Очень особенный ребенок

История эта давняя. Произошла она в конце 80-х, когда в СССР еще не существовало слова "аутизм"...

В 10 "А", где я была классным руководителем, перевелся из другой школы новый ученик. Звали его Матвей. Был он сыном большого городского начальника. И очень странным парнем. Он просто ни с кем не общался. Был погружен в самого себя. Что называется, на автомате приходил на урок, садился за свою парту и ... все. За месяц, что он "проучился" в школе, Матвей не сказал никому ни слова, не написал ни строчки, за домашними заданиями приходила его мама, Матвей же приносил и молча клал на учительский стол тетрадки с выполненными упражнениями.

Я была молода и впечатлительна, работала второй год после института. И 10 "А" был моим первым выпуском и, как оказалось, лучшим. Класс был очень дружным, очень активным, и учились дети с увлечением: не то что неуспевающих - в классе троечников не было, лишь несколько человек имели по одной тройке за предыдущий учебный год. Десятиклассники попытались "растормошить" новенького, но, натолкнувшись на полную безучастность Матвея, оставили его в покое.

Учителя негодовали. Пытались разговаривать с Матвеем, некоторые - на повышенных тонах. Но юноша как будто находился внутри прозрачной колбы, сквозь которую не проходят звуки.

Ясным осенним утром в конце сентября Матвей исчез... Как испарился. Матвея видели и учителя, и ученики перед началом занятий. Он поднимался по ступеням высокого крыльца школы. Но в школу так и не вошел. Куда он делся, не мог сказать никто.
В конце 80-х исчезновение ребенка по пути в школу было ЧП городского масштаба. Была поднята вся городская милиция. Началось следствие. Побеседовали со всеми учителями, со старшеклассниками. Состоялось родительское собрание. И администрация школы, и работники следственных органов просили родителей поговорить с детьми: вдруг появится какая-то зацепка. Опросили и преподавателей, и учащихся стоящего рядом со школой ПТУ (все шли на учебу в одно время и могли что-то видеть). Но никаких результатов все эти мероприятия не принесли.

А родители Матвея приходили в школу: то ли пытались найти хоть какую-то ниточку, то ли им больше не с кем было поговорить о единственном сыне. На них было больно смотреть. Моложавые люди лет сорока за несколько дней превратились в стариков: отец поседел, а мама беспрерывно тихо плакала и, казалось, не замечала слез, которые непроизвольно катились из глаз.

История семьи вырисовывалась очень печальная и очень "советская". Странности своего ребенка родители заметили еще в раннем возрасте. Но официально к психиатрам не обращались, боялись диагноза, который мог перечеркнуть не только будущее ребенка, но и будущее семьи. А папа делал стремительную карьеру и был на виду. Это чисто советская психология человека эпохи СССР.

Благодаря положению главы семьи была возможность консультироваться частным образом у лучших столичных психиатров. От них-то и услышали слово "аутизм", но официально такого диагноза в СССР не существовало. Родители Матвея доставали и читали в самиздате специальные переводные медицинские статьи и методички.

А когда Матвею пришла пора идти в школу, его папа уже занимал в городе такое положение, что ни одно учебное заведение не могло ему отказать. В школу Матвея приводила мама, мальчик молча просиживал положенные уроки, мама брала домашку, безукоризненно ее выполняла, наутро сдавала учителям. Матвею "рисовали" тройки и переводили из класса в класс. В нашу школу Матвей попал потому, что его прежнюю закрыли на капитальный ремонт (зданию было почти сто лет), а детей "распихали" по другим учебным заведениям.

Вообще в развитии своего странного ребенка родители добились очень многого. Матвей к своим семнадцати годам умел полностью обслуживать себя в быту, умел ориентироваться во времени и пространстве, пользоваться общественным транспортом, понимал назначение денег, мог совершать несложные покупки в магазинах.

Правда, не очень было понятно, умел ли Матвей читать, считать и писать? Считать и читать, по-видимому, да, а вот писать, по-видимому, нет.

А в десятом классе родители решили сделать еще один шажок вперед - решили развивать навыки самостоятельности у своего очень "особенного" сына. И Матвей стал без сопровождения ходить в школу и самостоятельно сдавать тетрадки с домашним заданием. Мама появлялась в школе к концу занятий. И Матвей пропал! Родители винили во всем себя...

История семьи одного из руководителей города стала широко известна, на дворе бушевали перестройка и гласность. Город гудел. Родителям Матвея и сочувствовали, и осуждали их...

Матвей нашелся через три недели...

Через три недели в школу пришел мастер производственного обучения из соседнего ПТУ Иван Александрович. В тот день, когда пропал Матвей, он уезжал с автовокзала в санаторий - лечить больную спину. И чисто автоматически отметил, что в тот же автобус садится парень из соседней школы. А, вернувшись через три недели, Иван Александрович узнал об исчезновении ребенка.

Как только отец Матвея услышал, в каком направлении следовал автобус, он понял, где искать сына...

Летом семья совершила путешествие на родину предков отца - в заброшенную деревеньку среди лесов. Постоянных жителей в ней не осталось, только летом несколько домов использовались как дачи. Родители вместе с Матвеем зашли в один из обитаемых домов, где их угостили домашними разносолами - соленьями-вареньями, которые достали из погреба. Матвей это запомнил.

Общество людей, да еще перемены в жизни (новая школа), настолько тяготили Матвея, что он просто сбежал туда, где никого не было. Три недели он жил в одном из заброшенных домов, огня не разводил - не умел, а питался из того самого погреба, который заприметил летом. Ел сырые овощи, соленья-варенья...

В школе Матвей больше не появлялся. Вскоре семья уехала из города. По слухам, переехали в сельскую местность куда-то в Черноземье...