Глава 9

 
  Княжич скинул обмотки, которыми были перевязаны кисти рук, и взглянул на них. Мазь Бабы Яшки совершила чудеса. Там, где на ладонях Иван ожидал увидеть в лучшем случае корку на заживающих ранах, в глаза бросились участки кожи розового, как у младенца, цвета.

– И загремят сабли о шлемы поганых! – Воскликнул княжич, радостно потирая руки. По всему видно, что успел соскучиться по оружию. Однако вслед ему пришлось побороть неожиданный зевок.

   Взяв меч-кладенец в левую руку, подошел к двери и попытался осторожно ее приоткрыть. Дверь оказалась запертой. Иван быстро пересек комнату и, стараясь не шуметь, открыл маленькое оконце, заставленное мутной слюдой.

   Оттуда пахнуло свежим воздухом, правда, не принесшим ожидаемой свободы. Выход Ивану преградила кованая решетка, которая была навешана с внешней стороны окна. Да, комната находилась на первом этаже, но из того же окна можно было понять, что терем стоит над обрывом.

   Перед взглядом княжича открывался вид на задворки усадьбы. Справа высился покосившийся хлев, из него слышалось хрюканье свиней. Они будто надсмехались над простодушием Ивана, который поверил Маринкиным словам о пылкой любви к нему. Спальня хозяйки с пышной кроватью, на самом деле, оказалась роскошной тюремной камерой. Иван потерянно оглянулся.
 
 – Ты вот что, окно закрой. Чуешь сквозняк? – начал Вован. – Так и тот, кто придет по твою душу, поймет там, за дверью, что окно открыто. А ведь ты должен спать. Враг насторожится, а кто виноват? Ты ж его и предупредил. Запомни, княжич, люди горят на мелочах!
 
   После выданной сентенции Волков посоветовал княжичу, чтобы он взглянул на металлические скобы. Их вбили в стену по обе стороны комнатной двери, выходящую в коридор. Около нее Иван заметил деревянный брус, который можно было пропустить в скобы, чтобы дверь не смогли открыть из коридора.

– Засовен крепкий, и меч в руках умелых надолго нам нерушимой крепостцой будет! – воскликнул Иван, но затем сокрушенно зачесал затылок. – Только снеди нет, а тонкий живот без еды не живет! – И вдруг опять зевнул.

– Тут что-то не так! – пустился в размышления Вован. – Зачем Маринке запирать тебя в комнате, которую ты можешь закрыть изнутри, да еще оружие тебе оставлять? Нет, мыслю, что засов для отвода глаз. Вдруг у тебя возникнут подозрения по поводу хозяев? Ты запираешься на засов, меч под рукой, ты успокаиваешься, и здесь тебя морит сон. Вот как тебя позевунчики разбирают! Значит, подмешали тебе сонное зелье. Хорошо Микола плеснул противоядия, а то бы сейчас ты посапывал, как миленький. А уж если бы Маринка от тебя довольной ушла, то подавно храпел бы без задних ног. Вот че бойся-то! – этой присказкой Вован покончил с анализом ситуации, в которую угодил княжич, и решительно сделал вывод. – Эту дверь заложи засовом! А другой ход в комнату надо обязательно найти!
 
 Спустя минут пятнадцать-двадцать – время поджимало! – Волков заговорил:
– Неужели, впустую?
– Вроде бы…, – теперь уже сомневаясь в тщательности поисков, пробормотал Иван. Затем в который уже раз окинул взглядом помещение. – Во-на печь да кровать…  – Потом все-таки высказал мысль, которая зародилась у него во время осмотра и с тех пор не давала покоя: – Чудная Маринка, однако. В красном углу образов нет, а в кутном ларь громадный с хламом ветхим уставила.          
– Стоп! Говоришь, странная, на твой взгляд, хозяйка? Так, а ну-ка, пошли цинканем!

   Княжич кинулся к ларю, который высился в углу, что слева от двери. Откинул крышку. В сундуке, заполненном до краев, хранилась зимняя верхняя одежда. Одного взгляда было достаточно кинуть на вещи, чтобы сделать вывод. Этими древними и ветхими одеяниями уже давно никто не пользуется. Моль изрядно потрудилась и над женским, и над мужским кожухами. Словно тому в подтверждение на одежде и в воздухе появилось несколько летучих насекомых.

   С явной неохотой и только уступая настойчивым просьбам Волкова, княжич брезгливо попытался приподнять один из лежащих в сундуке предметов. Взялся за мужской кожух, и сразу в руке Ивана остался кусок рукава. Ветхий кожух буквально распадался на части. В воздухе медленно начала оседать труха, которая поднялась от резких движений княжича.
– Давай, давай! – подбодрил Вован остановившегося, было, «спутника». – Выкинь весь хлам!

   Однако стоило Ивану запустить руки в сундук поглубже, как сразу ему в нос ударила взвившаяся пыль. Княжич оглушительно чихнул. В то же время его пальцы наткнулись на твердую поверхность под одеждой. Иван сделал попытку вытащить кожух из ларя, но не тут-то было! После второй попытки раздался треск и… в клубах поднявшейся пыли Иван выдернул из сундука половину от разорвавшегося кожуха.

   Войдя в раж, он вытащил и женское одеяние. Перед глазами княжича предстала усеянное обрывками ткани и трухи дно сундука. Но самым удивительным оказалось, что сундук был вовсе не вместительным, каким казался извне. Его внутреннее днище находилось гораздо выше, чем можно было себе представить, глядя на нижний край стенок ларя снаружи.

   По совету Волкова княжич попытался сдвинуть сундук с места, но сделать этого не удалось. Тогда Вован высказал предположение:
– Это не ларь, а вход в подземелье. Зажги-ка свечу.

  Однако возникла трудность. Ни иконы, ни лампадки под ней, ни тем более горящей свечи в комнате не было. «Странник» призадумался, а Иван, уразумев в чем дело, предложил:
– Подушка – милая подружка!
– Ой, княжич, ой, молодца! Уделал спеха за милую душу! Конечно, перо! Так доставай его быстрее!
 
  После удачного следственного эксперимента с перышком из подушки, «спутники» убедились, что в щелях между полом и стенками ларя гуляют сквозняки. Но, что самое главное, утиное перо колебалось от воздействия потока воздуха и в сундуке.

   Значит, его днище, по сути, являлось крышкой люка, которая закрывала вход в подземелье. Люк открывался снизу, и через него злоумышленник смог бы тайком проникнуть в светелку Маринки и расправиться с ее гостем. Что ж, намеренья хозяйки стали ясны, осталось только дождаться появления ее подручных. Вот только когда они придут и через какой ход?

   Для маскировки, что замысел врага раскрыт, Иван закрыл крышку сундука. Затем предложил проломить дно сундука, спуститься в незнакомый подвал и напасть на врага первым. Эта же мысль почти одновременно родилась у Волкова.
– Как ты говоришь, Иван Берендеич, «можа посмеем», а? – с каким-то лихим задором поинтересовался Вован, загоревшись предстоящим приключением.
– А ты, спех, глаголешь, что базара нет? – в тон ответил княжич, и оба дружно рассмеялись.

   Здесь Волков опомнился и шикнул, призывая Ивана к молчанию. Пока выжидали, задумчиво промолвил: – Хм, интересно, а как дела у Миколы? Я не заметил, когда он отстал от нас на подворье. – Правда, через минуту опять вернулся к более актуальной теме. – Впрочем, карту мять не будем, мы же решили посмотреть, что в подземелье!

  Однако «спутников» задержал непонятный шум, который донесся из-за двери в коридор. Потом там раздались крики. Женский голос, по-видимому Маринки, резким тоном отдал какие-то приказания. Через некоторое время в щель под дверью заползла струйка дыма, следом другая, третья.

   Княжич почувствовал неприятный запах горения. Пожар! Раздался треск, что-то обрушилось в коридоре. Прозвучал громкий человеческий крик, затем послышалось гудение пламени. Яростно зашкворчало, будто на раскаленную гигантскую сковородку бросили кусочки сала. Шум нарастал, – пожар неумолимо приближался к светелке, в которой томились «спутники». В щели между притолокой, полом и непосредственно дверью настойчиво повалил дым и начал заполнять помещение.

   Княжич схватил с кровати котомку с драгоценным грузом и только бросился к сундуку, как внезапно остановился. Его чуткое ухо среди прочих звуков расслышало, что кто-то пытается воспользоваться потайным лазом. Иван моментально оказался у ларя и присел, ожидая появление врага. Комнату постепенно заполнял черный дым. У княжича начали слезиться глаза. Тем не менее, меч он обнажил.

   Тяжелая крышка сундука откинулась, следом из ларя показалась косматая голова холопа. Единственным глазом он попытался рассмотреть в дыму жертву, которую как полагал, найдет на постели бездыханной от угарного дыма.

   Волков предположил, что слугу отправили забрать содержимое котомки княжича, а самого Ивана пришибить, если будет сопротивляться. Вот только холоп не успел разглядеть ни будущую добычу, ни потенциальную  жертву.

   Раздался свист булатного клинка. Голова грабителя чуть-чуть подскочила, отделившись от шеи, а затем опять исчезла в коробе ларя, из которого только что ее хозяин намеривался вылезти. Через какую-то минуту где-то внизу раздался глухой звук упавшего тела, и стук, будто костяной шар пару раз ударился о дерево.

  Княжич привстал и заглянул внутрь сундука. Днище, опущенное на петлях, открыло темный зев неглубокой шахты. Ее ствол при строительстве был обложен бревнами. Иван, засунув голову в короб ларя, попытался узнать, что происходит внизу.
Однако ничего не увидел, а до его ушей со дна неглубокого колодца не донеслось ни единого звука. Зато в спину княжича пахнуло жаром, – это пламя ворвалось в светелку. Не медля ни минуты, Иван вместе с котомкой перелез в короб, встал на ступеньку приставной лестницы и начал спускаться.

  Конечно, нельзя было исключить повторения того, что недавно проделал княжич с непрошеным гостем, но… Уж лучше принять моментальную смерть, чем сгореть в мучениях в огне пожара! Последний как раз напомнил о себе, бросив в колодец потайного хода горсть раскаленных угольков. Часть попала на голову и за шиворот княжичу. Иван замычал от боли и быстро скатился по лестнице в подземелье.

  На дне колодца царила могильная тишина. Темноту же в коридоре, который уходил в неизвестность, разгонял тусклый огонек от плошечной светильни. Ее оставил холоп здесь на полу. По всему выходило, что слуга явился без сообщников. Наверное, остальные люди Маринки были заняты борьбой с огнем в доме.

   Бормоча ругательства, Иван попытался вытряхнуть из рубахи теперь остывшие угольки, но в этот момент чуть не упал, споткнувшись о тело мертвого слуги Маринки. Переступив через него, княжич поднял с пола плошку и посветил вокруг. Потом забрал здоровенный кинжал убитого – пригодится! – и осторожно двинулся по коридору.

   Его бревенчатые стены и потолок, о который то и дело задевал головой Иван, местами тронула плесень. Метров через десять ход поворачивал. Свет, который мерцал за углом, периодически закрывала тень двигающейся человеческой фигуры. Здесь княжич  остановился, а затем осторожно выглянул за угол.

  По коридору, освещенному единственным факелом, нервно ходил взад вперед человек. Вооруженный мечом он часто вертел головой, то в сторону, откуда должен был появиться одноглазый, то противоположную. Где творилось что-то непонятное и, возможно, человека пугавшее.

   Иван затушил огонь в плошке и снял с плеча котомку. Дождался, когда человек приблизился к углу, и внезапно атаковал, держа меч в левой руке.
Не ожидавший нападения, коридорный страж не оказал сопротивления.
 
  Через несколько минут, Иван, вытирая кровь с меча о рубаху поверженного и переводя дыхание после скоротечного поединка, произнес:
– Спех, а спех, что о дверях мыслишь?
Волков понял, что разговор зашел о ряде дверей, которые выходили в эту часть коридора, и ответил:
– Вход в каждое помещение забран засовом, а убитый поставлен здесь что-то или кого-то охранять. Открой, и посмотрим!

  За ближайшей к Ивану дверью царила темнота. Княжич подошел к горящему факелу, который был воткнут в земляной пол посреди коридора, и вернулся с ним к открытой двери. За ней находилась небольшая выкопанная в земле пещера, ее стены были выложены камнем. У стены сиротливо стоял грубо сколоченный из досок топчан.
 
– Пошли в другую! – у Волкова возникло нехорошее предчувствие.
Следующая дверь не открыла «спутникам» ничего нового, и картина за ней повторилась.
– Тюрьма это! – буркнул Вован. В ответ княжич подавленно вздохнул. Волков понял, что Иван подумал о незавидной судьбе своих братьев. – Пойдем, пойдем! – заторопил Вован «спутника».

  Дальше по коридору шли камеры, которые Волков условно обозначил за № 3 и № 4. На противоположной стене тоже виднелась дверь. А в том месте, где коридор поворачивал, «спутники» заметили последнюю. Перед третьей дверью княжича остановил шум за стеной коридора, происхождение которого он не смог объяснить.

  Будто в той части, где находилась дверь № 6, кто-то или что-то задвигалось. Раздался скрежещущий звук, потом удар с противоположной стороны, который сотряс стену. Затем так же внезапно, как и возникли, шумы стихли.
Иван ошеломленно замер.
 
– Может, люди наверху борются с пожаром и рушат постройку? – высказал предположение Вован.
Что касается княжича, то ему понравилась гипотеза «спеха», которая вроде бы объяснила происхождение шума, и он с облегчением закивал головой.
– Чего застыл, отпирай, – подбодрил Вован княжича, остановившегося перед закрытой дверью. – А то еще кто-нибудь пожалует.

   Княжич без слов снял засов и распахнул дверь. В падающем в камеру свете он заметил, что кто-то зашевелился на топчане и застонал. Иван устремился в камеру. На топчане, покрытом полусгнившей соломой, и заслоняя рукой от света глаза, пытался приподняться изможденный седой человек. Иван долго вглядывался в узника, и вдруг ахнул:
– Изяслав, брат мой родный!
– Кто, кто здесь? – отвыкший от яркого света, вымолвил старший брат Ивана. А тот воткнул горящий факел в земляной пол и бросился к Изяславу.
– Это ж я, твой брат меньшой!
– О-ох, знать суждено мне свидеться с родными, пред тем как явлюсь на сварожьи луга! 
– Да жив ты, жив! – глотая слезы счастья, пробормотал Иван.
– Кхе, кхе! – деликатно напомнил о себе Вован. – Однако, что кружева плести? Воля рядом, вперед!
– Кто, что?.. – замотал головой Изяслав. – Иль мне почудилось?

   Волков знал, что в исключительных случаях смертельно больной человек мог услышать разговор «спутников». Однако развивать эту тему с Иваном не торопился, – время дорого – а просто приказал: – Молчи, княжич! Потом брату расскажешь, а то беда может случиться! – «Странник» словно почувствовал ее скорое приближение.
 
   Иван, подставив плечо брату, вывел его в коридор. Затем прислонил к стене и взялся открывать следующую камеру. Там его встретил коренастый темноволосый человек, в котором было трудно признать страдающего узника темницы.
– Федор, брат мой середа! – радостно вскричал Иван.
Средний брат со свежим румянцем на щеках живо бросился обнимать младшего.

  «Прям, встреча на Эльбе! – Вован скептически отнесся к бурному проявлению братских чувств. – Вот так бы полюбовно разобрались и с девицей!» – Волков не забыл, что между братьями стоит Искра.

– Неужели какая-то девка может встать между братьями? – неожиданно раздался голос, который услышал только «странник». – Вован, я тебя не узнаю! – продолжил неизвестный.
– Это кто-й-то! – после секундного замешательства забалагурил, как ни в чем не бывало, Волков. – С кем пересеклись наши стежки-дорожки, а?
– Ну вот, теперь узнаю прежнего неунывающего Вована, для которого женский материал не проблема!
– Для меня-то нет вопроса, а для «спутника» моего – трагедия!
– Так объясни ему! – не отставал неизвестный, который не торопился представиться. – Все же не чужие они, а братья! Да и нам с тобой, Вован, делить нечего. Верно, bruder?

  Неизвестный произнес слово по-немецки, но Волков и без того понял, что в теле Федора находится «уокер». Только среди последних – особенно при путешествиях во времени – было принято обращаться друг к другу словом «брат». Настроение у Волкова немедленно испортилось, ибо не питал он теплых чувств к соперникам. Да и причины, по которым «уокер» объявился в этом мире, Вовану были вполне понятны и ничуть не прибавили у «странника» симпатий к представителям «братской» фирмы.
 
   По воле случая, что «уокеры», что организация Волкова на данном участке прошлого времени были заняты поиском источников «живой» и «мертвой» воды. И получалось, что пока «странники» опередили конкурентов.

  Делиться же информацией о местонахождении родников с чудесными водами Вован не желал ни в коем случае. Равно, как и сообщать о существах, как Баба Яшка, которые прекрасно знают метод добычи сказочных вод. У «странника» даже родилась мысль, что не худо бы Ивану помолчать, где он нашел целебную воду и фрукты.
Но сейчас перед присутствующими стояла другая задача – выбраться из плена. Состояние освобожденных пленников вызывало у Волкова серьезные опасения, и вот по каким причинам.

  Во-первых, изможденный Изяслав. Он для беглецов являлся, скорее, обузой, так как самостоятельно мог передвигаться только с трудом. В случае схватки с людьми Маринки рассчитывать на него, как бойца, не приходилось.

  Во-вторых, средний брат Федор. Этот, несмотря на пребывание в темнице, выглядел преотлично, что вызвало больше всего подозрений у Вована. До пленения на здоровье княжичи не жаловались, а сейчас различие в самочувствии братьев огромное. Одного хоть на руках выноси, а другой, можно сказать, цветет и пахнет. Значит, братья содержались по камерам в разных условиях. А почему? Вдобавок появление «уокера»!

  Поэтому Волков решил приглядывать за средним братом с «товарищем». Ивану же сказал, чтобы тот на правах командира распределил обязанности. Федор, которому Иван передал кинжал убитого холопа, потащит на себе Изяслава. Иван, вооруженный двумя мечами, – второй был охранника, убитого в коридоре, – прикроет отход братьев.

   Теперь оставалось определить, где выход из подземелья? Правда, очутившись в коридоре, беглецы поняли, что выбирать им особо не приходится. Дверь, которая располагалась напротив четырех камер, и другая, где коридор поворачивал, были закрыты изнутри.

  Однако штурм, особенно той, которую Вован окрестил, – дверь в палату № 6 – мог привести к плачевному результату. Оттуда как раз в этот момент послышалось приглушенное стеной какое-то мерзкое то ли завывание, то ли кряканье, и раздались удары в стену чем-то мощным. От чего сотряслись и даже затрещали бревна, которые поддерживали свод подземелья, а через щели между них на головы братьям посыпалась земля.
 
  Федор от испуга пригнулся и едва не выпустил из рук пошатнувшегося Изяслава. Тот, с трудом ворочая языком, еле слышно прошептал слова, на которые за всей кутерьмой не обратили внимания остальные. Разобрал только «странник», и слова были следующими:
– Змей… свистит, ревет, ярится. Ударит ли… в утес крылом?