без любви или из огня да в бордель

-Как тебя зовут? - грубо и громко спросил он.
Она вышла из ванной. Он сидел на красном кресле. Одетый. И... злой, что ли?
Не нравился он ей. А заплатил за два часа. Значит, не сильно торопится.
Она подошла к нему. На ней были трусики стринги, лифчик и распахнутый прозрачный балахон, вроиде халата.
Она мягко опустилась около него и потерлась грудью о его колени. Томно спросила:
- А как тебе нравится?
Он дернулся и отстранил ее.
- Мне нравится Валентина.
- Фу, какое неинтересное имя.
За эти слова она получила пощечину. Не больно, но неожиданно. И очень обидно. Хотя проституткам обижаться не положено.  Он заплатил, а у них в борделе правила были строгие. Два часа - и потом хоть плачь, хоть вопи. Но проплаченные часы отработай. Да так, чтобы не вылететь на улицу.
- Как скажешь, - спокойно сказала она и отошла к столу. Налила вина, подала ему. Он выпил. Она подала фрукты. Он съел виноградинку.
- Значит, я буду Валентина, а кто будешь ты?
- А я буду мужчина, который тебя возьмет, сольет в тебя, как в урну, утрется, плюнет и уйдет.
Как же обидно! Вот всякое бывало за два года работы. Ее избили два раза. Однажды попался садист и вытворял с ней такое, что ей потом вынуждены были дать два дня выходных и премию.
А сейчас обиднее из всего, что было. Не считая слабой пощечины, этот не бил ее, больно он делал морально.
- Как скажешь, - опять ответила она и устало села на кровать. Пусть делает, что хочет. Позовет, попросит - она подойдёт. А первая начинать не станет. Какая-то усталость навалилась на нее. Кураж исчез. Не было сил соблазнительно говорить, действовать. Дешево это. И сама она дешевка. Китайский страз...
Вдруг он сказал:
- Ты будешь Валентиной. Ты должна стать меньше ростом, у тебя русые волосы. Ты никогда в своей жизни не красила волосы! Тебе не надо было красить то, что и без того умопомрачительно красиво: длинные и шелковые русые волосы!
Он сложил ладони лодочкой и окунул в них лицо.
- Ты поедешь на машине за город и разобьешься. Но ты! - он гневно посмотрел на нее и поморщился, как  от боли. - Ты выживешь, поняла?! Ты не умрешь в реанимации! Давай, делай, как я говорю!!!
«Психопат, - констатировала она. - И что мне делать? Мне идти некуда. Мой бордель - мой дом. У него погибла какая-то Валя. Жена? Любимая? Неважно. И он решил выместить на мне всю боль. Будет бить? Или будет просто издеваться? Ох, как хорошо, когда придет какой-нибудь дядька, перепихнется с ней, денег заплатит и побежит себе дальше».
Она посмотрела на часы. Двадцать минут, всего двадцать минут прошло. Почти. Еще час сорок. Вытерпеть бы.
- Что ты смотришь на часы? - заорал он.
- Жду.
- Чего ты ждешь? - ее внешнее спокойствие передалось ему.
- Честно? Жду, когда пройдут оставшиеся нам с тобой час сорок.
- Чего?
- Ты два часа взял. Прошло двадцать минут.
Он запнулся. Как-то сник.
- Подойди ко мне.
Она подошла. Он обнял ее, без страсти, нежно. Усадил напротив, она села на колени перед креслом.
- Как тебя зовут?
- Валентина.
- Ну зачем ты?! Как тебя по-настоящему зовут?
- Ты не поверишь.
- Почему?
- Правде не верят.
- Поверю.
- Меня зовут Валентина. Паспорт показать?
Он был весь белый. И сидел в кресле, как приклеенный.
...Бывали такие клиенты, которым секс был не нужен. Они любили душу излить. Поначалу ей это нравилось, а потом разонравилось. На кой ей нужно знать, какие у кого беды-печали, если ей со своей жизнью надо как-то разобраться! Кому из них интересно, что она мечтала быть певицей, что она играет на фортепиано! Она согласилась бы и на должность учителя в школе, ей не нужно славы и концертов.
Она мечтала о семье, о любви и маленькой дочке. Или сыночке. О доме!
А вместо этого получилось месиво вместо жизни. Родители сгорели. Вместе с родным домом.
Она жила с родителями в обычном деревенском доме. Отец пил. Бил мать и ее, Валю. Однажды она сбежала к подружке: отец сильно выпил, мать ушла помогать соседке, и вся пьяная злость отца стала побоями выливаться на нее. Она схватила телефон - и бегом на платформу. Если на электричке проехать две остановки, то можно доехать до подруги. Хоть до вечера пересидеть у нее.
Подруга оставила ее ночевать. А когда она вернулась домой, то увидела страшную картину. И этого ей не забыть. И пожаловаться некому. Да и зачем?
Без денег, без одежды она осталась одна на свете. У подруги она ночевать - и уж тем более жить - не могла.
В общем, долго рассказывать. Нет, если бы согласились слушать, она бы рассказала, как ее один парень заманил в Питер. Как она оказалась здесь в качестве проститутки.
Поначалу она пыталась вырваться отсюда. Но в правилах, которые она подписала, было сказано, что она обязана была неотлучно быть в борделе. Бордель работал круглосуточно. Единственное, с черного хода  можно было ненадолго уйти подышать на скамеечку у черной двери.
Их кормили, одевали. За это вычитали из жалованья. Хозяева вообще, похоже, считали, что чем меньше денег на руках у работниц, тем лучше.
И кому это интересно?!
А он, этот клиент, сейчас будет рассказывать про погибшую женщину Валю, которая умерла вследствие аварии! Ей?! Которая видела обгоревшие тела своих родителей?!
- Что ты хочешь? - устало спросила она. - Я напомню: здесь оказывают сексуальные услуги. Осталось у нас с тобой полтора часа.
- Давай поговорим.
«Так и знала...»
- Говори.
- Я любил ее, понимаешь?
- Понимаю.
- Ты любила когда-нибудь?
- Ага. Каждый день по нескольку раз!
- Я тебя обидел, да?
- Нам обижаться не положено. Послушай, не знаю, как тебя зовут...
- Юрий, - быстро сказал он.
- Хорошо, Юрий. Ты думаешь, я не поняла, что случилось в твоей жизни? Я поняла. Но люди такие странные... Они думают, что только в их жизни много горя и страданий. Они такие прямо эксклюзивные!
- Тебе не хочется говорить?
- Нет! Давай уж в постель. Сделаем дело. Я буду урной, как ты сказал. А ты в эту урну плюнешь. Пошли.
- Я не хочу.
- Слушай, а вот в магазине продавщице ты тоже про Валю рассказываешь?
- Не смей!
- Почему?
- Это... это святое!
- Со святым, - медленно и веско сказала она, - ходят в храм. А ты куда пришел? Исповеди здесь не предусмотрено! Убери руки.
- Зачем.
- Ширинку расстегну. Я лично начинаю обслуживание. А то вдруг долго получится, не успеешь.
- За что ты меня так?
Она не ожидала этого вопроса. Все было причудливо и странно с этим Юрием.
И она расплакалась. Тихо так, без истерик. Он обнял ее и прижал к себе.
- Что ты, Валечка? Что ты?
- Какие же мы все несчастные! - вырвалось у нее. - Что же так все плохо у всех? Разве так нужно?!
- Не знаю, как нужно. Да, у всех свое! Моя Валя погибла всего две недели назад! А сегодня меня вдруг потащило в ваш вертеп. Я ведь никогда не бывал в таких заведениях, веришь? А тут пришел. Злость была какая-то. Протест был. Еще что-то. Отомстить хотелось.
- Кому?
- Не спрашивай. Глупо все. Ты вот заплакала. И ведь все правильно. Что я лезу со своим горем? Ты сюда тоже не от хорошей жизни пришла.
- Сюда никто по своей воле не идет. Нет такого призвания - в борделе работать.
- Расскажешь, почему тут оказалась?
- Нет.
- Почему? Времени много.
- Да кто ты мне, чтобы я, проститутка, свою душу клиенту выплескивала?  Это анекдот просто, - она говорила тихо и устало.
«Боже мой! Впереди еще полдня. И надо будет работать. А я не могу! Не могу я больше!»
И она опять тихо заплакала.
- Валя, Валечка.... Не плачь, девочка.
- Я больше не могу! Я не хочу больше!
- Хочешь,  я  тебя отсюда уведу?
- Сказки. Их не бывает. Не со мной. Никуда не уведешь ты меня. А если и сделаешь такую глупость, то потом пожалеешь. И ударишь. И выгонишь.
- Ударю?! - он удивился.
- Да.
- Ох! Я же ударил тебя! Я не хотел! Прости.
- Сядь, поешь немного. Фрукты, сыры. Хлеб вот.
Они сели за стол и стали смотреть друг на друга. Она вдруг почувствовала стыд за свою наготу. Пошла и накинула длинный банный халат. Так-то лучше.
- Да, так лучше, - тоже сказал он. Только она сказала про себя, а он вслух.  - А знаешь... Она ведь меня не любила. Я ее очень любил, а она...
- А кто она тебе была?
- Думал, невеста. А скорее всего, она не вышла бы за меня....
Опять он замолчал. Валя стала есть фрукты и сыр. Поставила чайник. Вина совсем не хочется. Чаю горяченького!
... Юрий забрал ее к себе. Это случилось не сразу. Нужно было разрывать договор, понадобились деньги. Но хозяйка борделя не столько злорадствовала и чинила препятствия, сколько изумлялась:
- Нет, ну фантастика! Прямо как в том кино!
Валя переехала к Юрию в его небольшую квартирку. Это была полуторка, осталась она Юрию от бабушки. В малюсенькой комнатенке с окошком под потолком Валя и поселилась.
Теперь у нее была возможность выйти в город и попробовать устроиться на работу. И у нее получилось! Она устроилась музыкальным работником в детский сад!
Сначала ей было стыдно смотреть на маленьких невинных детишек, на их родителей. Но это ушло. Пришло чувство спокойствия.
А Юрий... Юрий ее не полюбил. Не смог.
Однажды он попрекнул ее борделем и дал пощечину. Как она и предсказывала. Потом просил прощения, говорил, что от тоски...
Тоска.... Ей снова некуда было деться. Зарплата детсадовского работника была совсем не большой. Квартиру ни снять, ни купить было нельзя. И она приходила жить в чужую квартиру, где ее не любили.
Это плохо, когда не любят. Но ведь она и сама не любила Юрия.
Может быть,  когда-нибудь что-то изменится в ее жизни. Может придет чудо под названием Любовь. Только на это она и надеялась.
А Юрий уже ничего не ждал. У него в жизни уже все было: бордель, где он стал бывать часто, и бутылка призрачного счастья. Юрий падал.
Валя ждала.

Н. Ж.