Гауптвахта

Если мужчина говорит о себе плохо - не верьте, он просто хвастается. Ион Менделевич Пестрак, мужчина средних лет, больше всего в жизни гордился отпускным армейским билетом, висящим в застеклённой рамочке у него дома, в котором было чёрным по белому написано:
- Задержан патрулём города Москвы за не отдание воинской чести Министру Вооружённых сил СССР Маршалу Советского Союза Булганину.
Николая Александровича назначили министром в марте 1947 года, до него эту должность с 1941 занимал непосредственно Сталин.
- Назначение Булганина, гражданского политического деятеля, на должность руководителя военного ведомства, вероятно, связано со стремлением Сталина сохранить контроль над армией и избежать усиления популярных военачальников, выдвинувшихся во время войны! - тайком обсуждали знающие люди.
В марте 1948 года министр возвращался из поездки в Германию, где был с инспекционной целью. После окончания Второй мировой войны, там была образована Советская зона оккупации, которая состояла из пяти восточных земель:
- Мекленбург-Передняя Померания, Бранденбург, Саксония-Анхальт, Саксония, Тюрингия.
Министра ждали к вечеру, на вокзале, начиная с десяти утра, силами доблестной Московской комендатуры наводился шмон.
- Со мной вас здесь двенадцать идиотов… - инструктировал солдат комендатуры худой капитан. - Петров не в счёт, он прикомандированный и завтра отправится в свою часть. Мы должны выгнать всех, кого можно, кого нельзя - припугнуть!
Всех гражданских пассажиров он категорически предупреждал:
- Ведите себя так, как будто вы культурные люди...
Ион Менделевич был единственным человеком на вокзале, кто не заметил суету военных. Он был пьян. После войны молдаванин Пестрак остался в рядах славной Советской армии. Он направлялся в заслуженный очередной отпуск и с утра сидел в шумном ресторане Киевского вокзала. 
- Разве это жизнь, - пьяно размышлял Ион Менделевич. - Вот в Германии после Победы можно было разгуляться!
Происходила натуральная зачистка вокзала от всех военнослужащих - чтобы своим видом не смутили строгого министра. Не дай Бог было попасться патрулям комендатуры обыкновенному человеку, служащему в стольном граде или проезжающем через него, в звании от рядового до полковника включительно.
- Кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП (б) это тебе не хухры мухры с бугра... - слухи предавались быстрее пожара. - Нервировать его опасно!
Молодой маршал, никогда не командовавший войсками, не любил летать, хотя имел два закреплённых за ним самолёта. К моменту вероятного прибытия литерного эшелона вокзал был успешно очищен от всевозможных транзитных военнослужащих.
- Точного времени никто не знает, - переговаривались солдаты комендантского взвода, - большая Государственная тайна!
Все нежелательные военные с трудом сдерживали на дальних подступах к вокзалу или бегом загоняли в отправляющиеся поезда на боковых путях. Наконец, засуетился военный комендант Москвы, его помощник и прочая комендантская шушера.
- Едут! - поняли они задним чувством.
На перрон под дебаркадером выплыли важные встречающие. Величаво подъехал литерный состав. Все взяли под козырёк, прошла трогательная сцена встречи с троекратными поцелуями. Министр, свита, охраны и за ними комендантская шелупонь двинулись по перрону.
- Поездка отличная! - громко вещал Булганин. - Наши войска находятся в полной боевой готовности!
Вдруг из дверей ресторана, выходящей прямо на перрон, вывалился мертвецки пьяный старшина Пестрак в расстёгнутой шинели. Неуставная, шитая на заказ фуражка висела на одном ухе, стрижка явно давнишняя.
- Что за кипиш?! - шестым чувством, другие под воздействием алкоголя отключились, он ощутил чересчур большое скопление лампас и шитых золотом погон.
Ион Менделевич сделал изящный, как ему казалось пируэт, изменив направление движения. Он начал выписывать синусоиды в паре метров от замолкшего от возмущения министра.
- Это что за «явление Христа народу»? - Булганин охренел, свита тоже.
Комендантские ищейки тем более, но прорваться через генеральско-маршальский кордон, чтобы скрутить борзого старшину не могли.
- Виноват, товарищ маршал! - Ион Менделевич на мгновение остановился, но это оказалось роковой ошибкой.
Не получив двигательный импульс его тело потеряло равновесие и, он свалился прямо под ноги министра. К нему бросились патрульные, скрутили и в бессознательном состоянии отвезли в комендатуру.
- Десять суток ареста! - самолично вынес приговор комендант столицы СССР и сделал знаменитую надпись в отпускном билете нарушителя.
Пестрак мгновенно стал легендой. Со всех концов Москвы в комендатуру приезжали офицеры, чтобы посмотреть на человека смутившего Маршала Советского Союза. Даже жалела его, русские всегда жалеют пьяных и дураков:
- На гауптвахте беднягу заставят десять суток рубать асфальт на строевой, пока конечности не превратятся в ноги солдата суворовской армии, только что совершившей переход через Альпы, а ботинки останутся без каблуков!
Вечером, когда он окончательно протрезвел, к нему потянулся народ с соболезнованиями и советами:
- Начальник «губы» у нас чистый зверь! - предупредил седой сержант, по виду бывший фронтовик. - Ему всё равно солдат ты или офицер!.. Дополнительные сутки ареста он раздаёт налево и направо. Хотя прозвище получил доброе - «папа».
- А ты у него был? - спросил ровесника Ион Менделевич.
- Пришлось однажды, - признался он с горечью. - Вбежал в камеру, сел на нары. Напротив, на стене висели правила поведения в изоляторе.
- И какие?
- Все передвижения внутри помещения производятся только бегом, - перечислил сержант. - На приём пищи отводится три минуты, куда включалось время на уборку посуды и построение. Строевые занятия на плацу для арестованных не занятых на работах вне гауптвахты занимают в распорядке дня девяносто процентов времени.
- Действительно нужно всегда бегать? - помрачнел опытный старшина.
- Даже когда умываешься нужно бежать на месте…
- Да это хуже штрафного батальона! - возмутился он.
Бывалый сержант рассказал также, что заведённые начальником порядки свято поддерживались караулом и в его отсутствие.
- Могу дать тебе один совет, - закончил он исповедь, - этот гадский «папа», принимает народ только до двенадцати часов дня, поэтому надо максимально тянуть время до полудня. 
В девять часов утра молоденький лейтенант, которому поручили оформить арестанта, повёз его сажать. В десять часов утра добрались до места. Выстояв приличную очередь из желающих сесть и посадить, через полчаса они вошли в кабинет «папы». Задержались ненадолго, ему не понравилась стрижка Пестрака.
- Таких я не беру в арестанты! - отрезал он. 
Весёлость слетела с лица лейтенанта, и они побрели в парикмахерскую, которая располагалась через улицу. Выстояли ещё одну очередь. В одиннадцать часов старшина сел в кресло и симпатичная парикмахерша спросила:
- Как стричь?
Мелочиться он не стал, выбрал модельную причёску, с мытьём головы.
- Волосы у вас коротковаты для такой стрижки… - напомнила она.
- Стригите, стригите, - настаивал Ион Менделевич, - клиент всегда прав.
- Как скажете!
- И одеколоном не забудьте побрызгать. В приличное общество направляемся.
Девушка постаралась на славу, постригла аккуратно и красиво.
- С вас три рубля, - сказала она, смахивая щёткой волосы с погон.
- Деньги? - уточнил довольный клиент. - За меня заплатит товарищ, который в фойе дожидается…
Предъявленный счёт оказал на лейтенанта шокирующее действие. Лицо офицера медленно окрашивалось в мрачный тон, но платить Пестрак не собирался.
- В конце концов, кому больше надо, чтобы я сел - ему или мне? - аргументировал он своё решение. - Да и не берут на «губу» деньги…
В половину двенадцатого они снова были у «папы». Стрижка не вызвала нареканий. 
- Неужели всё напрасно! - мучился арестант. - Ведь я так старался тянуть время!
- Товарищ лейтенант! - вывел Иона Менделевича из комы голос начальника гауптвахты. - Почему у старшины неуставная форма одежды?.. На шинели на разрезе сзади должны быть четыре пуговицы, а не три. Все пуговицы у военнослужащих должны быть пришиты намертво - как шлагбаум!
Пестрак возрадовался, недаром вечером предусмотрительно срезал эту спасительную пуговицу.
- Пришивайте! - приказал лейтенант, когда они оказались в коридоре.
- А где я возьму пуговицу?
- Бери мою! - зарычал он, вырывая пуговицу со своего кителя.
- Извините, товарищ лейтенант, но колюще-режущие предметы на гауптвахту брать запрещено по инструкции, вот она, перед носом висит.
Двадцать минут ушло на покупку иголок и ниток за деньги офицера. Потом десять минут Пестрак перешивал все пуговицы - не было там места под четвёртую. Ровно в полдень они предстали под грозные очи «папы».
- Не успели… - заявил он. - Приходите завтра!
Вместо гауптвахты и отпуска Ион Менделевич вернулся в часть, а оттуда в качестве наказания был переведён в отдалённый гарнизон города Каховка Херсонской области.
- Сослали в Тмутаракань, - расстроился он, выйдя на железнодорожной станции.
Добираться до расположения пришлось пешком. Преодолев трудный путь, Пестрак вместе с чемоданами, разбитыми годами суставами и пятнами неизвестного происхождения на фуражке и по всему телу оказался на какой-то поляне. На вопрос первому встречному местному жителю о заставе ему кивнули в сторону, виднеющегося вдали сквозь деревья, Днепра:
- Туда, через эти прекрасные луга и поймы.
Ион Менделевич топал по грунтовой дороге, проклиная свою судьбу,
чемоданы и всех военных министров мира. Потихоньку начинало вечереть, утки летали низко, и уже были видны вдали заветные ворота со звёздами.
- Кажется, дошёл… - подумал он и вдруг сзади услышал звуки грузных шагов и тяжкое животное дыхание.
Старшина, не растерявшись, шёл себе по дороге в парадной форме и не оглядывался. И чемоданами даже помахивал, словно не чувствовал опасность за спиной. Но дыхание и топот продолжались. Наконец нервы у него сдали, Пестрак украдкой оглянулся через плечо и увидел огромного быка. За ним ещё одного, а за тем ещё виднелись быки.
- Всего двадцать три быка, - мгновенно подсчитал прижимистый молдаванин, - весом под центнер каждый...
Причём каждый из быков имеет по паре рогов и недружественных глаз, очень внимательно смотрящих на чужака.
- Ни разу до этого не видел, как человек с огромными чемоданами бежит по реке аки посуху! - рассказывал потом дежурный по части сослуживцам. 
Он даже ворота не успел открыть, хотя честно спешил. Не думал, что седой ветеран с двумя чемоданами через ворота двухметровой высотой так запросто перемахнёт, не останавливаясь.
- В наших краях скотину разводят просто, - объяснил он происхождение живности, когда Ион Менделевич отдышался. - Вывозят по весне бычков в пойму, дают пинка вместо благословения и выпускают до осени. А осенью приезжают с ружьём, отстреляют на мясо, и так до следующей травки. Вот они и гуляют, где хотят!
- Едва не оконфузился! - признался Пестрак. - И во всём виноват приехавший не вовремя Булганин. Но зато остался на память уникальный отпускной билет! 
Всем желающим он обязательно показывал эту реликвию, хвастаясь:
- Такого ни у кого в Советском Союзе больше нет!.. Свою честь я не отдал никому - даже быкам и самому Министру вооружённых сил СССР!