировались, другие — сохранили язык и национальные традиции. У них контакты с другими социальными группами немецкого населения были ограничены.

Дворяне — немецкая прослойка в российском дворянстве была значительной. Часть немцев-дворян получили этот титул на службе русского государства. Проживали в Москве, Петербурге, по всей стране. Пополнилась после присоединения в начале 18 века к России Прибалтики.

Для нее были характерны, с одной стороны, сохранение национальной и религиозных черт, а с другой, обособленность от остального немецкого настроения страны.

По конфессиональному признаку:

1. Самая крупная — это лютеране. Они были представлены во всех социальных группах, но среди мещан и дворян их было большинство. Объяснение: православная церковь более терпимо относилась к протестантам, чем к католикам.

2. Католики — в структуре немецкого населения России в основном были представлены колонистами.

3. Меннониты — выходцы из Голландии, старались избегать контактов с другими немецкими колонистами, за исключением, чисто экономических.

4. Православие — дворяне.

Барьеры в контактах между колонистами различного вероисповедания, расположенными в нескольких километрах друг от друга, существовали на протяжении десятилетий.

По территориальному признаку:

1. Немцы Прибалтики.

2. Немцы Петербурга и Москвы отношений с немецкими колонистами практически не поддерживали. Исключение — колонисты под Петербургом.

3. Немцы Поволжья — сформировалась как национальная группа к началу Х1Х века из разношерстной массы колонистов, откликнувшихся на Манифест Екатерины 11 и прибывших в 60-е годы 18 века. Компактное поселение, жесткий государственный контроль, потеря контактов с исторической родиной привели к обособленности не только от прежних мест проживания, но и от других групп немецкого населения России. Характерной чертой поволжских немцев стала консервация социальных, языковых и культурных традиций различных германских государств середины18 века.

4. Немцы Новороссии (Украины).

5. Немцы Закавказья.

6. Немцы Волыни.

Немецкие поселения Северного Кавказа, Дона, Оренбуржья, Сибири, Казахстана и Средней Азии стали создаваться в конце Х1Х века как дочерние колонии региональных.

«История многонационального государства, — отмечает доктор исторических наук, профессор В. В. Кириллов, — немыслима без истории ее народов. История российских немцев — составная часть русской истории».

В.В.Кириллов указывает на некоторые особенности опыта российских немцев:

1. Практически все нерусские народы вошли в состав России в результате территориального расширения государства вместе с населенными ими землями. Немцы же, за исключением прибалтийских, приехали со своей исторической Родины по приглашению российского правительства как колонисты.

2. Немецкие колонии стали островками в море коренных народов России. Связи между немцами разных групп практически не поддерживались.

3. С самого начала 18 века выходцы из Германии играли значительную роль в истории России. Многие выдающиеся русские политики, предприниматели, деятели науки и культуры имели немецкие корни.

4. Являясь составной частью населения нашей страны, российские немцы одновременно представляли один из самых крупных и влиятельных народов Европы. К сожалению, граждане немецкого происхождения неоднократно становились заложниками российско-германских отношений.

5. Российские немцы — один из «репрессированных» народов. Причем, если другие незаконно депортированные народы были впоследствии возвращены на прежние территории с восстановлением национально-государственных образований, то с немцами этого не произошло. Со времен Сталина немецкой автономии на карте России не существует.

6. Все эти особенности создают определенные проблемы в изучении и аналитическом осмыслении истории российских немцев.

Современная отечественная историография российских немцев очень молода. Она возникла в самом конце 80-х годов на волнах перестройки и гласности. Различными авторами написан целый ряд работ по истории немцев Москвы и Петербурга, Поволжья и Северного Кавказа, Украины и Крыма, Сибири, Казахстана и Средней Азии. Созданы работы по отдельным периодам жизни немцев после трагического для них 1941 года.

В 2005 году вышел учебный комплекс «История немцев России», включающий три книги». (5)

— Да, теперь для меня очень многое прояснилось. Но, честное слово, о многом я даже не догадывалась. И последний вопрос о «Трудармии».

— А вот этой темы мне бы сейчас не хотелось касаться. Давай поговорим попозже, когда родишь малыша, и не будешь нервничать по каждому поводу. Страшная, жестокая правда войны. Дай Бог, чтобы никогда в истории человечества не повторились эти трагедии целых народов.

— Женя, правда есть правда, и не в какие красивые одеяла ее не запрячешь, — Саша понимала, что Жене нужно выговориться, чтобы в дальнейшем не было между ними недоверия, непонимания, отчужденности, которые способны заглушить самые искренние чувства, закрутиться в новый комок безразличия и недовольства.

— Твоя воля, слушай до конца:

«Трудовая армия» — что означает этот термин, знают не все, потому что в годы Великой Отечественной войны он употреблялся неофициально.

В годы Великой Отечественной войны «Трудармейцами» стали называть себя те, кто выполнял принудительную трудовую повинность. Ни в одном официальном документе периода 1941—1945 годов понятие «Трудовая армия» не встречается. Трудовая политика советского государства военного времени связывалась с термином «трудовая повинность»; трудовое законодательство.

После начала Великой Отечественной войны значительная часть трудоспособного населения промышленных районов страны была призвана в Красную армию. В тыл страны массово были эвакуированы предприятия оборонного значения из центральной полосы России, где велись боевые действия. Для оставшихся и вновь прибывающих предприятий требовались рабочие руки, необходимо было возводить новые корпуса, производить изделия военного назначения, стране нужен был лес, уголь.

30 июня 1941 года при Совете народных комиссаров СССР был создан комитет по учету и распределению рабочей силы. На местах создавались специальные бюро, которые организовывали учет неработающего населения, производили мобилизацию и направление в оборонную промышленность лиц, признанных трудоспособными.

Уже осенью 1941 года под руководством наркомата обороны в Казахстане и Средней Азии начали формироваться строительные батальоны и рабочие колонны. В них призывали трудоспособное население и негодных к строевой службе. Из трудармейцев, чья служба приравнивалась к военной, формировали отряды.

1 этап — в сентябре 1941 года. Согласно постановлению Политбюро ЦК ВКП (б) от 31 августа 1941 года «О немцах, проживающих на территории Украинской ССР», в Украине происходит трудовая мобилизация мужчин-немцев в возрасте от 16 до 60 лет.

2 этап — с января по октябрь 1942 года Его началу послужило постановление ГК Обороны №1123 СС от 10.01.1942 г. «О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет». Демобилизации подлежали депортированные из европейской части СССР немцы-мужчины, годные к физическому труду в количестве 120 тысяч человек на все время войны.

С октября 1942 г. по декабрь 1943 года была организована самая крупная мобилизация немцев. На основании постановления ГКО СССР №2383 от 7.10.1942г. «О дополнительной мобилизации немцев для народного хозяйства СССР» в трудовую армию призывались мужчины-немцы в возрасте от 15 до 55 лет, а также женщины-немки в возрасте от 16 до 45 лет, кроме беременных и имевших детей в возрасте до 3 лет. Дети, старше этого возраста передавались на воспитание остальным членам семьи, а в случае их отсутствия — ближайшим родственникам или колхозам». (6)

— Все, Сашенька, на сегодня достаточно. Если заинтересовал тебя этот материал, сама сможешь прочитать в Интернете:

«Историография „Трудовой армии“ периода Великой отечественной войны насчитывает чуть более 10 лет. В конце 80-х годов ХХ века появился ряд публикаий, поднимавших вопросы депортации советских немцев и других народов, в ряде которых была поставлена проблема взаимосвязи судьбы депортированных народов и „Трудовой армии“. Советские немцы вместе со всем народом приближали победу над агрессорами, но история об этом хранит молчание, как и о том, что представляет собой „Трудармия“. О вкладе советских немцев в дело Победы пишется немало, но вопрос участия советских немцев в „Трудармии“ освещен скудно». (6)

Женя выключил настольную лампу, аккуратно сложил листы в папки, встал, отодвинул тяжелую шелковую штору, и осторожный утренний зимний свет потихонечку начал просачиваться в комнату, вытесняя сгустившуюся темень далекой старины.













Глава 8. МЕТРО

Наступили дни, наполненные теплом общения, радости и понимания, когда никуда не нужно было торопиться.

Женя рассказывал о своих поездках с отцом на машине во Францию, Италию, Испанию. Он был неплохим рассказчиком. Память выхватывала то одни, то другие минуты духовного общения с отцом. И было обидно, что в суматохе жизни в маленьком городке на чужбине таких минут было сравнительно мало, а в совместной поездке за месяц по Европе вдруг спрессовалось в памяти такое множество открытий, поглощения событий, ясности видения, откровений и проникновенности чувств.

И для Саши, и для Жени их, наконец-то, обретенная свобода от внешних факторов, давнее желание встретиться в Москве дали возможность примерить на себя супружескую жизнь. Выдержат ли они в будущем взаимный гнет себялюбия, эгоцентризма, неумения слушать и слышать друг друга. Или вообще лучше сейчас пронестись друг возле друга. Как в весеннее половодье на реке, подчиняясь только силе несущейся воды, проплывают рядом такие независимые, неуправляемые никем льдины-судьбы, иногда застревая в торосах у берега, толкаясь и топя более мелких попутчиков, стремясь под бездонной синью неба на середину, на протоку, на свободу от зимнего плена.

Они гуляли по ярко разукрашенным улицам и площадям со сверкающей роскошью расцвеченных огнями деревьев, столбов, в свете затейливой и дорогостоящей, бьющей по глазам навязчивой рекламой бесконечных кафе, магазинов, новогодних елок, исторических памятников старины, среди толп экскурсантов и просто жителей столицы по Красной площади, по Тверской улице, возле Большого театра.

И хочется все впитать, запомнить, запечатлеть в памяти телефонов, фотоаппаратов, в собственной памяти, чтобы ночью от переизбытка чувств, выбросить в Сети по инерции, по болезненной привычке к виртуальному общению, ожиданию любой, даже негативной реакции, к шевелению интереса вокруг твоей собственной персоны, внутреннему желанию быть увиденным и услышанным.

Саше это было не нужно. Ежедневное увлечение и устремление в «Одноклассники» прошло через полгода, когда вдруг заметила, как начал таять, словно снег на мартовском солнышке, медленно и неуловимо ежедневный азарт постоянных встреч с новым романом, со сборниками стихов.

Ей достаточно было всех впечатлений эгоистично, лично для себя. Иногда она ловила себя на мысли некой ущербности в том плане, что ей вовсе не хотелось вообще никакой публичности, но ведь никто и не заставляет людей выставляться со своими эмоциями на открытый просмотр.

Интернет пугал своей вседозволенностью, невозможностью закрыться, спрятаться от всевидящего ока, даже если по собственному желанию влез в это загадочное нереальное пространство.

В день, наконец-то закончившихся каникул для всей страны, одиннадцатого января Саша без потягиваний выскочила под душ раньше Жени, словно где-то в голове сработал заведенный на всю жизнь именно на необходимость работы будильник без стрелок и циферблата, — пора на уроки, поторапливайся. И даже неприятный, какой-то неясный, бесцветный серый сон не насторожил, не предупредил о грозящей неприятности, даже угрозе жизни.

Звонок накануне успокоил: «Да, Третьяковская Галерея на Крымском мосту после праздничных дней работает в обычном режиме, приходите». Женя тоже не стал разлеживаться — путь до офиса фирмы был, по его словам, достаточным, чтобы уверенно застрять в пробке.

Ранний выезд на холодную неприветливую заснеженную улицу, какую-то бесцветную с потемневшими прочищенными тротуарами, наезженным асфальтом без экстремальных выше колен снежных заносов, со звонким морозцем, когда с опушенных инеем деревьев и проводов льются щедрые кристаллические охапки, словно специально выращенных ночью кристаллов самой необычной заморозки в холодильниках зимы, — вдохнул энергию и радость предстоящей встречи.

— Ты возьми такси, когда домой соберешься, или мне позвони. Вырвусь на часок, сегодня все равно будет неполноценный день, — Женина машина смешалась с другими в уличном транспортном потоке, а Саша постаралась не отставать от деловых целеустремленных москвичей, смотрящих под ноги на скользком леденистом асфальте, торопливо спешащих на пешеходных переходах, вливающихся и выливающихся из троллейбусов и автобусов, стремительных проворных маршруток.

Это был город, к ускоренному ритму жизни которого нужно было привыкать с малолетства, получая прививку, когда мама с коляской бегала по магазинам и поликлиникам, рассчитывая только на себя. Когда тащила сонного, не проснувшегося ребенка без машины в детский сад, а потом — в школу за три или четыре остановки, на чем придется, чтобы только никуда не опоздать.

Магазины были пока закрыты. И город с потушенной рекламой сказочного волшебства напрягал каждого — отдых закончился, «хватит валять дурака», впрягайся в обыденность до конца все-таки укороченной недели.

Саша озябла и до открытия музея удачно нашла уже открывшееся небольшое уютное кафе, где аппетитно пахло мандаринами и ванилью сдобы.

Четыре часа в мире картин — это было как исполнение давнишней, еще детской мечты, когда летом просто не удалось попасть вместе с мамой из-за нехватки времени после многочасового стояния в очереди приезжих туристов из разных стран мира. А в другой приезд уже самой — музей был закрыт на ремонт.

И после Третьяковки черт понес ее в метро.

Это непередаваемое ощущение — быть в огромном городе, где существует еще особенный подземный мир с роскошными, расписными залами, лабиринтами туннелей, чудо-лестницами, стремительными поездами, и получить возможность сравнить неповторимость и уникальность убранства залов, глубину и непохожесть трех крупнейших метрополитенов Москвы, Санкт-Петербурга, Киева и скромного метротрама Волгограда. И еще сравнить свое детское восприятие волшебного мира чудесной сказки и свое мироощущение провинциалки, отличное от привыкших к удобному средству передвижения коренных москвичей.

Спустившись вниз по эскалатору, невольно обратила внимание на необычную многолюдность толпы, которая подхватила Сашу с ее желанием испытать ежедневные чувства стремящегося на работу москвича на подземных переходах в привычном стремлении сэкономить время.

Толпа на новом уровне только увеличивалась с каждым новым выбросом приезжающих ритмично электропоездов.

И вдруг подземный вестибюль заполнился так плотно, что движение этого потока подхватило ее, Сашу, как листок, плавно и независимо скользящий по поверхности воды, вдруг попадает в водоворот, несущийся по своим законам и траектории воды. И вот он, листок, втянут в эту круговерть, и от него, от его воли теперь ничего не зависит, и он — лишь бездействующее лицо в чужой игре, выполняющее все ее условия.

Это чувство тонущего листка испытала вдруг Саша, когда подхваченная людским потоком, видела вокруг себя десятки лиц женщин, мужчин, сжатых, спрессованных в один неразделимый клубок. Не подчиняющийся твоему разуму, желанию, воле, с каждой минутой сжимающийся и зажимающий каждого в своей человеческой пробке, медленно устремляющийся в направлении, где был выход на поверхность, на свободу.

И Саша вдруг вспомнила кадры из американского фильма, где в давке Нью-Йоркского метро герой шагал по плечам и спинам сбившегося человеческого монолита.

И ей стало страшно по-настоящему, что этот теплый сквознячок прогоняемого механизмами воздуха, вдруг неожиданно прекратится. И весь углекислый газ, выдыхаемый сотнями, каким-то неожиданным образом спустившихся в данный момент на данной подземной станции людей, станет единственным воздухом, как на затонувшей на большой глубине подводной лодке, и всем придет конец.

И такие же испуганные глаза она увидела у нескольких несущихся рядом по течению человек, а впереди были только безмолвные шапки, капюшоны, шарфы, безразличные спины, на которые давили другие спины, в надежде ускорить медленное, шаг за шагом продвижение к спасительному эскалатору.

И вдруг опять внутри шевельнулся малыш.

«Разбудила своим страхом, идиотка», — Саше хотелось прислониться к мраморной стене, упереться во что-нибудь твердое, надежное, чтобы тебя не толкали со всех сторон, не давая возможности даже поднять руку, чтобы поправить, придержать, готовую свалиться с головы, пушистую меховую шапку.

Но до стены было очень далеко.

— Вам плохо? — незнакомый молодой человек без головного убора с намотанным красным шарфом поверх черной дутой куртки, на две головы нависший над толпой, крепко подхватил Сашу под руку. — Держитесь, будем пробиваться, как атомоход через льды Арктики.

И от его мальчишеской улыбки, крепких рук, простого человеческого участия, его силы, роста Саше вдруг стало легче дышать, а, может быть, заработала новая установка по прогонке воздуха, и добавили кислорода.

— Держитесь. Еще немножко нужно потерпеть. Сейчас нас вынесет на нужный фарватер.

И вдруг исчез страх остаться внизу навсегда, и первая ступенька эскалатора, куда Сашу буквально втолкнул незнакомец, сдерживающий напирающую со всех сторон толпу, и медленно, как показалось ей, переполненная, устремляющаяся все-таки вверх движущаяся лента, позволили, наконец-то, свободно вздохнуть и выдохнуть все такой же теплый сжатый воздух подземелья.

Их вместе толпа вынесла на улицу. И Саше захотелось сесть на грязные ступеньки, чтобы снять напряжение последнего часа. Но она побоялась шевельнуться, замерла, потому что резкая боль вдруг пронзила плечо над левой ключицей.

— Что, сердце? Успокойтесь. Сейчас пульс послушаю. Я студент третьего курса медицинской академии, — он уверенно снял с Сашиной левой ладони вязаную варежку, большими длинными пальцами прижал запястье:

— Немножко учащенный, но наполнение нормальное. Вдохните глубоко. Нет боли? Вот и хорошо. Вы где живете?

Саша назвала адрес.

— Я этот район знаю. У вас деньги на такси есть?

На улице начинала мести поземка, заметно усилился мороз. На асфальте были видны уже замерзшие отчетливые следы больших ботинок, а на шоссе клубилась под колесами машин мешанина из грязи реагентов и летящего снега

— Меня зовут Вячеслав. Доставлю вас домой, родным сдам с рук на руки. Вы ребенка ждете? У вас просто стресс приезжей. Редко, но такие пробки случаются. Тысячи ведь вернулись на работу. Я тоже приезжий. Из города Энгельса Саратовской области. Слышали про такой? — Саша даже ойкнула — земляк спас землячку в многомиллионном городе.

Вячеслав достал из кармана черную шерстяную шапку, натянул на уже мокрые волосы, помог сесть Саше на заднее сиденье такси, и сам тут же познакомился с водителем, веселым украинцем из Херсона.

Но Женя даже в лице изменился, когда зашел в квартиру и застал их вдвоем на кухне, распивающих чаи. Слава, представившись, предложил изумленному Жене выйти на несколько минут в соседнюю комнату для серьезного разговора, чего Саша с ее решительностью допустить не могла:

— Слава, говори тут же при мне, при нас, — поправила она.

— Саше в ее положении нужно показаться хорошему кардиологу. И никаких метро. Вы знаете, какие у нее были там, внизу зовущие, отчаянно-печальные глаза. Я просто не мог пройти, протиснуться мимо.

И Саша успела разглядеть его карие выразительные глаза и черные длинные ресницы, пока он записывал номер своего телефона на Сашин сотовый телефон. А потом Вячеслав пожал Жене руку, как хорошему знакомому, заметив уже в дверях:

— Все будет нормально. Только ребеночка больше не пугайте, — и ушел.

А Саша поняла по виду Жени, что она его совсем не знает. Точнее, знает как влюбленного, любимого, но сейчас он стоял такой сердитый, напряженный, даже злой, непонятно, из-за чего. Из-за ее легкомысленности, что привела совершенно незнакомого, здорового, молодого парня в дом, поверив ему на слово, что земляк, а это, по меркам большого города, было равносильно чуду не свершившегося преступления. То ли из-за той опасности, которой подверглась сама и подвергла жизнь маленького беззащитного существа в метро. То ли из-за проблемы с сердцем.

— Сашка, мне хочется всыпать тебе ремня. Завтра поедем с утра в кардиоцентр. Давай-ка ложись спать, дорогая! — он вышел из спальни в зал, потому что Саша стеснялась при нем раздеваться, выталкивая его за дверь или уходя в ванную комнату.

Женя открыл ноутбук, чтобы завершить кое-какие расчеты, но перед глазами стояла картина, нарисованная этим студентом — давка в переполненном метро глубоко под землей, и его Саша, там, в толчее. И боль в сердце, не предвещавшая ничего хорошего. И этот симпатичный парнишка с его ста семьюдесятью пятью сантиметрами роста, на десять лет моложе его, Жени. И, если быть откровенным с самим собой, такого самовлюбленного, самоуверенного, так много наобещавшего Сашеньке, а фактически почти на две недели брошенной им в одиночестве в огромном, безразличном к судьбам людей городе.