Крабы

   После всех неприятностей и гонений город Корсаков казался Устиновой серым и унылым. Обшарпанные стены домов, узкие грязные улочки, тесные дворики со старыми сараями, разбитые дороги, пыль, туманы и прочие незавидности. Даже противные вороны надоели своим хриплым карканьем, как и повсюду шныряющие грязные бездомные псы.
   С Толстиковой мириться не получалось из-за противной гордости, которую Устинова никак не могла перешагнуть. Изо дня в день она всё откладывала и откладывала примирение. Подходя к телефону, она долго смотрела то на него, то на записку с номером Толстиковой. Но так и не решилась ей позвонить. Разозлившись, она выкинула записку в мусорное ведро. Но, подумав, порылась в мусоре и достала бумажку. Потом опять выкинула. Потом достала. И так несколько раз подряд, пока на этом деле её не поймала бабуля с сердитым вопросом:
- Ты чего в мусорном ведре роешься как поросёнок?
- Штучку одну туда нечайно уронила, - сбрехнула внучка и ушла в свою комнату. Записка с телефоном подружки осталась в ведре.
   В город теперь приходилось выходить с большой опаской и только с бабой Любой. Девчонка делала вид, что заботливо помогает бабушке нести сумки с продуктами, от чего бабу Любу распирало от гордости и удовольствия. Наташка не один раз натыкалась на мальчишек, злобно сверкавших в её сторону раскосыми глазами. Мальчишки издали то кулаками ей грозили, то показывали ребром руки по горлу, качая головой, типа, - не уйдёшь, своё получишь! Кирдык-хана тебе будет! Мороз по коже от их встреч пробирал основательно!
   Её прогулки по городу сужались всё больше и больше. Она поняла, что мальчишки стали её усердно пасти, горя местью. Это было ужасно и невыносимо. Ведь выходя в город, она чувствовала себя, как плохой разведчик в тылу врага, которого рассекретили и, отрезав все пути к отступлению, вот-вот должны непременно поймать и зверски уничтожить!
   Бабушке Наташка ничего не говорила. Ей было стыдно за свой низкий не пионерский поступок. Ведь бабушка имела подружек кореянок и не обижала их. В фотоальбомах бабушки, было много снимков с нерусскими. Это были все друзья и подруги бабушки и дедушки.
   Вот и Валя сильно обиделась за эту Алёну.
   Наташка сделала вид, что интересуется городом и, вылезая таким макаром из дома, подвязалась к бабушке. Ничего не подозревая, баба Люба шла, как гид, показывая и рассказывая:
- Во, ишь здание банка стоит? А раньше тут японский банк был. У нас даже две их школы сохранились. А ещё живо здание архива для документов и складские помещения. О, как они строили тут всё. Жить тут вечно хотели!
   Наташка слушала, открыв рот, но из головы не вылезали злые корейцы! А бабуля продолжала экскурсию:
- Тут даже их военные доты есть с подземными туннелями.
- С подземными туннелями?! – вытаращилась внучка и брякнула: - А туда спрятаться можно?
- Куда?! – опешила бабушка и предупредила: - Ты это, не вздумай мне тут куда залезть! Не то так спрячешься, что сама себя не найдёшь! Если развлечься желаешь, для этого есть кинотеатр, парк, стадион «Водник». Кстати, стадион назван так в честь нашей местной футбольной команды! Вот такие у нас люди здесь проживают!
   Бабуля гордо задрала нос.
«Ну вот, не то, что я! Мной бабуня вряд ли будет гордиться, если узнает, что я отчебучила с корейской девчонкой!» - повесив нос, подумала Наташка.
- О, Натах, пошли-ка, крабов возьмём, - направилась к подъехавшей машине бабуля.
   Красных уже варёных крабов продавали прямо с машины, откинув борт. Бабуля купила два краба, и довольно проговорила:
- От теперь можно и домой идти!
   Проходя мимо кинотеатра «Союз», Устинова вновь увидела группу ребят, которые не оставили желания её хорошо поколотить. Высокий кореец сразу въелся волчьим горящим местью взглядом, оттопырив губы так, что подбородок стал весь в ямочках. На его скулах заходили желваки.
   Девчонка в страхе втянула в плечи голову и задохнулась от бегающих по спине мурашек. Кореец выразительно погрозил так ей кулаком, что она взяла бабушку за руку, от чего у ребят полезли на лоб глаза! Ведь они принимали её за мальчика. Пацаны с презрением провожали её взглядами сожаления, что она не одна.
   Наташка успокоилась только тогда, когда они свернули за угол дома от их испепеляющих глаз. Она вздохнула свободной грудью, словно успешно прошла через минное поле!
«Господи! Надо к Валюхе идти мириться! Страшно-то как!» - опять мелькнула спасительная мысль в гордом сознании.
   Из памяти не выходил сверкающий волчий взгляд высокого корейца. Тут уже не до гордости было. Жареным уже не пахло, а воняло и несло не за километр, а за метр!
- Ну чё, налетай, Натаха! - поставила баба Люба большое блюдо с крабами на стол.
   Наташка с большим аппетитом наелась мяса крабов. Но через некоторое время она начала почёсывать руки и щёки, на которых высыпала красная зудящая сыпь. К вечеру зуд усилился. И девчонка уже чесалась, как дурная!
- Ёшки-матрёшки! Крабов переела! - схватилась за голову бабуля, глядя, как внучка остервенело чухается.
- Ох, бабунь! Сделай хоть что-нибудь! - взныла Наташка, расчёсывая, как чесоточная руки.
   Баба Люба порылась в аптечке и сунула внучке таблетку:
- Глотай!
- Чего это? - сморщилась Наташка.
- От аллергии!
- А она горькая?
- Пей, а то врача вызову! С чесоточными в больницу положат на два месяца! - пуганула бабуля.
   Перспектива отлёживать бока остатки каникул никак не устраивала Наташку. Она с брезгливостью лизнула таблетку, подержала её во рту и проглотила.
- Больше кривлялась! Тебе сколько лет?! Взрослеть пора бы! – забирая стакан с водой, возмутилась баба Люба. Вскоре с кухни раздался её миролюбивый голос: - Иди чай пить. Я рулет с маком испекла.
- Ох, мировая бабуня у меня, - счастливо вздохнула Наташка.
   И дала себе слово, что будет взрослеть. Хватит из себя корчить малышку. Баба Люба права.

продолжение следует ----------------------