Вальс любви

                (Из цикла рассказов "Это было давно")

Юность! Каким неизведанным и огромным кажется мир, какими тайнами полна душа, а наступающая весна так волнует молодую кровь! Сердце замирает при встрече, румянец вспыхивает на щеках от легкого прикосновения спутника… Природа видится волшебной и созданной только для двоих.
Что же случилось? Ведь прошлая весна так не дразнила своей красотой и благоуханием, мир был прекрасен по – иному; раньше никогда так не затуманивались глаза по весне. А случилось вот что.

Однажды Таня увидела глаза своего одноклассника! Она, конечно, и раньше их видела, но тогда это были просто глаза, как у всех. А сегодня она увидела, что они серые, с зеленоватым отливом и коричневыми крапинками, а зрачки глубокие до бездонности и, когда Таня мысленно измерила их, они стали диаметрально расширяться… Голос дошёл издалека:
– Таня, ты разве не слышишь? Я тебе говорю, что уроки закончились, все ушли. Почему ты не уходишь?
И тут Валентин, как под гипнозом, осекся и замолчал. Он тоже увидел глаза своей одноклассницы, словно впервые. Они были широко распахнуты и поэтому казались удивленными.

Его сердце гулко забилось, стало жарко… Так они стояли и долго смотрели друг на друга.
Наконец, юноша смутился, густо покраснел, отвел взгляд в сторону и тихо спросил:
– Ты идёшь?
А она тяжело перевела дыхание, как будто возвратилась из другого времени, тоже смутилась и тихо сказала:
– Да.
И, удивительное дело, этот озорник Валька, вечный насмешник, презиравший всех девчонок не только в своём классе, но и вообще, вдруг присмирел, даже поспешил открыть перед девочкой дверь. А когда вышли из школы, он долго молчал, глубоко задумавшись. Наконец, спросил:
– Ты где живёшь?
– Я – в интернате, – ответила Таня. Парень остановился:
– Как? А я и не знал… А откуда приехала? Где твои родители?
По лицу девочки, сразу побледневшему от его вопросов, Валентин почувствовал, что задел что-то слишком больное, и ему стало стыдно.
– Таня, ты прости меня, я же ничего не знаю, если не хочешь, не рассказывай. И снова их глаза встретились. Но это уже были глаза – у него тревожные, а у неё – до краёв наполненные слезами.
Сердце парня заныло, заболело. Он всегда считал девчонок беззащитными, жалкими существами, а в классе говорил: «Эх вы, цыплята!» Но сейчас старался исправить ситуацию:
– Так это же еще и лучше, что в интернате, никто там тебя сейчас не ждет, не ругается, вот житуха! Пойдем за тюльпанами, ты знаешь, их сейчас много за селом. Пойдем, Тань? И она, улыбнувшись, кивнула головой.

Подростки побежали, размахивая портфелями, то догоняя друг друга, то разбегаясь в разные стороны. С этого дня они сдружились ещё больше. Теперь, где появлялся Валентин, там обязательно должна была появиться и Таня.

Школьная дружба постепенно перерастала в более глубокое чувство, когда расставаться вообще не хотелось. Вместе сидели на уроках, ходили по деревенской улице после занятий, а вечером собирались в кругу сельской молодежи на пустыре, откуда смех, шутки и музыка доносились весь вечер.

Окончание школы отмечали грандиозным балом, подготовка к которому велась всю последнюю четверть. Готовилась художественная самодеятельность: ежедневно шли репетиции, после занятий слышалась музыка; расходились поздно.
Почти в каждой семье шили выпускникам наряды, придумывали костюмы для театрализованных представлений. Были задействованы не только профессиональные мастера ателье, но и мамы, бабушки, соседки-рукодельницы, руками которых создавались самобытные шедевры. В сельском магазине были раскуплены все подходящие для такого случая ткани. Приходилось ехать в районный центр – довольно крупный городок, где выпускники, их родители и другие модницы находили всё для удовлетворения своих гардеробных потребностей того времени.

В школе занимались актовым залом – убирали лишние предметы, белили стены, мыли окна, вешали новые шторы, а сцену отделили бархатным занавесом рубинового цвета.
Занятий не было, экзамены подошли к концу. В кабинете завуча уже выписывали аттестаты. В общем, работа кипела. Никто не сидел, сложа руки.

В интернате тоже готовили нескольких девочек и ребят к выпускному балу. Среди них была и Таня. Подруги, воспитатели, учителя несли из дома в интернат всё, что могло пригодиться в создании неповторимого и желанного образа. С ребятами – гораздо проще, они раньше девчонок были готовы к балу и не так трепетно относились к своей внешности. Девочки же страдали от того, что не смогут соперничать с местными, «домовыми», как они говорили, одноклассницами, у которых были любящие родители, сестры, братья, бабушки и дедушки, болеющие за них. Понятно, что «домовые» возьмут пальму первенства по нарядам, а «интернатским» так не хотелось выглядеть хуже, и поэтому они пытались даже в мелочах не отстать от «маминых дочек». Но, как бы девочки ни старались, их платьица были из недорогой, одинаковой ткани; сшиты тоже не совсем профессионально, фасон не отличался оригинальностью.

Больше всех страдала Таня. Она хотела удивить Валентина, показаться ему во всей красе, не померкнуть на фоне сверкающих подруг, которыми нельзя не залюбоваться. Такие мысли занимали её ежедневно, а ночью, в темноте она горько плакала от обиды на свою судьбу, с тревогой ожидая школьного бала, представляя себя в дешёвом платье и туфлях, купленных интернатским пожилым завхозом на свой вкус. Валентин скоро заметил, что с его подругой что-то происходит, и он долго пытался выведать причину её плохого настроения, пока однажды одна из её интернатских подруг не призналась по какой причине страдает Таня, и почему ей не хочется идти на выпускной бал.

В тот же вечер дома Валька рассказал маме о Таниной проблеме. Мама выслушала сына и, зная его чувства к этой девочке, пообещала помочь. На самом деле она не спала всю ночь, представляя себя на месте Тани.

На следующее утро, проснувшись, Валентин увидел пустую мамину кровать и удивился её раннему отсутствию, а она, ничего не сказав домашним, чтобы их не разбудить, уехала первым автобусом в город.
Вернувшись из поездки, мама с загадочным видом поманила сына, показывая на объемную сумку и приглашая в другую комнату.

Удивленный Валентин с интересом поспешил за матерью, которая представила ему целый каскад искрящегося, тончайшего белого шелка с серебряными дождевыми струйками по тканевому полотну, переходящими по одному краю купоном в серебряные маки. Такой красоты Валька никогда не видел и, любуясь, спросил:
– Это что такое?
– Пригласи сегодня Таню к нам, будем шить ей платье, – улыбнулась мама, целуя сына и тут же, уставшая, но довольная, уснула.
А Валентин, увидев, что сумка не пуста, нашёл в ней еще и пару белых импортных туфель на шпильке. Сердце его переполнилось щемящей любовью к матери. Он опустился на колени перед диваном, долго всматривался в лицо, гладил её волосы и натруженные руки.

Впервые в нём проснулось огромное чувство ответственности за родного человека, давшего ему не только жизнь, но и столько любви, заботы, понимания, что этого никогда не забыть. Теперь соленые струйки стекали и по его щекам. Парень сегодня повзрослел на несколько лет. Одним жестом мама преподала урок внимания, доброты, бескорыстия, сострадания к другому человеку и безграничной любви к сыну.

Дальше наступили интересные дни – Таня каждый день приходила к Валентину домой, где её ласково встречала его мама. Девочка понравилась ей с первого взгляда – стройная, тоненькая блондинка с длинными вьющимися волосами, собранными в «хвост», в коротком школьном платьице и чёрном фартуке. Нежная персиковая кожа и необыкновенные серо-зеленые глаза выделяли её из многих. Таня оказалась доброжелательной, отзывчивой и весёлой, всегда находила себе работу, где бы ни была.

Вот и сейчас, удивлённая и очарованная сообщением, что ей будут шить шикарное платье, причём по инициативе мамы любимого ею человека, она нашла и себе работу – занялась уборкой дома, вовлекая в это дело Валентина. С нею все дела спорились, она умело распоряжалась, приученная в интернате к любой работе, поручая Валентину наиболее тяжёлую её часть, но он этого не замечал, также быстро и с удовольствием выполняя поручения. Скоро дом засверкал чистотой, на плите ждал обед из нескольких блюд, а мама все строчила и строчила на швейной машинке.
И вот всё готово! Портниха оказалась прекрасной художницей - модельером, хотя и самоучкой. Врождённое чувство помогло ей воплотить в изделии собственные фантазии.

Когда Таня примерила платье, то сама себя не узнала. Из зеркала смотрела на неё сказочная принцесса – в пышном, удлиненном, мерцающем серебром платье, с роскошным бантом на талии и модным вырезом на груди. А когда были распущены её чудные белокурые волосы, тут и мама ахнула:
– О, какая же ты красавица, Танюша! Наш Валька – молодец, нашёл алмаз в груде камней!
Они смеялись, понимая друг друга с полуслова. Жаль, этого не видел Валентин, который во дворе помогал отцу по хозяйству. Да и не хотелось Тане раньше времени показывать ему свой наряд. «Пусть будет сюрприз», – решила она.

Наконец, настал долгожданный день, когда должен состояться школьный выпускной бал. Волновались все – учителя, родители,
выпускники, их соседи и знакомые. Это событие стало знаменательным для всего села. С утра суетились, внося последние штрихи в уже казавшиеся законченными дела. Единственная сельская парикмахерская пользовалась сегодня необыкновенным спросом.

Многие родители, особенно мамы, не вышли на работу, они помогали своим детям собраться на праздник. В числе других старалась и мама Валентина. Помогая сыну одеться, она внимательно всё  осматривала, приглаживала, добившись, наконец, совершенства в наряде: светло-серый костюм безукоризненно сидел на стройном молодом теле; новая прическа придавала ухоженность; белоснежная рубашка и галстук в косую полоску делали молодого человека взрослее, официальнее. Дорогие туфли похрустывали натуральной кожей, издавая специфический запах краски и лака.
– Неужели этот красавец – мой сын? – удивилась про себя женщина и незаметно перекрестила дорогое существо, провожая его за калитку.

Таня же после пошива забрала платье с собой в интернат и одевалась там, в окружении очарованных подруг, гордившихся этим платьем, как своим, потому что хоть одна из них переплюнет «домовых» одноклассниц, чего им так хотелось! Близкая подруга хихикнула:
– Ой, Танька, так они же тебя, как невесту одели! Может, вы в загс собрались с Валентином, а, скромница? Но развивать эту тему было некогда, время летело быстро, нужно идти на бал.

Благоухающие цветочными ароматами девушки, в сережках, брошечках и заколочках, выгодно отвлекающих взгляд от одинаковых платьев, с разными прическами и девичьими секретами, белой стайкой выпорхнули из общей комнаты – их провожали воспитательница и уборщица. Женщины не скрывали слёз, глядя на своих воспитанниц, с которыми они много лет делили и радости, и горести.

Оглядев в последний раз девочек, воспитательница сняла с себя серебряную цепочку и застегнула её на тонкой, нежной Таниной шее. Украшение на молодой девушке выглядело совсем по-другому, заиграв всеми своими гранями.
– Возьми на вечер, Таня. Такое платье требует дополнения!
Девушка с благодарностью поцеловала воспитательницу и, махнув на прощанье рукой, заторопилась к выходу.

Принарядившиеся интернатские ребята уже заждались во дворе, но у них не принято было идти без девчонок в школу.
Увидев спускавшихся с крыльца нарядных и красивых принцесс, они сначала онемели от перевоплощения подруг, а затем загудели, стали радостно шутить и смеяться. Особенно их поразила Таня: они её стеснялись и даже не подходили близко, казалось, сейчас заговорят с нею на «вы». Уважение у них вызывала и долгая, преданная дружба Тани с их одноклассником Валентином, которому они втайне немного завидовали. Вот и сейчас ребята лишний раз убедились, как другу везёт в жизни…

Когда подошли к школе, услышали музыку. В зале – много молодёжи, учителей, гостей, среди которых Таня сразу заметила родителей Валентина.
Валентин не сразу отыскал Таню, он не узнал её, так как девушка выглядела совершенно новой – загадочной и сказочно-воздушной. Парень издали залюбовался своей подругой, стесняясь себя, друзей, учителей. Его поразило не только мастерство матери, проявленное за такой короткий срок, но и то, как одежда может преобразить человека. Это была уже не та школьница, с которой он столько лет ходил в школу, дружил, это была юная грациозная фея, случайно оказавшаяся в их селе, среди обыкновенных людей. Он смотрел на неё восхищенными и безмерно влюбленными глазами, однако новое чувство вдруг всколыхнулось в нём – страстная, еще незнакомая любовь…

Программа шла своим чередом: звучали выступления и напутствия; лилась музыка, звучали песни и стихи. К микрофону подходили учителя, родители, выпускники.
Наконец, виновникам торжества вручили аттестаты зрелости – путёвки в большую жизнь. Много раз школьный оркестр повторял туш. Зал взрывался аплодисментами.

И вот торжественно и волнующе звучит школьный вальс… Все притихли. У многих учителей и родителей появились слёзы.

В круг вышли пары, легко закружились в вальсе счастливые выпускники.
Валентин, переборов стеснение, стремительно подошёл к Тане и пригласил её на танец изысканным наклоном головы. Она опустила нежную руку на плечо красавца-одноклассника в элегантном костюме, волнуясь и пьянея от незнакомого мужского парфюма, сливаясь с ним в едином ритме.

Влюбленные плыли в чарующих звуках вальса, и никто не существовал для них в это время. Валентин наклонялся к Тане, шептал ей нежные слова, а она трепетала… Не замечая окружающих, молодые люди улетали в мир грёз, царство музыки и любви. Вальс помог раскрыться их душам, выплеснуть свои чувства.
– Таня, это не школьный вальс, это наш «вальс любви», который родился здесь. Как же я люблю, люблю тебя! – осмелев, шептал Валентин.
– Я тоже люблю тебя, больше жизни люблю, Валечка, – признавалась взволнованная Таня. И они страдали от невозможности слиться в страстном поцелуе, лишь мысленно предаваясь ему снова и снова.
Молодая кровь бурлила с невероятной силой; страстно влюбленные, они ни о чём не думали, кроме любви и неизвестной, но ощутимой каждой клеточкой близости. Они кружились и кружились, теряя самообладание.

Вальс любви уносил их по знакомым улицам к дому, где можно было укрыться от чужих глаз. Когда они очутились во дворе, то, запыхавшись и переводя дыхание, поняли, что всю дорогу, не сговариваясь, бежали, оставив незаконченный выпускной бал.
Не разнимая рук, они полетели в неизведанное пространство любви, куда влекло их неуправляемое чувство и новая, таинственная страсть. Влюбленные оказались на вершине блаженства, опьянев от счастья. Время остановилось, и только легкий испуг Тани напомнил о реальности происходящего, но она не переставала целовать горячие чувственные губы, отвечающие взаимностью.

Они еще не знали, что с этого дня запульсировала новая жизнь, жизнь их будущего сына, очень похожего на отца, но светловолосого и улыбчивого, как Таня.
А сейчас влюблённые об этом даже не думали, они плыли в вальсе любви, не уставая кружиться в его волшебных звуках, и только сброшенное на пол, белое с серебром, воздушное платье было их тайным свидетелем.

Родители Валентина сразу поняли по тому, как дети танцевали, а затем внезапно исчезли, что их дома никто не ждёт. И они решили вспомнить свою молодость, встретить с выпускниками рассвет за селом, о чём после ничуть не пожалели. Настроение было, как в молодости – приподнятое и игривое.

Утром дома родителей встретила груда измятой одежды на полу, так тщательно отглаживаемой накануне, и крепко спящие на одной кровати, в объятьях друг друга – Валентин и Таня. Родители не стали им мешать и тоже легли спать.

Проснулись лишь к обеду. Теперь наступило похмелье от ночи любви. Таня выглядела виноватой и несчастной. Валентин молча пил чай.
Первым заговорил отец:
– Свадьбу справим в середине июля, а сегодня заберем Таню из интерната, ясно – теперь она наша!
Пока Таня от неожиданности неотрывно смотрела на будущего свекра, Валентин с матерью обнялись. Затем радость охватила всех членов семьи – стали друг друга целовать и поздравлять. Рождалась новая семья.

День посвятили некоторым перестановкам в доме, выделив более просторную комнату молодым, чем та, которую занимал Валентин. Освободили полки в шкафу для Таниных вещей, принесли для неё тумбочку, оборудовали туалетный столик с зеркалом и маленьким пуфиком. Также им выделили постельное белье, чайную посуду и много других мелочей, без которых не бывает уюта в семейной жизни.

Свадьбу, как и было запланировано, отгуляли летом – весело и многолюдно. Пришли одноклассники из интерната, родственники, соседи, друзья и сослуживцы родителей. В числе гостей присутствовал и председатель сельского Совета, который вручил молодым свидетельство о браке.

Трое суток объектом внимания был дом, в котором рекой лилось вино, жарились шашлыки, подавались разные блюда – салаты, винегреты, пироги и еще много всяких вкусностей, которыми богаты русские свадьбы.

Далеко окрест гремела музыка, слышались старинные и современные песни, лихие частушки, пляски под гармошку.
Но сначала следовал обряд «выкупа» невесты, которую на это время перевели в летнюю кухню со всем приданым – подушками, одеялами, бельем, заботливо подготовленными мамой Валентина, и что с помощью свашек должно было, по старинному обычаю, перейти вместе с невестой в большой дом жениха.
«Выкуп» сопровождался шутками и прибаутками, щедро отпускаемыми стопками водки «за невесту» и, еле сдерживаемым натиском гостей, желающих проникнуть без «выкупа» во двор.
Наконец, «оборона» не выдержала, её искусно подкупили угощением, денежными купюрами и монетами.
– Вот вам серебро, чтоб было добро!
– Вот вам бумажные, чтоб были отважные!
– Вот вам золото, чтоб чувствовали себя молодо! – приговаривали сваты.

Толпа парней и девушек с шумом вошла в маленькую комнату, и сразу все замерли: за столом, в окружении юных девушек, в белом атласном платье, с накинутой на лицо вуалью, сидела невеста. Её лоб обрамляли светлые кудряшки, выступающие из-под божественного головного убора – фаты, украшенной дрожащими нежно-восковыми шариками и трогательными цветочками на длинных, тонких стебельках, сплетенных в изысканный венок.

Персиковое лицо Тани выражало одновременно удивление, стеснение и, конечно же, счастье, которое ни с чем не спутаешь.
Пока все, замешкавшись, рассматривали представшую перед ними картину, глаза невесты округлились, она вскрикнула и соскользнула под стол, где один из друзей жениха быстро снял с её изящной ножки белую туфельку и убежал. Все зашумели, заволновались, начался поиск «вора»…
Затем жених пил шампанское из этой туфельки, которое казалось ему самым вкусным любовным напитком. Также шампанским «наказывали» схваченного «воришку», которому оно почему-то всё время казалось «горьким».

Далее сценарий переместился во двор, за столы, над которыми потрудилось немало кудесниц, заставивших гостей любоваться красотой сервировки, а потом с большим сожалением и желанием одновременно, осторожно нарушать украшения блюд.
Тамада знал своё дело, тосты следовали один за другим, говорили стихами, некоторые поздравляли со слезами – было видно, что невеста всем нравится, её обаяние не оставило равнодушными ни взрослых, ни детей. Веселье охватило каждого.
Одаривание молодых – это особый ритуал: перевязанная полотенцем свашка, украсив свою причёску красной розой, обходила с подносом гостей, которые передавали для молодых посуду, картины, деньги. Дарили также поросят, бычков, птицу и многие другие необходимые в быту вещи. Но первые подарки поступили от родителей Валентина. Это был сертификат на «Жигули», выданный отцу на работе как лучшему специалисту.
– Сынок и доченька! Это вам для свадебного путешествия! - Отец выпил свадебную рюмку водки и энергично бросил её на землю, показывая тем самым, что этот брак – раз и навсегда!
Смущенные молодые переглянулись, но тут же Валентин заверил родителей:
– Спасибо, родные мои, путешествовать мы будем только вместе с вами!
Мама Валентина надела невесте на шею золотую цепочку с крестиком, поцеловала её и, со слезами на глазах, сказала:
– Счастья тебе, доченька! Да хранит вас Бог!
– Спасибо, мамочка, спасибо папа, – поднялась вспыхнувшая от смущения Таня, – я никогда этого не забуду!
Молодые по очереди целовались с родителями, выражая искреннюю радость и взаимное доверие.

Интернат представил свой вокально-инструментальный ансамбль «Коктейль». Ребята из разных классов играли и пели популярные песни на фоне танцевальной группы. Выступление друзей успокаивало и поддерживало Таню, она чувствовала защищённость и заботу.

Гости бурно благодарили выступающих, но долго сидеть на одном месте не могли – плясали, дурачились, приглашали друг друга, подпевали, стучали ложками по столу в такт музыке, в общем, вели себя, как на свадьбе.

Молодые, с распухшими от поцелуев губами, добросовестно откликались на многоголосое, желанное «горько», но воспринимали всё происходящее как во сне, устав от шума, суеты и обильного застолья. Они не могли дождаться вечера, чтобы уединиться и вновь улететь в вальсе любви, растворяясь друг в друге.
Ух и свадьба! Отшумела, отплясала, как и положено по традициям предков.

После свадьбы наступило время всепоглощающей любви, когда забывается всё, кроме дыхания любимого. Таня чувствовала себя самой счастливой на свете.

Радость молодых на этом не закончилась. Родители сообщили об организации для них свадебного путешествия в Москву по туристической путевке. Для Валентина это была не первая поездка в столицу, а Таня видела её только на картинках да по телевизору. Поэтому за такой подарок последовали горячие поцелуи в благодарность родителям, которых она с огромным удовольствием называла «мама-папа». Ей так нравились эти слова. С детства Таня мечтала повторять их как можно чаще, но все интернатские дети старались не касаться этой темы. Поэтому сейчас Таня наслаждалась своим новым положением в семье, и в доме постоянно слышалось её искреннее, нежное «мама-папа».

Вернувшись из поездки, молодые вновь засобирались в дорогу. Нужно было воплощать в жизнь намеченные планы и поступать в вуз. Таня решила посвятить себя педагогической работе, а Валентин хотел получить юридическое образование. Так они отправились в краевой центр пробовать свои силы.
Поездка увенчалась успехом – их приняли на разные факультеты, но в одном учебном заведении. Родители были довольны. Теперь их радовали успехи двоих детей, лица которых светились такой внутренней молодой энергией и взаимной любовью, что они боялись их сглазить.

Однако учиться на очном отделении молодым не пришлось. Таня вдруг резко изменилась. Она стала худеть, румянец исчез с ее милого, улыбчивого лица, она не выходила к завтраку. Её уже не радовали поцелуи Валентина, который недоумевал, что же произошло, почему Таню раздражают его прикосновения. Мама вдруг стала готовить не так вкусно, как раньше, Тане ничего не хотелось, она ела только зелёные яблоки и сидела в саду со страдальческим выражением лица. Она боялась запахов, доносившихся из кухни, где мама занималась стряпней. Её тошнило.
Поездка к врачу прояснила ситуацию. Взволнованной маме сообщили о скором прибавлении в их семействе.
Известие всех обрадовало. По этому случаю накрыли стол и пригласили близких родственников. Учебный год студенты начали на заочном отделении.

Постепенно Тане стало лучше, она поправилась; свекровь сшила ей два красивых широких платья, скрывающих округлившийся живот.
Валентин открывал для себя много неизвестного в поведении молодой жены, влюблялся в неё заново, его чувства раскрывались с новой силой.

Раздобрев, Таня превратилась в маленькую, толстенькую барыню, излучающую спокойствие и благополучие, особенно в вечерние часы за самоваром, который ставили во дворе под навесом, заплетенным виноградом.

А в конце марта родился Серёжа – крупный темноволосый малыш, которого ждали с таким нетерпением. Он привнёс в дом столько радостной суеты, что её хватило на всех членов семьи. Валентин не отходил от малыша, внимательно рассматривал его, находя всё новые и новые черты своего образа.
– Танюша, Танечка, неужели это наш сын? – повторял удивлённо молодой отец, захлебываясь от счастья. Какое же это чудо!
Он скоро будет топать, а когда подрастёт, я куплю ему мотоцикл, и будет он возить меня на рыбалку…
– Постой, рано ты собираешься на рыбалку, сначала его нужно накормить, он такой ненасытный, наверное, вырастет богатырём, – улыбалась молодая мама.

Дед с бабушкой, наблюдая за детьми и новым членом семьи – маленьким отпрыском их  рода, украдкой вытирали глаза, боясь сглазить семейную идиллию.
Но, наверное, всё же сглазили потому, что вскоре в их почтовом ящике появилась повестка из военкомата о призыве Валентина в армию – как гром среди ясного неба.
 За белой жизненной полосой как-то потерялось чувство времени и ответственности.
Молодые растерялись, сразу не осознавая всю серьёзность написанного. Последующие сборы проходили молча, говорили мало и тихо, беззвучно рыдали женщины, разрывая душу.

Наступил день прощания. Проводы. Военкомат. Бесконечные слёзы, отчаяние, автобус, увозящий Валентина, – всё это проплывало, как в тумане.
И только на следующее утро Таня осознала, что её любимого мужа, родного и единственного в жизни, долго не будет рядом. Он не увидит первые шаги своего сына.
Малыш напоминал о себе требовательным криком, и Таня кормила его, прижимая к груди днём и ночью, чувствуя, что это Валентин вместо себя оставил ей свою маленькую тёплую частичку.
Ожидание скрашивалось заботами о сыне, учебой, домашними делами.

Постепенно жизнь вошла в привычное русло. Дома сохранялась тёплая, спокойная обстановка, хотя постоянно чувствовалось отсутствие самого желанного человека.
Родители, взамен Валентина, получили Таню и Сережу и были безмерно этому рады. Они старались во всём оказать помощь, полностью посвящали себя хлопотам с малышом, окружили заботой и вниманием этих двух человечков, нуждавшихся в них.

Так прошёл год, и Серёжа, наконец, сделал свой первый шаг, что явилось самым дорогим подарком его маме и бабушке к женскому дню 8 марта. Тут же отправили письмо отцу малыша – пусть порадуется солдат!
Но это письмо так и осталось лежать на тумбочке, к которой уже никогда не смог прикоснуться Валентин. Ночью, на границе, находясь в дозоре, он стал жертвой преступника – в чистое, незащищенное сердце рванулась пуля-дура, оборвав жизнь, за которую дома свято молились родные люди. В тёмное небо неподвижно смотрели удивленные, не испытавшие отцовского счастья, глаза.

«Мама-папа» не выдержали этого страшного испытания, они задохнулись от горя и с разницей в два месяца покинули мир живых.
Прошли годы… На кладбище, у трёх могил скорбно стояла молодая семейная пара с маленькой девочкой, а рядом рыдала худенькая, седая женщина с молодым ещё лицом.
– Пойдем, мама, хватит плакать, никого уже не вернёшь…
– Пойдем, пойдем, Сережа,– тихо ответила женщина и взяла сына под руку.