Деревня под Рузой

— ...Плавно текут молочные реки меж кисельных берегов. Это деревня под Рузой. Там, на берегу, утопая в тени развесистых ветвей плакучих ив, по над рекой...
— ...было не протолкнуться.
— Где не протолкнуться, кукла Лена?
— У нас, в привокзальном ресторане в Рузе, работала одна девушка, которая могла одновременно несли два подноса — и с выпивкой, и с закуской. На грудях и на заднице. Так она и стоила дорого. Слушая тебя чего-то вспомнилось.
Кстати! Последний писк у местного пролетариата — это меховые тапки. Я маме купила из оленьей шкуры, а в чемодан положить чуть не забыла. Так что на этом свою шарманку можешь сворачивать и не мешать мне.
Надо же еще муксуна положить мало солёненького. А то я, из-за твоих душевных метаний в полный голос, тоже чуть не забыла.... Как говорит моя мама: «Евреи — люди начитанные и малохольные, доченька!». Ну все про вас знает!
— У меня обычная еврейская внешность, кукла Лена, косая сажень в плечах и с каменный пресс. Почему это я малохольный?
— Угу, сажень, да вся перекосилась — аккурат, чтоб в гробу лежишь. Ты инсулин уже уколол?...
Завтра утром мы с куклой Леной отправимся на побывку в деревню под Рузой. Где нас ждут сын куклы Лены Антошка и ее строгая, но умеющая хорошо готовить мама.
Антошка ходит в третий класс и любит популярную у нас в Новом Уренгое рыбу муксун в мало соленном виде. Мама куклы Лены строга по жизни вообще и озабочена еврейским вопросом в частности.
Но сейчас, сама кукла Лена, предвкушая встречу, озабочена вопросами ни мировоззренческими, а хозяйственными. Я же лежу на диване и изливаю душу...
— На, поешь, христопродавец. Кишмерули, курица в чесночном соусе. Приятного аппетита, только ешь молча. А то я что-нибудь точно забуду. Телек лучше смотри, что ли, там показывают Байдена уже впавшего в состоянии смськи-масиськи. Так что, заодно, и юность золотую вспомнишь.
Я бережно беру тарелку. И, от избытка чувств, из моей груди, самопроизвольно, помимо моей воли, вырывается: «Чому я не сокі-іл? Чому не літа-а-аю?». Хотя я отнюдь не украинец. Да и желания летать я за собой раньше вроде не замечал. Но я так люблю куклу Лену... А уж когда она готовит...
— Та-ак, призывы к здравомыслию как обычно им не услышаны. Не хотелось бы напрягать ситуацию и высказываться уж очень критически, но нельзя не отметить, что столь наглым образом ты еще никогда вокалом не занимался, христопродавец. Хоть бы соседку за стенкой пожалел. Развел тут синагогу и напугал ведь бабушку до смерти, как пить дать.
— Зато я делал это истово, кукла Лена, от всего сердца. Была б у меня на груди в эту минуту тельняшка — я бы наверняка ее порвал.
— Угу. По швам бы распустил, чтобы потом снова все зашить.
— Вот ты на меня кричишь, кукла Лена, вырываешься из любящих оюъятий...
— Да кто вырывается то!? Я, стоя на коленях, молитвенно прижимая руки к груди...кроткая овечка... в неглиже... пышная грудь высоко вздымается от волнения... просила его как человека... Да не лапай ты меня!
— Ну вот, уже все громче звучат голословные заявления о том, что кто-то распускал руки... А я тебе только бережно ладонь положил, кукла Лена. Хотел убедится, что сердечко еще бьется. Ты выглядела такой несчастной и уже ни на кого не надеялась. В твоих глазах читалась такая..  Ну, мне и показалось... А ты сразу...
— Ух уж этот еврейский интеллект, вечно пузырящийся, булькающий и бьющий через край. Жанр «Сказки про русскую красавицу». Душат слезы умиления. Сейчас всхлипну.
— То, что ты красавица, кукла Лена — это не сказка, а действительность, данная мне в ощущениях.
— Ну ничего, безумству храбрых поем мы песню! Песня называется реквием. Хоть я девушка и тонко чувствующая, но я сорву с тебя образ Батьки, хозяйственника и патриота, космополит.
Просто мне сейчас некогда. Честному волеизъявлению народа он возможности не дает — целоваться сразу лезет. А у меня еще ничего не собрано...
Нет, это никогда не кончится. У верблюда два горба, потому что жизнь — борьба! Ну что ты опять делаешь... Как говорит наш гендир: «Даже если он еще не выпил ни грамма, это мало о чем говорит»...
— А еще наш гендир говорит: «Сценарий вполне. Хорошо придумали. Надо осуществлять»...
...Кукла Лена, конечно, очень благодарна за то, что мне удалось выкроить время для поездки к ее сыну и маме. Более того, она мне вообще благодарна. Там, у нее, в деревне под Рузой, на почетном месте висит фотография меня с моими детьми и сестрой (см. картинку над текстом.)
Поэтому она постарается меня отблагодарить чисто по-женски. Причем прямо сейчас, после кишмерули. А она это умеет, надо отдать ей должное.
А что мы с собой возьмем из Нового Уренгоя кроме мало соленного муксуна?  Да какая разница!