Парижская школа 2

    Начало см. http://proza.ru/2020/07/12/1460


    Всё хорошее не только когда ни будь кончается, но, бывает, и продолжается.
Подошёл к концу свадебный вечер. Молодых провели, гости стали расходиться.
     Я пошёл провожать девчонок. Оказывается, мы с ними почти коллеги.

     Девчонки работают в "Псковгражданпроекте". Моё первое место работы после школы до ухода на «родной завод» по специальности у меня было тоже в «Псковгражданпроекте».
 
     Работа нравилась, наставник – умница Владимир Николаевич Богдашов выпускник Ленинградского технологического института, немало поработавший на наш космос, имеющий почти десяток авторских и уволенный из питерского закрытого НИИ за язык - где-то нарушил режим секретности,  постоянно учил   меня новому. Я был благодарным учеником, схватывал всё на лету. Но платили мальчишке до обидного мало. Числился я И.О. старшего техника с окладом 47 рублей.
     На завод через год меня приняли  тоже старшим техником, но уже без И.О. и оклад положили  аж 80 рублей.  Через полгода перевели в инженеры. Для восемнадцатилетнего второкурсника  это лестно, и оклад стал уже на десятку больше. Тогда девяносто рублей считались уже деньгами. Плюсом прогрессивка процентов тридцать, а изредка и до сорока.

    Девчонки как молодые специалистки жили с Татьяной в двухкомнатной квартире, приспособленной под общежитие на четыре койкоместа.

    Как-то незаметно я со своей  «Парижской школой» оказался в одной постели.
Теперь уже, пятьдесят лет спустя, не стыдно признаться, что я до двадцати четырёх лет оставался фактически девственником. Не совсем, конечно, по Сэлинджеру: «Она говорит, не надо, ну я и…» Не понимал, что иногда «Не надо.» - Это значит «Надо!». Кувыркался, но что-то мне девушки серьёзные попадались, типа, «Делай со мной, что хочешь, только девушкой оставь».  Ну я и…

    Потом, уже будучи женатым и начальником, я от ребят своих ровесников и учеников  ориентировщиков, получил ответ на этот вопрос: «Владимир Васильич! К тебе девчонки уж очень серьёзно относятся. Пока молодой был, неженатый, ты для них потенциальным кандидатом был. Ну, а сейчас, сам понимаешь, только без обид, что там у вас на партбилете написано? Ты же для них «Ум, честь и совесть!»

    Девчонкой я был очарован. И как джентльмен, был готов к серьёзным отношениям. 
Я уже планировал достойно проститься с девством, ан не вышло.
    Поражён был неожиданным. На моей прекрасной визави был надет тугой корсет, затягивающий талию и плавно переходящий в изящные, но плотные трусики. – Вот такая разновидность «пояса целомудрия».

     Хорошо покувыркались, благо никто не мешал.  Тугую шнуровку я так и не сумел осилить. Всё было, кроме главного. В конце концов,  я, основательно подмокший, до обидного пошло и бурно  разрядился в свои трусы.
     Расстаться с девством не получилось.

     Утром попили  чайку. Девчонки завалились досыпать. Я по свежему снежку и лёгкому морозцу двинул к дому.
               
                ***
     Пятьдесят лет прошло. 
Счастливый, дай Бог здоровья умнице супруге, семьянин,
отец троих уже давно взрослых  детей, дед пятерых внуков, 
А вспоминается. История тогда на этом и закончилась.
У меня началась жёсткая преддипломная жизнь, защита,
потом сразу призыв и срочная служба на севере.
     Ни имени, ни «портрета» в памяти не осталось.
С лёгкой руки друга Кузи  одно  запомнилось: 
«Парижская школа».