Не родись красивой

Нет некрасивых женщин — есть только женщины,
не знающие, что они красивы.
Вивьен Ли




«Не родись красивой, а родись счастливой». Эта цитата известна всем, я услышала её впервые, ещё в раннем детстве. Но тогда все люди казались мне красивыми. Утверждать это не берусь, возможно у ребёнка существует своё понятие о красоте, а возможно, что в нашем населённом пункте действительно были все красивыми, или, как минимум симпатичными. Извините, но это предположение осталось в середине двадцатого века. Теперь же, в двадцать первом веке, я пришла к выводу, что это не цитата, а народная мудрость. И стала свято верить в эту самую – мудрость народную.
А всё потому, что смотришь на необыкновенных красавиц, что дух захватывает от их красоты, и думаешь, Господи, как же ты милосерден к этой девочке, дай ей ещё и капельку счастья! Чтобы красота от печали и горя не увяла.
Но, порой, приходится только вздыхать, сожалея, что счастье, это лотерея свыше. И тут мы бессильны.
Теперь о том, что красота не главное. А, чтобы быть счастливым в жизни, надо самое малое: – Быть в нужном месте, и в нужный час!
В детстве, летом, я часто бывала у бабушки в гостях. Была вхожа в дома всех соседей, родственников и, не родственников. Здесь всё, и все мне нравились. А главное, что моя память будто губка всё впитывала. Я до сих пор помню расположение улиц, домов, помню архитектуру каждого дома, соседей и их детей, и помню даже лица.
И так: – через дом от бабушки, поселилась молодая семейная пара, которая совсем недавно, сыграв свадьбу, приобрела этот дом и теперь живёт в нём. Естественно, что я, была там частой гостьей. А всё потому, что я не могла понять, почему дядя Иван, высокий, стройный красавец, женился на тёте Эрне. Он привёз её откуда-то из дальней деревни, и она совершенно не соответствовала ему.
И я, как впрочем вся женская половина нашего населённого пункта, жалела дядю Ваню, что ему приходится любоваться этой „крокодилой“ (этот эпитет присвоили ей женщины), которая день и ночь мельтешит перед его глазами.
Сразу хочу заметить, что в бабушкином посёлке, как впрочем, и во всех маленьких населённых пунктах, народ был колючим и острым на язык. И каждый сельчанин, не взирая на пол и занимаемую должность, за любую мелочь, проходил через рентген деревенских кумушек и сплетниц. И за любой промах, виновник получал свою порцию критики.  И как говорила моя бабушка: „Каждого виноватого чистят языками так, что он не только внешне но и внутренне блестит как медный таз“. И так:

Тётя Эрна, была невысокого росточка, полная, и очень некрасива лицом. Но я относила эту некрасивость, к другой местности. Не имеющей ничего общего с нашими девушками и женщинами. Мне не нравилось, что она была нерасторопна. Моя бабушка и та летала по двору и дому, когда была занята делами.
Но, зато, тётя Эрна была приветлива, и на её некрасивом, лунообразном лице, как два лучика сияли маленькие глазки, и всегда присутствовала улыбка. А главное, что меня мирило с её недостатками, это то, что она не была жадной, и всегда меня угощала чем нибудь вкусным. Не помню такого случая, чтобы я уходила от неё голодной.
Тётя Эрна, жила как-то обособленно, ни к кому не ходила в гости, и к ней никто не захаживал. Она могла часами стоять у калитки, и молча наблюдать за происходящим вокруг неё. И так же, молча, уходить в дом.
Дядя Иван, как и большинство мужчин посёлка, был механизатором широкого профиля. А это значило, что с ранней весны, до поздней осени, он практически находился на работе. Там, где-то среди полей, был построен Полевой стан, где механизаторы жили, где могли привести себя в порядок и отдохнуть, после пересмены. А отдохнув, снова идти на вахту, пахать, сеять, а затем собирать урожай. 
Там же, рядом с Полевым станом, была сооружена мастерская по ремонту. И если случалась поломка трактора или комбайна, или прочего инвентаря, всё тут же, и устраняли. Механизаторы любили свою мастерскую, во первых: – они отдыхали от шума моторов, от пыли – стоящей столбом над ними, над полями, и от своих мыслей.  Но, а в мастерской, как они сами говорили, у них разворачивалась душа, как меха у баяна. И нельзя было понять, чем они работают быстрее, руками или языком. Их руки, были сильными а языки острыми. И они, друг друга не щадили, всё выдавалось на-гора, но в шуточной форме. А главное, они никогда не ссорились по этому поводу, и не злились.
Однажды, во время пахоты у дяди Вани, забарахлил мотор. Трактор стал чихать и плеваться дымом, затем продвигаться рывками. Оценив обстановку, он вывел его из борозды и, потихоньку повёл к ремонтной мастерской. Прибыв туда, тут же, занялся мотором. Ремонтная бригада была в его распоряжении.
Работа закипела, ребята были все молодые, крепкие, и каждый знал своё дело на отлично. Но какая работа обходится без шуток и подколок. На этот раз, объектом для подколки и выяснения его женитьбы, был выбран дядя Ваня.
Острослов и забияка Петька, раскручивая гаечным ключом прикипевшую гайку, выпустил первый пробный шар:
– Вань, скажи честно, кто тебя надоумил поехать к чёрту на кулички, за жёнушкой? Да, ещё за такой „красоткой!“ Глянешь на неё, и зубы начинает ломить, что хочется тяпнуть стакан водочки по марусин поясок и забыться. Объясни пожалуйста, что, других девок не сыскалось, одна твоя „крокодила“ только там и проживала? Так женился бы дома, на ком-нибудь из наших. У нас, девчонки, что надо!
В наступившей тишине, были слышны лишь звуки металла. Парни выжидали, что ответит на это Иван. Пауза затягивалась, они искоса поглядывали на него, но он не реагировал, будто не слышал. Петька, усмехнувшись, продолжил излагать свои мысли:
– Вань, а что если у вас дети народятся такими же красавцами, как их мамаша, что тогда? – Это же, в нашем посёлке, через сорок лет не останется таких красивых людей, как ты. Ты своей башкой об этой деградации подумал? Или тебе плевать на наш населённый пункт?
После этой тирады, парни оторвавшись от работы, замерли. Им казалось, что это Ивана разозлит и он отреагирует. Прошло несколько долгих минут, прежде чем он нарушил тишину. Подняв голову, он строго сказал:
– Ребята, что за детский сад! Мы что в игрушки играем, давайте-ка работать.
Молча, все вновь принялись отвинчивать и раскладывать по порядку запасные части, чтобы потом проверив и промыв их в керосине, снова поставить на место. Работа спорилась и горела в их руках, только теперь, Петька, к работе добавил художественный свист. Сначала он свистел тихо, затем громче и громче, затем запел что-то себе под нос. И наконец выдал:

По улицам ходила большая крокодила,
Она, она толстухою была.
В руках она держала верёвку для аврала,
Чтобы связать коль надо мужика.
Ах, эта крокодила, которая бродила,
Она, она страшилою была.

Когда Петька, уже который раз орал дурным голосом, что она страшилою была, не выдержали ребята и накинулись на него:
– Слушай Петруха, что ты орёшь, будто ненормальный? Смотри, а то и тебя какая-нибудь крокодила охмурит!
Но, поняв, что перегнули палку, опустив головы продолжили трудиться. И вновь был слышен только стук гаечных ключей о метал.
Ремонт мотора продолжался целых два дня. Когда всё было сделано и, мотор заработал тихо и чисто, дядя Иван вытерев руки о промасленную ветошь, протянул её в благодарном жесте каждому, кто трудился с ним рядом эти два дня. Петьке он протянул руку последнему. Крепко пожав её, не отпуская сказал:
– Хороший ты парень Петро, но в голове у тебя много мусора, пора бы уже избавляться от него. А теперь отвечу тебе на заданный вопрос. Почему я женился на некрасивой девушке, да потому, что у неё душа чиста как у ребёнка и потом, она всю жизнь будет мне верна. И у меня не будет болеть голова, что пока меня неделями нет дома, она не побежит к такому, как ты. А вот у вас, с вашими красавицами, проблемы. Всё вздыхаете потихоньку, чем они там заняты? И хлопнув его по плечу, молча пошел к своему трактору.
Если говорить о покое, то у дяди Вани, наверное, в душе бушевал ураган. Ведь не только один Петро, доставал его своими вопросами и замечаниями. Мужики, будто объевшись белены, при любом удобном случае, задавали один и тот же, сакраментальный вопрос, почему он женился на такой некрасивой девушке.
Ссориться, или не дай бог драться, не входило в его планы. Да и забиякой он не был. Он просто молча уходил, когда позволяли обстоятельства, или отшучивался. Главное, чтобы его не трогали. Но посёлок был большой, и как водится, ни один промах сельчан не оставался незамеченным, даже самый малый. И всегда находился любопытствующий, у которого всё зудело внутри и, который обязательно задавал свой вопрос. И жертве приходилось отмалчиваться, или импровизировать на ходу. Так и дядя Ваня или отмалчивался, а если решался говорить о жене, то он только хвалил её, приводя такие доводы:
– Она у меня великая мастерица! Я уверен, что ни одна ваша красавица, не испечёт такой хлеб, как моя жёнушка. А какие она печёт блины, тоненькие, воздушные, во рту тают. А, что больше мужику надо? Уют в доме, да вкусные борщи со свежим хлебом!

Приехав к бабуле на следующее лето, я побыла с ней ровно столько, чтобы ответить на все её вопросы, после этого, я отправилась к тёте Эрне. Мне было любопытно, она ещё такая же некрасивая, или каким-то образом похорошела. Тётя Эрна не только меня узнала, но и обрадовалась мне. Прижав меня к своей пышной груди, она даже прослезилась, приговаривая:
– Моя ты девочка золотая, не забыла свою тётушку Эрну!
Затем, оторвав от себя и глядя в мои глаза, вновь спросила:
– Ты и вправду помнила обо мне весь этот год?
Не моргнув даже глазом я ответила с чистой совестью:
– Да я не только помнила о вас, я ещё и думала, как вы там одна, без меня. Ведь скучно одной быть целыми днями.
На что, тётя Эрна, вновь прижав меня к себе, сказала:
– Ты права моя девочка, ты права! Знаешь, и я ведь по тебе скучала, ты в прошлом году была моим маленьким Ангелом-Хранителем. Не знаю, выдержала бы я свою отверженность, если бы не ты. Не зря же говорится, „если хочешь коснуться ангела, просто обними ребёнка!“
Затем отстранив меня, взяла за руку и повела в кухню. Усадив за стол, и без умолку радостно тараторя, принесла блины, сметану, чай и присев рядышком на стул, сказала:
– Бери блинчики, кушай, я их недавно испекла. Подумала, может Ванечка придёт на обед, или кто-нибудь заглянет в гости. А тут ты зашла! Знаешь, а ты выросла за зиму!
Слушая её, я уминала за обе щеки тающие во рту блины, и думала:
– Краше за зиму тётя Эрна, конечно же, не стала, но, что-то в ней изменилось. Голос стал будто радостней, и глаза смотрели веселее.
Обстоятельства выяснились через пару дней. Послушав о чём говорят взрослые, я через день была уже в курсе событий. И вот, что помогло её реабилитировать. Моя тётушка Эрна, оказалась из тех женщин, о которых издавна на Руси говорили: „И коня на скаку остановит, и в горящую избу войдёт “. А дело было вот какое. В один из жарких дней в начале лета, тётя Эрна, решила полить с раннего утра укропчик, огурчики, помидорчики. Для этого, воду, надо было носить из речки. А речка, находилась за посёлком, где-то километров два, если не более. И вот, в это раннее утро, тётя Эрна совершила, если можно так сказать, подвиг.
Когда она, подходила к речке в третий раз, ей показалось, что кто-то взывает о помощи. Сняв с плеч коромысло с вёдрами, она, замерев, прислушалась. Над речкой стояла тишина. Только утки покрякивали в камышах. Замерев, она постояла с минуту, но вокруг было тихо. Утки не в счёт! Она решила, что ей просто послышалось. Взяв ведро, она подошла к мостку, что спускался к воде и, уже нагнулась, чтобы зачерпнуть воду и, тут вновь раздался душераздирающий крик.
Отбросив ведро, тётя Эрна, кинулась бежать в ту сторону, откуда слышался крик о помощи. Обогнув маленький мысок, заросший камышом, ей открылась страшная картина. Метрах в стах от берега, тонул мальчишка. Когда он выныривал, то хватая ртом воздух, старался кричать, но не всегда успевал звать на помощь. Не раздумывая, она кинулась в воду, где по дну, а где, держась за камыши, она медленно приближалась к тонущему мальчику.
Наконец, поравнявшись с ним, схватила его за руку и стала тянуть к себе. Малец, обрадовавшись, вцепился в её руку мёртвой хваткой. Но не ощущая под ногами дна, он вновь и вновь, уходил с головой под воду. И отчаянно барахтаясь, тянул к себе спасительницу. В какой-то момент, тётя Эрна оступившись, тоже с головой ушла под воду. Ситуация создалась опасная.
Вынырнув, тётя Эрна, свободной рукой ухватилась за камышовые стебли и листья, и с новой силой стала тянуть к себе мальчонку. Листья скользили, но сжав ладонь, она не отпускала их. Неизвестно, как бы сложилась операция по спасению, если бы к озеру не подъехал водовоз, дядя Филипп. Мужчина быстро сориентировался, сбросив обувь и одежду, кинулся вплавь на помощь.
Схватив уже обмякшего мальчика, и рывком притянув его к себе, поплыл к берегу. Положив на траву, принялся его приводить в чувство. Когда, мальчишка очнулся, мужчина посадил его на телегу, и обернувшись стал искать глазами спасительницу. На берегу было пусто, он перевёл взгляд на место происшествия и обомлел. Тётя Эрна, стояла на том же месте по шею в воде, держась обеими руками за стебли камыша.
Мужчина улыбнувшись, крикнул:
– Эрна, плыви уже к берегу! Или у тебя ноги свело судорогой?
На что она ответила:
– Прости Филипп, но, я не умею плавать!
Дядя Филипп, конечно же, повеселился от души, да и тётя Эрна не отставала, смех, эхом летел над камышами. И когда он вплавь, тянул её за собой, на берегу собралась уже толпа зевак.
Когда тётя Эрна, стоя в сторонке отжимала подол платья, прибежала мать Серёжи, с воем кинувшись к нему, стала причитать:
– Ах, ты сорванец! – Устроить бы тебе порку, чтоб больше повадно небыло убегать из дому без спроса. Ругая и плача, она прижимала его голову к себе, будто боялась, что он снова кинется в озеро.
Всё свободное от работы население, находилось в этот момент на берегу озера, замерев, наблюдали за происходящим.
За время переполоха, дядя Филипп успел наполнить бочку водой, и развернув лошадь, направил её к посёлку. Тут из толпы раздался голос тёти Ани, заводилы и женского предводителя:
– Филя, ты, что это, не рассказав нам сути происшедшего, собрался ретироваться?!
Попридержав лошадку, и обернувшись к толпе, дядя Филипп ответил:
– Аня, что ж мне рассказывать, Сергунька жив, глянь, он уже, и высох! Так, что, пока!
Тётя Аня, и ещё несколько женщин, кинулись к телеге и, схватив лошадь под уздцы, молча уставились на дядю Филиппа. Тётя Аня, вновь приступила к водовозу:
– Филипп, будь человеком, расскажи толком, как ты спас мальца? – Да и Эрна, стоит как мокрая курица!
Закурив папироску, дядя Филипп, всё красочно изложил:
– Что он тут ни причём! А спасла Серёжу, Эрна. Если бы не она, то мальчонка, на радость карасям, лежал бы уже на дне озера. И, вряд ли кто, вздумал бы искать его там.
Все собравшиеся, как один, повернулись в сторону камышей, где на берегу стояла в мокром платье тётя Эрна. Но, её там уже небыло. Она шла к посёлку, легко ступая, неся полные вёдра воды. Вокруг стояла тишина...
Было такое ощущение, что в это никто не поверил. Через какое-то мгновение, все уставились на Сергуньку, молча сверля его глазами. А он в объятиях матери, пригревшись, сидел с закрытыми глазами. Тогда взоры женщин обратились к его маме:
– Ирма, растолкай сына, пусть он расскажет, как всё было.
Взлохматив волосы сыну, которые были ещё влажными, она сказала:
– Сыночек, расскажи всё с самого начала, когда ты стал тонуть, и кто первым пришёл на помощь? Видишь, люди переживают за случившееся.
И Серёжа рассказал всё по порядку:
– Я стал тонуть от того, что зазевавшись, выронил удочку из рук, и потянувшись за ней, сделал шаг в сторону и угодил в яму. И когда я не почувствовал дна, то стал уходить с головой под воду, и начал взывать о помощи. Тётя Эрна услышав мой крик, ни секунды не раздумывая, бросилась меня спасать. Так же, как и я, оступившись, попала в яму. Но, она крепко меня держала, потому я и не захлебнулся. В это время, подъехал за водой дядя Филипп, увидев нас, помог нам выбраться на берег. Вот и всё!
– Нет, не всё!
Раздался голос водовоза. Все как один, повернулись в его сторону.
– Нет, не всё! Пока Эрна тянула Серёжу, она держалась за камыши, и конечно же, поранила себе ладони. Листья камыша, сами знаете, как бритва. Если у кого-то есть мазь для быстрого заживления, то не скупитесь, отнесите ей. Она это заслужила...
Посовещавшись, женщины решили, что к тёте Эрне пойдут тётя Аня и её соседка, тётя Полина.
Тётя Эрна, пребывавшая всё это время в шоке, действовала автоматически. Ладони болели и кровоточили, но её мысль сконцентрировалась не на боли, а как унять эту боль. И когда она увидела на обочине дороги листья подорожника, тут же поставив вёдра, сорвала самые сочные из них, поспешила домой.
Когда тётя Аня и тётя Полина пришли к ней, чтобы предложить свою помощь, тётя Эрна встретила их у калитки с перебинтованными ладонями. Те извинившись, хотели уйти, но она, гостеприимно распахнув калитку, пригласила их в дом.
Посланницы стали отнекиваться, но хозяйка мило улыбнувшись произнесла:
– Дорогие гостьи, прошу вас на чашечку чая, неужто уйдёте, не войдя в наш дом?
Пришлось самым ярым злопыхательницам, войти в дом „крокодилы“ и сесть за её стол. Если бы кто-то, сказал им когда-то, что это может произойти, они бы убили его своими языками. Но жизнь переиграла их. И вот, они сидят за столом тёти Эрны, и принимают чашку с чаем из её рук. И против своей воли, слушают её и улыбаются.
Сколько гостьи просидели в доме у неё, они не могли определить. Но беседа получилась очень интересной и познавательной. Они не стали предлагать ей мазь, принесённую с собой, а взяли её рецепт, для заживления ран. Он таков:
– Растереть свежие, измельчённые листья подорожника в кашицу со свежим сливочным маслом, и прикладывать к ранам. Меняя повязку, каждые три часа.
На следующий день, по посёлку пошла молва, что тётя Эрна, замечательный человек и отличная хозяйка. А это самое главное в женщине. И что Ванечке, очень повезло, найдя в её лице свою судьбу.
Теперь, тётя Эрна, не горевала от одиночества, жители посёлка приняли её единодушно. А правлением посёлка было принято решение, наградить её за мужество денежной премией.
Честно сказать, я была счастлива за тётю Эрну. Весёлой, со счастливой улыбкой на лице, она нравилась мне больше, чем грустной и одинокой с потухшими глазами. И глядя на неё, мне казалось, что теперь она не только счастливая, но и даже очень симпатичная. И она, конечно же, привечала меня, когда бы я к ней не заходила. А я, забегала к ней по несколько раз в день, а иногда и с подружками. Каждый раз, она была нам рада, и у неё всегда находилось для нас, что ни будь вкусненькое.

В следующий летний приезд к бабуле, я как всегда, первым делом навестила тётю Эрну. Зайдя к ней в дом, я вдруг услышала плач младенца. Глянув на неё в недоумении, застыла. Она, с улыбкой подтолкнув меня к двери спальни, шепнула:
– Я разрешаю тебе покачать нашего сыночка, а я пока приготовлю нам чай.
Подойдя к люльке, я увидела в ней плачущего ангелочка. И я, тут же, отдала ему своё сердце. И на все лето стала его няней. Он был спокойным и необыкновенно красивым ребёнком. Вылитый дядя Ваня! И даже чуточку краше!
И в очередной раз качая его, я подумала:
– Теперь сельчанам не стоит переживать за деградацию будущих поколений.

  СЕНТЯБРЬ - 2012 год. Ратинген