Изабелла 2020

Феофан Ильич делал вино сам. Обычно дожидался осени, когда вызревал чёрный жемчуг «Изабеллы», многократно прогревался до косточек жгучим солнцем августа, а потом уже тем, что поспокойнее, нежнее – в сентябре.
Потом обрывал плотные гроздья, укладывал в эмалированную кастрюлю и – перемалывал в сплошную кашу дрелью со специальным пропеллером. Высыпал всё это в дырявый пластиковый мешок, подвешивал на веранде над другой кастрюлей и оставлял на время. Через сутки-двое весь жмых оставался в мешке, а сок можно было вылить в стеклянную бутыль для брожения. Сверху на бутыль – перчатку.

Потом – по мере сбраживания напитка, как только кисть перчатки сморщивалась, опадала, Феофан Ильич досыпал полстакана сахара, и процесс брожения продолжался.

Готовое вино спускалось в погреб и выстаивалось там несколько месяцев, прежде, чем Феофан Ильич решался открыть бутыль и «наточить» в графинчик отстоявшегося напитка.

И тогда он устраивал себе небольшой праздник.

В кабинете с книгами и компьютером у Феофана Ильича была ещё установлена хорошая аппаратура для прослушивания музыки. В отдельной от книг секции на стеллаже стояли пластинки. Настоящий винил! Который он собирал на протяжении многих десятков лет и однажды чуть не вынес на свалку, потому что пришли цифра, Интернет с их бездонными ресурсами. Оскар Питерсон – пожалуйста! Чарли Паркер? Братья Розенберг?

Что-то он замешкался тогда. И коллекция осталась.

Потом Феофан Ильич купил новую «вертушку», усилитель, акустику…
И снова стал уходить в мир мелодий и грёз через живые записи лучших музыкантов планеты.
Да… Сегодня - вот эта…

Герберт фон Караян. Штраус Иоганн (сын) «На прекрасном голубом Дунае».
Пластинке больше сорока лет…
Жаль – на семнадцатой минуте несколько щелчков. Откуда взялась царапина? Она почти не заметная. Но – её слышно!
Конечно, можно послушать в Интернете, там всё чисто, идеально, но… Чего-то пропадает, когда слушаешь эти омертвлённые цифрой звуки. Это не определишь на слух, эту разницу чувствует сердце…

И, всё же.. Пусть, с царапиной, щелчками, но, сегодня – Караян. Штраус. «Голубой Дунай»…

На небольшом столике два бокала.
Хрустальный графинчик с густым, тёмной крови, напитком.
Свет от небольшого фонаря направлен так, чтобы лучи попали на графин и как бы в нём раскололись, рассыпались…

Феофан Ильич достаёт из конверта пластинку. Осторожно, держа её между ладоней за рёбра, устанавливает на диск проигрывателя. Сдувает пылинки. Потом ещё кусочком бархата, вращая диск, ещё легонько проходит по поверхности винила.

Игла плавно опускается в начальную канавку музыкального диска…

Феофан Ильич подходит к столику, наливает в бокалы вино.
Берёт один из них.
Садится в кресло.
Подносит бокал к лицу, вдыхает аромат напитка…

Нет, Феофан Ильич не будет пить своё вино. Ему давно нельзя употреблять спиртного, острого, жирного, сладкого. Не пьёт он давно ничего. И – почти не ест.
Уже много лет, как у Феофана Ильича пропал слух. Он ничего не слышит.
Совсем ничего.
После коронавируса совсем пропало обоняние.

Но он помнит, какое на вкус вино «Изабелла». Какой у него аромат. И как блестели умные глаза у женщины, которая всегда была рядом и длинными осенними вечерами пила вино «Изабелла».

Он помнит, как звучит пластинка, изготовленная на Ташкентском заводе и как – в Апрелевке.
И, что фирменный диск – это «звук в воздухе».

И он слышит Караяна и ту самую царапину, которая обязательно щёлкнет на семнадцатой минуте…

Феофан Ильич подносит к лицу бокал с «Изабеллой» 2020 года. Вдыхает его неслышный аромат.
Закрывает глаза.

Сейчас в эту комнату войдёт женщина, возьмёт со столика бокал с вином «Изабелла» и сядет рядом в кресло напротив.

Ей тоже нравится Караян…