Утиные истории. Часть вторая

   Лето 2009 года. В этом году на «большой воде» (в русле Москвы-реки) плавал только один нырок. Я заметил его в последних числах апреля во время очередной «утиной трапезы». Нырок-одиночка ещё издали увидел радостное оживление у берега и приплыл, привлечённый утиным переполохом. Но утки не собирались допускать к своему столу непрошенного гостя. Они принялись отгонять его, используя в качестве копий свои резвые клювы! Догадливый нырок не растерялся и применил своё коронное средство: он глубоко нырнул и вскоре победно вылетел из воды в самом центре шумной утиной компании! И тут же поймал брошенный ему персонально кусочек хлеба. Утки, обнаружившие в своём стане «лазутчика», принялись воинственно изгонять его. Нырок мгновенно ушёл под воду и всплыл на безопасном расстоянии. Оказавшись в изгнанниках, нырок плавал вокруг утиной компании, зорко присматриваясь ко мне сверкающим, как огонёк, глазом.

   Через минуту он повторил свой блестящий манёвр и вновь выскочил из воды в центре утиного базара! Утки, увлечённые трапезой, не сразу обнаружили назойливого нахлебника, а он, тем временем, успел перехватить свою порцию хлеба. Процедура изгнания повторилась, и непрошенный гость, глубоко нырнув, умчался под водой от своих преследователей. Всплыв метрах в пяти от стаи, он вновь приблизился к уткам с тыла, и, как сторожевой катер, принялся патрулировать вокруг уток. Я послал ему кусочек хлеба, но утки дружно бросились на перехват. Пришлось применить хитрость: один кусочек летит в центр утиной компании, а второй в то же мгновение отправляется персонально нырку. Пока утки сражаются со своей долей, нырок успевает расправиться со своим кусочком. Вскоре нырок, довольный трапезой, уплывает, а уткам всё мало: батон хлеба просто мелочь для такой весёлой компании!
Одна из уток вылетает из воды на берег и оказывается на набережной справа от меня. Я посылаю ей «пропитание», и утка склёвывает хлеб прямо с нагретого солнцем асфальта. Расположившись от меня в двух метрах, утка спокойно ожидает своей порции, поглядывая на меня, и почти как голубь, наклоняя голову в мою сторону. Вместо того чтобы сражаться за свою долю в шумной компании товарок, утка сделала выбор, основанный на доверии к человеку. Вскоре к ней присоединяется селезень, а потом ещё одна смелая парочка. Пример подействовал не на всех, но четыре утки сделали шаг вперёд в своей «социальной эволюции», приблизившись к человеку.
Как всегда, на утиную трапезу слетаются голуби. Они располагаются на набережной за моей спиной и перехватывают уносимые ветром крошки. А за ними – ещё один фронт желающих подкормиться: десятки воробушек. Воробьи ловким броском выхватывают крошки из-под носа задумчивых голубей. А иногда ловят крошки прямо на лету. Откуда-то сверху раздаётся осторожное карканье, обнаруживающее новых зрителей, занявших места на «галёрке». Это группа ворон, важно восседающих на ветке липы у меня над головой. Всё происходящее у них, как на ладони. Вороны тоже не прочь поучаствовать в трапезе, но пока ещё не решаются. Изредка они совершают бесшумные разведывательные полёты над водой, почти над головами волнующихся уток, и возвращаются к себе на «галёрку».

   Утиные клювы вытянуты кверху и поворачиваются, прослеживая траекторию полёта кусочка хлеба, и создаётся впечатление, что утки общаются с пролетающими над их стаей воронами! Вороны, похоже, мечтают перехватить летающий над водой хлеб, но им не доступна присущая воробьям ловкость. А в утиной компании иногда происходят удивительные «танцы на воде»! Если бросить хлеб в самый центр стаи, к нему одновременно устремляются три-четыре утки и сталкиваются клювами в одной точке! Если смотреть сверху, на воде на секунду расцветает удивительный цветок из «утиных лепестков»! Вот вам и «художественное плавание», или «утиный цирк» на воде: пять утиных клювиков в одной точке!

   Засмотришься на утиный концерт, а потом обернёшься, и новый акт представления завораживает внимание! Балетная группа на асфальте выстраивается по всем правилам хореографии: степенно расхаживают по сцене уже утолившие голод утки; между ними, кланяясь каждой крошке, снуют голуби, а в самом нижнем ярусе танцуют, попискивая, осмелевшие воробушки. И всё это кажется одной дружной компанией. Так совместная трапеза гармонизовала отношения разных видов, а человек выступает как дирижёр и хореограф этого природного «действа».

   А на противоположном берегу Москвы-реки, прямо передо мной разыгрывается ещё одно представление. Ворона демонстрирует всем желающим свою исключительную находчивость. Ворона сидит на камне под гранитной набережной у самой воды и наблюдает за белокрылой чайкой. Чайка, пролетая над волнами, ловит зазевавшуюся рыбёшку. Вот её настойчивость увенчивается успехом, и в клюве у чайки оказывается серебристая рыбка. Её чешуя поблескивает в солнечных лучах. Чайка летит в сторону берега. И вдруг из своей засады ей навстречу устремляется ворона и смело выхватывает рыбку из клюва оторопевшей чайки! Со своей добычей ворона взлетает на фонарный столб у набережной и, расположившись верхом на фонаре, приступает к трапезе. А чайка, чтобы придти в себя от непрошенной наглости, опускается на воду и отдаёт себя во власть волнам... О вороньей находчивости ходят легенды, но эта «шалунья», как говорится, далеко пойдёт. По моим наблюдениям, она давно уже освоила искусство безнаказанного грабежа и нахально терроризирует местных чаек!
А я возвращаюсь на Екатерининский пруд Нескучного сада! В этом году здесь затишье. После катаклизмов июля 2008 года потери в утином царстве не столь глобальны, но любые потери, даже уход одного утёнка, не оставляет равнодушным сердце биолога. Утка с тремя утятами появилась на пруду третьего июля. И надо же было случиться похолоданию, и когда? – в начале первого месяца лета! В это время года такое нередко случается, но почему именно в период появления утиного приплода?

   Ночью температура опускалась до плюс 5оС. Для новорожденных утят это довольно жёсткие условия. Утка должна всю ночь согревать их под своими крыльями, а для неё это тоже испытание. Два-три утёнка размещаются под крылом комфортно, а если семейство многочисленное? Я встречал утку, у которой было 13 утят! Правда, это в «райских» условиях большого пруда в Царицыно! Но вернёмся в Нескучный Сад. Шестого июля я не сразу обнаружил утиное семейство. Обойдя пруд вдоль берегов, я вдруг заметил на противоположном берегу неподвижную серую тень. Утка сидела в безмолвии на сухом клочке земли под крутым бережком. Увидеть её можно было только с другой стороны пруда. Неужели она одна? Не может быть! Я запомнил место, осторожно подошёл к берегу и сверху заглянул под крутой уклон. Я оказался прямо над спящей уткой, раздвинув траву над её головой. Утка пребывала в безмолвии, но вот тоненький писк едва слышно раздался над водой. Здесь они, утятки, под её тёплыми крылышками!

   Я потихоньку разбросал вокруг утки хлебные крошки. Сначала утка не реагировала, а потом, не меняя положения, принялась склёвывать доступные ей кусочки хлеба. Я так и просидел около часа над утиным семейством с благоговением, а, уходя, оставил рядом с уткой ещё одну порцию хлеба. Но утята не пережили ночь, оказавшуюся самой холодной за всё лето. Утром я обнаружил одинокую утку, которая нервно плавала по центру пруда, призывая своих утят. Но утят нигде не было... На мой призыв утка подплыла к берегу, но на хлеб не обращала никакого внимания, хотя я точно знал, что она голодная. Поплавав, утка устроилась на том же самом месте, где она отдыхала со своим семейством накануне, и печально затихла. И опять я сидел на берегу над её головой, безмолвно сочувствуя её горю. Да, это уже было совсем другое настроение. Тревожно шелестела листва, почти осенний ветерок вызывал на воде лёгкую рябь, а рядом с уткой лежал покинувший этот мир утёнок...
Ещё несколько дней осиротевшая утка искала своих утят, потом она внешне успокоилась и начала есть хлеб. Вернулись жаркие дни, а в такие дни обитатели пруда любят отдыхать на каменном бортике полуострова, который зелёным холмом возвышается над водой, зеркально в ней отражаясь. Однажды я застал на пруду несколько новых уток, купавшихся в струях чистой родниковой воды, питающей Екатерининский пруд. Это место особенное. Сюда, к родниковым водам, слетаются лесные птички почистить пёрышки и искупаться. Они весело плещутся в воде, чирикают, а, искупавшись, сидят на ветвях нависающей над водой липы и распевают на все голоса. К роднику на водопой слетаются даже вороны, а что касается мелких лесных пташек, то я насчитал их до десяти разных видов. Вот и утки полюбили это местечко, самое экологически чистое на пруду. Говорят, этой водой наполняли мраморные ванны Ванного домика (а он тут совсем рядышком), нагревали их, и обитатели старинного имения согревали свои бренные косточки в благодатных водах. Тут и Баден-Баден становится излишним…

   Я стал кормить уток хлебом, а на полуострове заметил ещё одну парочку отдыхающих. Утки блаженно возлежали рядышком, принимая солнечные ванны. Вскоре «отдыхающие на пляже» обратили внимание на мои энергичные жесты, посылающие в пруд хлебные крошки, и повернули головы в мою сторону. Я приветственно помахал им, и они, спрыгнув в воду, поплыли на кормёжку. И только тут я узнал своих старых знакомых! Первой была утка, недавно потерявшая своё семейство, а за ней, словно утёнок, спешил нырок-одиночка, о котором я уже рассказывал в начале нашей истории! Приняв участие в трапезе, утка и нырок, держась вместе, принялись плавать по пруду. Я долго любовался этой удивительной парочкой. Нырок следовал за уткой неотступно, а если и отставал, то, совсем как утёнок, срочно спешил за ней вдогонку! Потом утка взлетела на торчащее из воды брёвнышко и принялась чистить пёрышки, а нырок устроился сбоку и погрузился в сладкий сон. Несколько дней наблюдал я за этой пернатой парочкой. Утка и нырок либо совершали прогулочный моцион по водам, либо отдыхали на островке. На пруду обитали ещё несколько уток, но наша парочка всегда держалась особняком. Вот какие удивительные истории творятся в пернатом мире!