Старая мебель

Сразу же приношу извинения за то, что ни одно изображение мебели сопровождать этот текст не будет.

Нет в вашем нынешнем интернете нормальных кушеток, на которых спали советские люди всю вторую половину 20-го века. А я на них реально провела всю сознательную жизнь. А теперь. И посмотреть на   то, на чем я спала, просто негде.

Это же не гарнитуры стульев изготовления известного всем читающим людям мастера Гамбса. Поэтому ни один музей мебели не располагает нужным мне подбором кушеток и прочих диванов.

История эта началась очень просто, и без всяких затей. Когда в марте 1981 года, моя мама однозначно поняла, что я перестала быть девушкой, а на моей девичьей кушетке довольно сложно умещаться вдвоем с мужчиной ростом  под 190 и весом в пределах 100 кг. Мало   того, что охальнику было громко предложено просто переселиться в наши хоромы на жительство. Это же предложение тянуло за собой решение койко-места для совместного сна.

Хоть одна беда меня тогда миновала буквально сразу. Мне мама  не стала предлагать, как и мама Малыша не настаивала, чтобы Малыш донашивал жену Боссе, как он носил все его старые вещи. И благороднейшим образом в этой крайне непростой ситуации, выступила и моя бабушка тоже. Она бодро сгоняла в мебельный.Не очень далеко от наших хором. И там оплатила доставку в квартиру спального места. Это и в магазине оказалась кушетка, на которой уже кто-то спал и до нас. Особенность этой бывалой тахты  состояла в веселой обивке зеленого цвета. Внизу помещались ножки, на которых стоял весь диван, раскрываемый на ночь. Спинка легким движением руки превращалась на ночь в изголовье.  Белье некуда было складывать изначально. Никакого шкафа  для хранения днем постельного  белья там не предусматривали изначально. Но эта мелочь как раз просто решалась. У меня в приданом уже имелась некая бельевая тумба, в которую я ежедневно убирала все с девичьей одноместной тахты. Ее и приспособили уже хранить сразу два экземпляра постели. Много позже эта самая  тумба стала хранилищем всей фонотеки пластинок. Надо отметить, что там они очень хорошо вертикально хранились. Только  быстро им там тоже стало тесно от их количества. Нас спасло  только своевременное изобретение СД. Но главный секрет новой, но бывалой  кушетки хранился в ее неистребимом ничем запахе какого-то химиката, который смог склеить  всю  спинку с угла, когда она превращалась в изголовье для  сна.  Потому ее и продали, наверное.

Никто же не мог предположить изначально, что ее купит для нас моя  бабушка.

Тем не менее должна уточнить, что оба ребенка зародились на этой вонючей кушетке.

 Что-то в ней явно хранилось располагающее к деторождению, невзирая на запах паленой резины с одного из углов.

Богатырю еврейской породы она была коротковата своей длиной в 180 см в раскрытом виде. Да и ширина ей не слишком далась. Всего 110  см. Хоть для нашей квартиры двухспальная кровать все равно ни в одну комнату не смогла бы уместиться. Так что формат малогабаритной кровати очень подходил к метражу.

  Вскоре некоторые наши друзья начали менять не квартиры на лучшие, а более даже радикально они поступали, и меняли страну. Поэтому щедро всю мебель они отдавали друзьям, которые пока еще оставались в стране.

Так некая Ира, которая успела сменить не  только мужей, но и много фамилий от Алексеевой через Грача и Любаровой к Андриевской, уезжая с мужем Любаровым на поселение в  Израиль, наградила нас своим диваном,  тоже способным раскладываться на ночь. Диван      тот за неимением места хранения в нашей квартире, быстро  поехал на дачу, где в нем удобно развелись  полчища крыс в один из зимних сезонов. Но сразу его просто снести на помойку было моей породе, выросшей в дефиците предметов мебели любого назначения, кроме книжных шкафов, было решительно невыносимо совсем. Потому он тоже еще простоял и у нас несколько лет.

Не забывайте еще, что и у нас у самих     тоже была некая мебель. Прежде всего, это  кухонный  стол, который нас кормил еще в Большом Тишинском переулке. Это был стол для посуды. Но имел он там некую дощечку сверху из дерева. Она вытягивалась, и превращала его и в обеденный для двух человек. Мы с  мамой так и кормились. Еще к  тому столу изумительно можно было прикрутить мясорубку из нашего детства. Такую, с винтом для закрепления и с ручкой, но без  электричества. Еще с времени переезда бабушки в Москву мы    сами обогатились двумя кухонными шкафчиками типа пеналов. В ее 8-метровой комнате с чуланом им места совсем не хватило. И у нас  тоже они были до упора забиты. Книгами, конечно же.

 Потом я и сама уже с одной из зарплат обновила нам спальное место.Оно изначально было новое и без лишних запахов, но  тоже довольно узкое по нашему метражу. На том новом диване  без запахов моя семейная жизнь и закончилась. Не судьба была ему семью сохранить.

 Короче, буквально каждый год всей своей жизни, на дачу уезжала все новая газель с мебелью из нашей квартиры, которую в квартире ставить было негде совсем, а дача для того и придумана, чтобы на нее все увозить из квартиры.

Потом  тоже пара друзей сделала в квартире достойный ремонт.Поэтому всю  свою старую мебель они к нам перевезли. Это тоже на дачу уехало.

 У нас в принципе, есть в районе еще одна хитрая особенность его расположения.

 Вот очень близко от нас есть  магазин по продаже  мебели.  Но. Купили мы в нем как-то стол-раскладушку  обеденный. Его мы с тогда еще мужем волокли на себе до самого дома  по очереди.  Этот близкий к нам магазин от нас отделен. Переходом подземным. За тем переходом совсем другое Бирюлево уже. И заехать из него в наше отдельное ГЕТТО возможно  только по МКАД. Поэтому уже любая дорога обходится вдвое.  Тут как с телушкой  и полушкой выходит.

 Вот я после развода пыталась украсить наше жилье спальной мебелью. Снова покупались раскладные диваны на полтора спальных места. В каждом уже имелись ящики для белья. Но к цене каждого такого дивана следовало сразу накинуть несколько тысяч за доставку за МКАД  и обратно.

 Чем я  могу погордится на старости лет? Что половину  свезенной на дачу дружеской мебели  мы гордо жгли на участке каждую весну. Другие пахали. А мы  только жгли нашу мебель, в которую никто не спрятал ни одного бриллианта для нас.