Живая мертвая деревня Глава 1

Над деревней плыл закат, играя солнечными бликами в окнах домов. Был теплый летний вечер, в воздухе пахло спелой малиной, и прелой травой, и еще тем невообразимо вкусным, как может пахнуть только в деревне.

 Жители неспешно выходили из своих домов и, собравшись небольшими группками, вели задушевные беседы. Потом все стали потихоньку подтягиваться к дому деда Игната, сегодня у него решено было устроить посиделки. Вот уже на протяжение многих лет все деревенские собирались под вечер у кого ни будь в доме, и веселились. Играли в карты, шутили, рассказывали друг другу прибаутки, и песни пели. Иногда веселые, так, что в пляс хотелось пуститься, иногда грустные, от которых хотелось плакать.

Дед Игнат сидел на завалинке, и курил самокрутку, в кою была завернута махорка. Жена его, баба Поля, крутилась возле печи, нехитрый ужин собирала. Девки, три дочери, спорили, кому какое платье надеть. Семейная идиллия, так сказать!

А вот и первые гости стали собираться. Каждый что-нибудь приносил для угощения, и вскоре стол был завален вкусностями. Баба Поля поставила в центр стола чугунок свежесваренной дымящейся картохи, кто-то принес огурчики, и сало, и хлеб. На большом блюде были всевозможные ягоды, которыми щедры были сады в тех краях.

Все дружно уселись за стол отужинать. Дед Гриша притащил бутыль самогону, мужики с удовольствием потирали руки. Женщины чинно пригубили пахучий напиток, а мужская половина с радостью прикончила волшебный бутылек.

 И начался обычный вечер. Быстренько прибрав со стола остатки пищи, все дружно уселись играть в подкидного. За окнами был слышен смех, и выкрики:
-Ах ты шельма!
-Тузом ходи! Второй у меня, а два под раздачей!
-Твою ж налево! Ну не везет мне в картах!

Вволю наигравшись, мужики вышли на воздух, самокрутки покрутить, да предаться бесовскому развлечению, то бишь курению. Женщины завели разговоры о том, о сем.

Баба Маня, обведя взглядом всех собравшихся, промолвила:
-Ох и шумно веселимся мы, а ведь скоро мои должны приехать. Вы уж потише при них-то гульбанте, не напужайте мне никого.

Все с нескрываемой завистью посмотрели на нее.
-Да, к тебе приедут, кажный год приезжают, а вот к нам никто не едет, наверное, уж не дождемся никогда! – промолвила баба Наташа, и все согласно закивали в ответ.
И тут же начались разговоры и воспоминания, кто к кому приезжал и когда. Сошлись в общем мнении, что бабе Мане и ее родственникам повезло больше всех, к ним приезжали каждый год. Привозили вкусности, которыми потом баба Маня угощала всю деревню, наводили порядок.

 Древняя старуха Степанида, в пол уха слушавшая беседу, промолвила:
-Помнят они свои корни, потому едут к нам. Это хорошо, Род всегда на защиту встанет, и опорой будет для них. Ну, а те, кто позабыл, Бог им судья, не обижайтесь на них.
Глафира, женщина Ведающая, а потому имевшая у кого уважение, у кого страх, поддержала Степаниду:
-Правильно говоришь, баушка, таким, как ваши помощь Родов своих завсегда будет. Да и я, сама знаешь, праправнучку твою под свою защиту беру, и она меня не забывает. Вот приедет, и ко мне в гости заглянет, а ко мне ведь, окромя нее, никто больше не придет. Хотя своих то близких у меня много. Только не спешат они ко мне. Так что, я тоже жду. Скоро уж, чувствую, со дня на день подъедут.

Баба Маша, сноха Степаниды, обрадовалась такой новости.
-Хорошо то как, хоть посмотрю на них. Выросли ведь все на моих руках, сколько я пере нянчила детей, потом внуков, а потом и правнуков. А теперь вот навестить некому, те, кто рядом живут, напрочь про нас позабыли, а эти, вишь ты, за такую даль каждый год едут навестить. А ведь нам больше и не надо ничего, только бы приехали.

В избе стало тихо. Женщины загрустили, каждая думала о своих деточках, и внуках. Каждая просила у Бога участи для них легкой, да дороги жизненной легкой. Каждая оправдывала в душе своей своих кровиночек, что вот мол, дела повседневные, да заботы мирские не дают им вырваться хоть на денек к родителям своим.

Мужчины, вернувшись в дом, увидели картину абсолютно безрадостную: бабы сидели, все, как одна, понурившись.
-Эй, бабоньки, что носы повесили? Ай не поделили че меж собой? Можа меня не поделите никак? – балагур и весельчак дед Тимофей пытался развеселить своих односельчанок.
-Ну, эт вы напрасно, я, бабоньки, однолюб. Я только Фросю, жену свою, люблю.
Бабы невольно рассмеялись. Тимофей ходок еще тот был. Не одной юбки не пропустил, как говорится. Сколько Фроська слез выплакала, сколько ночей бессонных провела!
-Молчи уж, охальник! Однолюб он, како же!
-А потому, что Фросюшку свою ни на одну из вас не променял, вот и однолюб, да! – дед Тимофей подсел поближе к своей супружнице и приобнял ее за хрупкие старческие плечи.
-К Степаниде вон внуки едут, - тихим голосом сказала ему Фрося.
-А к нам то с тобой, Тимоша, сыновья наши когда ж приедут? Ведь недалече живут то. Дождемся ли их? Хоть бы деток своих привезли, мы бы порадовались.
Фрося опустила голову, и смахнула слезу.
-Ну, будет те сырость то разводить, я давно сказал тебе, как они к нам, так и мы к ним. Не хотят про родителей своих помнить, и не надо.

Настроение у всех стало грустное. А тут уж вскоре и первый луч солнца пробился сквозь светлеющую пелену облаков, и стали все по своим домам разбредаться.