Думал ли ты, брат, о Кабане?

В 90-е годы XX века на Россию обрушилась какая-то невообразимая волна религиозного сектантства. Количество сект и секточек измерялось не десятками, а сотнями, может быть, даже тысячами, и все они при том были неимоверно активны. Бродячие проповедники на любой вкус и цвет от разного рода харизматов, пятидесятников, иеговистов, белых братьев и мунитов до адептов Аум Синрикё, кришнаитов и всяческих контактёров с инопланетным разумом кидались к вам на улице, звонили в дверь вашей квартиры, иной раз даже заявлялись проповедовать к вам на рабочее место. У каждой секты была своя методичка и своя манера околпачивания потенциальной паствы. Одни сразу с горящими глазами кидались вам проповедовать Истину, другие донимали вас идиотскими вопросами типа «как вы думаете, откуда в жизни страдание?». При этом им, разумеется, было глубоко пофиг на любые ваши попытки ответить на их идиотский вопрос что-то умное и содержательное – вас просто подводили к мысли, что вы не знаете, а они вас сейчас облагодетельствуют, научив уму-разуму.
 
Не избежал всеобщей напасти и наш славный Университет. В коридорах храма науки, как и везде в ту пору, вас подстерегали самые разномастные сектанты – муниты, сайентологи, уже упомянутая Аум Синрикё, «Новый Акрополь». Особенно свирепствовали адепты секты под названием «Церковь Христа» – эти делали особенную ставку на молодёжь, зачастую просто потрясающую своей безграмотностью даже в самых элементарных вопросах богословия, но уже допущенную проповедовать и вовлекать в свою секту следующую генерацию. При этом сектанты были необычайно напористы и навязчивы, отвязаться от них, не переходя к явной и прямой агрессии, было почти невозможно, а аргументированно спорить – невозможно вовсе, они просто не слышали и не воспринимали аргументов, упорно продолжая нести ту пургу, которой их научили. Порой возникало стойкое ощущение, что в голове у них вместо мозга работает заведённый проигрыватель с раз и навсегда намертво приваренной пластинкой.
 
И вот как-то раз, прогуливался я по нашему знаменитому длинному коридору в здании Двенадцати коллегий. Делать мне было особенно нечего, видимо, какую-то пару неожиданно отменили, и у меня образовалось ничем не занятое полуторачасовое «окно». Очередного проповедника я заметил издали. Он меня, впрочем, заметил ещё раньше. Человек, явно без особого дела прогуливающийся по коридору и, очевидно, располагающий свободным временем показался очередному уловителю душ лёгкой добычей. И вот он бодрой рысцой с уже заранее горящими глазами припустил в мою сторону. В другое время я мог бы послать проповедника в довольно грубой форме (вежливого отказа от общения они, к сожалению, не понимали и не принимали категорически), но сейчас у меня действительно была прорва свободного времени, и я скучал от вынужденного безделья, поскольку учиться и повторять материал по конспектам в людных местах никогда не умел. Взгляды наши встретились. Адепт очередной секты уже даже открыл было рот, чтобы задать заранее заготовленный для начала разговора шаблонный риторический вопрос... Но не успел. Я его огорошил первым:
 
– Брат, брат, здравствуй брат, я так рад, что тебя сегодня встретил, наша встреча – это такое счастье для меня и для тебя, не правда ли! Могу ли я задать тебе один сокровенный вопрос?
 
У «брата» явно сломался шаблон – ведь это он должен был задавать сокровенный вопрос мне, а не наоборот, но было поздно. Вместо заготовленной хорошо выученной затравочной речёвки, ему пришлось импровизировать в явно чужом сценарии в надежде перевести разговор в нужное русло позже, а пока издать некий не вполне членораздельный звук, позволяющий интерпретировать его как согласие.
 
– Спасибо, брат, – тотчас возликовал я. – Скажи, думал ли ты когда-нибудь о Кабане?
 
– О каком кабане? – опешил от неожиданности «брат», совершив, тем самым, вторую свою ошибку, на этот раз уже окончательную и фатальную. После этого невольно вырвавшегося из его уст вопроса все пути к отступлению для него были отрезаны.
 
– Об Истинном Кабане, брат! Об Истинном! Знаешь ли ты, что нет Кабана, кроме Кабана Истинного?
 
О Кабане Истинном «брат» явно не слышал, а жестокой разрыв шаблона и скорость развития сбивающей с толку ситуации не позволили ему перехватить инициативу и вклиниться в слишком короткую оставленную ему паузу. А меня, между тем, уже неудержимо несло дальше.
 
– Вижу, брат, что ты не слышал об этом. Это такая радость – быть первым, кто несёт тебе эту весть, и поделиться с тобой этим прекрасным знанием! Пойми, это ведь очень просто. Нет Кабана, кроме Кабана Истинного. Ведь рассуди сам: если бы кроме Кабана Истинного был бы какой-то другой кабан, то он не был бы истинным, а, значит, он был бы ложным кабаном. То есть не настоящим! Следи за этой мыслью, брат. Ложный кабан, если бы он только, конечно, был, потому и назывался бы ложным, что на самом деле он не кабан, верно? То есть кроме Истинного Кабана никого другого не просто нет, но и быть не может! Верно, брат?
 
Сектант попытался протестовать, но был слишком смят моей наступательной инициативой, и всё, на что его хватило – это промямлить что-то невнятное и неопределённое, что, можно было по мере желания истрактовать и как согласие, и как несогласие со сказанным, но ключевого в таких случаях ресурса – времени – у него совсем не оставалось: я гнал дальше.
 
– Смотри, брат, что мы с тобой только что выяснили! Кабан Истинный – существует! А некабан не существует. Если бы некабан существовал, он ведь был бы ложным кабаном, а мы с тобой только что так ясно убедились, что никакого ложного кабана быть не может. Значит, Кабан есть, а некабана – нет, так, брат? Никакого некабана нет, брат! Только Кабан есть! Только Кабан Истинный и ничего кроме него! Вот скажи, брат, ты существуешь?
 
«Брат» ошалело смотрел на меня и молчал, пребывая в состоянии, близком к трансу. Оперативка явно переполнилась, и система зависла, но я вывел его из спасительной нирваны безмыслия, дёрнув за руку.
 
– Брат, сосредоточься, ты так близок к просвинению. Ответь мне только на один совсем простой вопрос: ты существуешь???
 
– Да, – вынужденно промямлил припёртый к стенке горе-проповедник.
 
– Хрю, брат! Истинно говорю – хрю! Ты признал это!
 
Сектант ошалело пялился на меня, тщетно пытаясь уразуметь, что же он сейчас такого страшного признал.
 
– Кабан Истинный существует, а некабан – не существует, мы ведь с тобой это выяснили, верно? Ты согласился и признал эту благородную истину! Кабан Истинный существует, а некабана нет. Ты – существуешь, значит, кто ты есть? Скажи мне, брат! Скажи это сам, ведь это доказано и несомненно!
 
Сектант молчал с открытым ртом и остекленевшими глазами. Нет, он не произнёс той формулы, которая от него требовалась, но это не имело ни малейшего значения для его спасения.
 
– Ты признал это! – возопил  в таком восторге, что «брат» был просто поставлен перед фактом своего состоявшегося признания. – Ты и есть Кабан! Ты и есть Кабан Истинный. Хрюкни, брат! Истинно хрюкни, ты достиг просвинения и обрёл Кабана в себе и себя в Кабане. Ты всегда был Кабаном, с самого рождения, ещё когда ты только был маленьким поросёнком, а потом подсвинком, но ты не знал, кто ты есть. Теперь – ты не только есть Кабан, теперь ты заешь, что ты есть Кабан!
 
– Теперь посмотри на меня, брат! Посмотри на меня!
 
«Брат» с заметным трудом попытался сфокусировать на мне свой взгляд. Получилось у него не очень.
 
– Скажи, брат, как ты думаешь, я существую?
 
– Э-э-э-мм-м-э-э...
 
– Это же очень простой вопрос! Ты же слышишь, что я задаю тебе вопрос. Нельзя задавать вопрос, не существуя. Я задаю тебе вопрос – значит, я существую. А раз я существую, значит, я – кто? Правильно, брат! Хрю! Воистину хрю! Я – тоже Кабан. Ты – Кабан, и я – Кабан! Разве это не прекрасно? Разве это не чудо? Хрюкнем, брат! Давай хрюкнем вместе! Раз-два-три, ХРЮ!!!
 
В какой-то момент мне даже показалось, что на счёт «три» «брат» и взаправду мне подхрюкнул. Тихо, почти беззвучно, одними губами, но таки подхрюкнул!
 
– Прекрасно, брат! Но только смотри: мы с тобой – не два разных кабана, потому что нет другого Кабана, кроме Кабана Истинного. Мы с тобой – Один Кабан. Один и тот же Кабан – ты и я! А, вон, смотри: мужик, который мимо нас идёт – он тоже существует. Значит, и он Кабан! И вот та девушка – она тоже существует! Значит она кто? Нет, брат, не кабаниха! Никакой кабанихи не существует, существует только Кабан! Кабан Истинный. Да, она девушка, но она всё равно Кабан. А вот, смотри – Чернышевский, – указал я «брату» на стоящую неподалёку статую. – Он существует? Конечно же, существует! Чернышевский – тоже Кабан!
 
– И вот этот шкаф с книгами – тоже Кабан! И весь этот коридор – Кабан! И библиотека, – видишь библиотеку, брат? – она тоже Кабан. И каждая книга в ней – Кабан! Хрю, брат!
 
Меня несло. Вдохновение насильно не призовёшь, но уж коли оно снизошло, его так просто тоже не остановишь. Меня несло и несло, я вошёл в режим спонтанной бредогенерации, и чем я больше говорил, тем вдохновеннее, убедительнее и безапелляционнее лился из меня на бедного сектанта поток отборнейшей кабанистской ахинеи. А ведь, какая ирония, это он думал мне проповедовать свою жалкую сектантскую ересь и полоскать мне ею мозги. Ага, как же! Не на того ты, бедняга, нарвался.
 
В один момент, правда, «брат» сделал квёлую попытку прервать меня и вставить что-то из своей методички. Куда там!
 
– Верно говоришь, брат. – «поддержал» его я. – Верно говоришь: хрю! Ты есть Кабан, и потому всякое слово, какое бы ты ни сказал, и как бы оно на слух ни звучало, на самом деле есть «Хрю!», а всякое «Хрю!», брат, есть истинное «Хрю!». Так учит нас наш великий Свиноликий Учитель Кабан Юоанн Снами Прабхупада Дэви, основатель великого и всемирного нашего братства Кабанюсмалос!
 
Бедняга попытался было ещё раз разбавить моё торжествующее «Хрю!» ошмётками своего напрочь раздавленного и попранного вероучения, но я опять согласился с ним с такой безапелляционной категоричностью, что сектанту просто некуда было деваться:
 
– Да, брат, истинно ты сейчас сказал своё «Хрю!».  Давай, брат, умножь благодатный фохат, хрюкни-ка ещё раз! Чем больше «хрю!», тем больше благости!
 
Как ни странно, но именно настоятельный призыв ещё раз хрюкнуть совершенно отбил у «брата» дальнейшее желание что-либо мне хрюкать из своей методички, так что дальше сектантскому адепту оставалось только стоять передо мной и почтительно внимать моей проповеди, причём все попытки закруглить разговор или просто сбежать я пресекал весьма решительно и эффективно.
 
Спасло моего новообретённого и уже изрядно мною просвинённого брата во Кабане только то, что у меня в конце концов истощилось – нет, не красноречие, красноречия у меня ещё было полный вагон и ещё маленькая тележка в придачу – а время свободного «окна» между парами лекций. Волей-неволей пришлось прекратить валять дурака (в данном случае «валять дурака» – это не фразеологизм с абстрактным смыслом, а вполне конкретное действие, совершаемое над вполне конкретным лицом) и отпустить мою жертву на свободу.
 
 
Потом я ещё пару раз издали видел этого сектантского проповедника в нашем Универе, но стоило мне крикнуть ему «Брат, послушай, брат!», как он удирал от меня со всех ног, только пятки сверкали, а после пары таких случайных встреч он и вовсе оставил попытки миссионерить в моей Alma mater, и более с тех пор я его не видел. Что считаю своим хоть и маленьким, но всё же достижением на ниве ликвидации всяческих ересей, сект и зловредных культов. Как говорится, вашим салом вам же и по мусалам.