Гонщица

От славного финского города Тампере, в котором я многие годы работал исследователем в Медицинской  школе, до Питера, в котором у меня остался родительский дом, всего без малого пятьсот километров, и эти пятьсот километров я чаще всего преодолевал автостопом. Автостоп имеет множество преимуществ по сравнению с другими способами перемещения. Во-первых, он бесплатный. В самые первые мои аспирантские годы это тоже было существенно, потом – уже нет, но навык и привычка остались.
 
Во-вторых, и для меня это важно, автостоп не требует планирования. Да, можно заказать место в совсем недорогом микроавтобусе, который довезёт от подъезда до подъезда, но его нужно заказывать заранее за несколько дней. Поездка же автостопом не требует никакого планирования: я могу решить, ехать мне сегодня или отложить поездку на завтра (или на неделю, или на месяц) хоть в последнюю минуту. Опять же, мне не нужно, как в случае с заказанным автобусом, быть готовым к точно назначенному времени. На поездку автостопом невозможно опоздать и нет нужды торопиться. Я выезжаю не тогда, когда «надо», а тогда, когда сам хочу и полностью к этому готов. Для меня, человека, всегда работавшему в абсолютно свободном графике и даже просто не имеющего в доме постоянно работающих часов, такая свобода от заранее назначенных сроков и обязательных к исполнению планов очень дорогого стоит. Вообще автостоп – это абсолютная свобода. Вы можете, если пожелаете, развернуться и вернуться обратно с полдороги. Вы можете поменять маршрут и поехать новой, незнакомой дорогой. Вы можете выйти в любом заинтересовавшем вас месте. Вы, в конце концов, вообще можете взять и поехать в другое место. Вы – абсолютно вольный, как птица, странник, имеющий полное право на любые странности и ни перед кем не ответственный и никому не подотчётный, а не часть багажа, которую доставляют из точки А в точку Б, не пассажир (в смысле, пассивный жир, как когда-то гениально обыграл это слово ныне уже, к сожалению, покойный Константин Крылов).
 
И есть ещё «в-третьих». В-третьих, автостоп – это уникальный способ общаться с людьми. Вам по дороге покажут новые места, которых вы раньше не видели, а о давно знакомых местах расскажут совершенно новые и неизвестные вам истории. Вам расскажут всяческие интересные байки. К тому же вы с каждым новым водителем – абсолютно случайные попутчики: не сослуживцы, не родственники, не соседи. Вы, равно как и ваш собеседник, анонимны, если вы и знакомитесь, то только по имени. Вы никак друг от друга не зависите, вы ничего друг другу не должны, вы, скорее всего, никогда в жизни вообще больше не встретитесь и не увидитесь. Это даёт уникальный шанс и вам, и вашему собеседнику говорить совершенно открыто то, что вы на самом деле думаете, и то, что вам на самом деле интересно. Без страха испортить себе репутацию, карьеру, долгосрочные отношения, без политкорректных умолчаний и сведения темы любого разговора на погоду. Вы никогда не сможете с таким уровнем открытости поговорить о жизни ни с коллегой на работе, ни с соседом. Везде, где на кону их репутация в своей социальной среде, люди становятся очень закрытыми. Во многих рекомендациях по автостопу автостопщику настоятельно рекомендуют в разговоре с водителем избегать трёх тем – политики, религии и национальных отношений. Эти рекомендации – полная и несусветная чушь! Да, это потенциально конфликтные темы. И чем вы рискуете? Ну, допустим, случится самое страшное, что только может – вы в полный хлам разругаетесь с водителем – настолько, что он вас вообще высадит. И? Что здесь такого страшного? Ну, поймаете следующую попутку и поедите себе дальше! На мой взгляд, очень глупо из-за страха перед подобным пустяком лишать себя главного кайфа автостопного общения – узнать, что люди думают на самом деле, когда им не нужно держать маску благообразия и говорить только то, что социально одобряемо. Водителю эта возможность свободно высказаться самому и послушать, что на самом деле думаете вы, так же дорога, как и вам. Уж поверьте человеку с шестнадцатилетним опытом регулярных автостопных поездок – я много раз разговаривал с водителями и о политике, и о национальных проблемах, и о религии, порой мы совершенно не сходились во мнениях, не соглашались, спорили, высказывали вслух совершенно немыслимые для приглаженной европейской толерантности и политкорректности вещи, касались самых острых и болезненных тем – и ничего, ни разу не поругались, нам было интересно! Особенно это бесценно, когда вы живёте в другой стране, и между вами и местным населением существует культурный барьер. Общение во время автостопа – это практически единственный, по крайней мере из известных мне, способ узнать, как видят мир и что на самом деле думают (в том числе о вас) по ту сторону этого культурного барьера.
 
Всё это было лирическое отступление о том, почему и за что я люблю автостоп. Но есть, конечно, в автостопе и свои тёмные стороны. Вы их понимаете, когда голосуете под палящим солнцем или под проливным дождём уже пять часов подряд, и за всё это время ни одна машина так и не остановилась, и нет никакой, абсолютно никакой гарантии, что вообще остановится. Да, такое бывает, водители ничего вам не должны и ничем не обязаны: хотят – подвозят, а не хотят – едут мимо, это их полное право. Вы при этом начинаете искать причины в неудачном для остановки месте или в своём внешнем виде, но это всё полная ерунда – на самом деле, вам просто в этот день не везёт. Чистая случайность, и ничего более. Так сегодня у небесного данжен-мастера выпали кубики. Вы осознаёте некоторые трудности автостопного образа жизни, когда зависаете на трассе ночью и понимаете, что до утра вас определённо не возьмут. А если, допустим, эта ночь зимняя, тёмная, долгая и морозная, у вас нет палатки и спальника, а ещё вдобавок нигде в окрестностях нет круглосуточно работающих придорожных кафешек. Тогда, увы, ваш единственный шанс не замёрзнуть – это идти пешком, идти всю ночь.  Дважды я в такой ситуации отшагал по пятьдесят с лишним километров, пройдя за ночь пешком от Коуволы почти до самой Хамины. Зато в другой раз, тоже оказавшись посреди зимней ночи на абсолютно пустой дороге в приграничной территории уже с русской стороны от границы, единственный раз в своей жизни видел на воле настоящего живого волчка. Некоторое время мы даже шли с ним параллельным курсом, пока он меня не заметил, и не убежал в лес.
 
Сейчас я чаще всего езжу через Лаппенранту и Нуийяму, а в первые годы своей автостопной жизни всегда шёл через Хамину и Ваалиму. Этот мой старый маршрут имел сложный для автостопа участок между Коуволой и Хаминой – как раз тот самый, который дважды в жизни мне пришлось прошагать пешком. Дело в том, что дорога номер пятнадцать, проходящая мимо посёлков Мюллюкоски, Аньяланкоски и Инкероинен – она, конечно, не просёлок, но реально по ней в основном ездят местные жители между соседними городками и деревнями. В отличие от водителей, ездящих на дальние расстояния, в попутчике они не больно-то нуждаются и останавливаются гораздо менее охотно, а, когда подбрасывают, то, чаще всего, до ближайшего населённого пункта или отворота. Передвижение получается очень дробным: едешь мало, а ждёшь и голосуешь – много. И не дай Бог, чтобы на этом участке застигла наступающая ночь – тогда до утра, скорее всего, не подвезёт уже никто. Кроме того, эта самая автомобильная дорога номер пятнадцать в конце концов упирается в автостраду Е18, которая как раз вот на этом самом участке представляет собой хайвей, и формально здесь нельзя ни пешеходу стопить, ни водителю останавливаться и его подбирать. Теоретически этот участок можно легально обойти по параллельной дороге номер 170, но шанс остановить там попутку практически нулевой, так что это десять с лишним километров заведомо пешком, то есть часа два гарантированно потерянного времени. Поэтому я в большинстве случаев всё-таки предпочитал не совсем легальный автостоп на скоростной трассе Е18 законопослушному передвижению пешком по обходной дороге, уповая на гуманность финской полиции и на не слишком фанатичных в плане законопослушности водителей (это нарушение, но настолько мелкое, что реально за него вроде бы не штрафуют).
 
И вот, уже очень много лет назад, стоял я как раз летним вечером на этом самом месте – на скоростной трассе Е18, метрах в ста от съезда на неё с 15-го шоссе, то есть километрах в десяти к западу от Хамины. Надежда у меня была в основном на водителей машин, только что съехавших со съезда и не успевших ещё ни разогнаться, ни перестроиться. Могли в принципе ради меня съехать на обочину и водители легковушек, шедших по самому автобану, но, конечно, только те, что шли по ближнему к обочине ряду на относительно небольшой скорости. На эти две категории я и надеялся – в особенности на русских, потому что они, по сравнению с финнами, менее щепетильны в соблюдении формальных запретов и правил. Поэтому когда по дальней полосе на скорости сильно за сто километров в час пронеслась мимо меня машина с прицепом, я в её сторону даже и не смотрел. Пронеслась и пронеслась. Однако через несколько секунд раздался звук, заставивший меня обернуться. Не съезжая на обочину и даже не перестраиваясь в ближний к ней ряд, водитель пролетевшей мимо меня легковушки нажал на тормоза, и машина, с диким визгом пролетев ещё метров сто, встала посреди хайвея. Но то, что произошло потом, было ещё экстремальнее. Так, по-прежнему и не съезжая ни на обочину, ни даже на край проезжей части, машина пошла по скоростному автобану задним ходом, то есть прицепом вперёд! За все свои как предыдущие, так и последующие годы автостопных поездок я никогда ничего подобного не видел. Так задним ходом машина проехала обратно те самые сто метров и поравнялась со мной. За рулём была молодая девушка.
 
– Давайте, забирайтесь, – сказала она мне на чистейшем русском.
 
Я был с большим рюкзаком, потребовалось некоторое время на то, чтобы загрузить его в машину. Машина так и стояла посреди скоростной трассы. Другие машины притормаживали, перестраивались, объезжали. Девушка за рулём не проявляла по этому поводу ни малейшего беспокойства и не пыталась меня торопить. Наконец, я загрузил в машину рюкзак и забрался сам. Она рванула с места так же, как до того тормозила – с места в карьер. За то время, пока мы ехали до границы, она успела мне рассказать, что за рулём три года, и за это время уже несколько раз лежала в кювете на крыше. Я прикинул – получалось заметно чаще, чем раз в год. Машина неслась на максимально разрешённой на финском хайвее скорости в 120 километров в час, периодически спидометр зашкаливал и выше, но не намного. Между тем, девушка жаловалась на то, как тяжело и непривычно ей ехать так медленно, «но что поделаешь, мне сейчас нарушать нельзя, я без прав». Оказалось, что права у неё изъяли за какое-то предыдущее нарушение. Она об этом не очень беспокоилась – как изъяли, так и отдадут, чай не в первый и не во второй раз забирают, но вот ехать, не нарушая скоростных норм, ей было очень тяжело и непривычно.
 
– А как же без прав через границу и паспортный контроль? – спросил я.
 
– А на границе обычно права не проверяют. Только свой паспорт и техпаспорт на машину. Бывает иногда, что и права спрашивают, но будем надеяться, что не спросят. Сюда же я без прав въехала.
 
Нам повезло: водительские права у неё предъявить не потребовали ни на финской, ни на русской границе. Хотя из-за очереди провозились мы на границе несколько часов. А после прохождения границы насчёт необходимости соблюдать скоростные ограничения она явно расслабилась.
 
– Ну, вот, – сказала она, – через час будем дома.
 
От границы, если считать от Торфяновки, до Питера 190 километров, плюс ещё по самому Питеру сколько-то в зависимости от конечной точки.
 
– Не, – говорю, – Через час не будем. Двести километров, даже больше – за час никак.
 
– Спорим?
 
Спорить я не стал, чтобы не провоцировать. Как потом выяснилось, я всё-таки оказался прав, двести километров в час на протяжении всего оставшегося маршрута не выжала из машины даже она. Но, право, как же она старалась! Она реально выжимала из машины всё, что можно и чего уже нельзя, иногда стрелка спидометра зашкаливала даже за 200. И это не по идеально ровному финскому автобану, а по нашим российским дорогам со всеми их бесчисленными трещинами, выбоинами и заплатками! И это ночью, при нашем дорожном освещении, которое местами есть, а местами – нет! И это с прицепом – вы помните, что у машины был прицеп? – который на резких и крутых поворотах (а поворачивала она именно так, в последний момент и не снижая скорости) болтался из стороны в сторону по всей ширине проезжей части, периодически и вовсе вылетая за её пределы.
 
При этом было странное ощущение. Умом я прекрасно понимал, что она вытворяет совершенно безумные вещи, и что реально сейчас моя жизнь в серьёзной опасности. Но её абсолютная уверенность в себе, полное отсутствие всякой нервозной дерготни и всякого страха, напряжения и сомнений, её совершенно фантастический драйв и кураж были столь заразительны, что на уровне эмоций у меня страха не было абсолютно, а был один только заводной хулиганский азарт. Сам бы я, конечно, так машину вести нипочём не стал, и прекрасно понимал тогда и понимаю сейчас, что то, что она вытворяла, – это, по сути, преступление. Но за рулём был не я, и, не неся за происходящее ни юридической, ни моральной ответственности (ну, кроме как за свою собственную жизнь, конечно, рисковать которой я обычно не люблю, но имею на то полное право), я не испытывал никакого желания быть высаженным и сбежать. Более того, почти всегда от природы осмотрительный, расчётливый, рассудительный и осторожный, я вдруг почувствовал, что от творящегося безобразия откровенно ловлю дикий, какой-то первобытный кайф. В конце концов, я человек на все сто процентов русский, а какой русский, кроме разве гаишника, не любит быстрой езды!
 
Я думал, что эта безумная гонщица сбросит скорость хотя бы при въезде в город. Да ничуть! В Питер мы влетели часов около четырёх утра. Уже рассвело. Улицы были практически пусты, и она так и неслась по ним на скорости за сто, размахивая во все стороны своим болтающимся прицепом. Так и доехали. Живыми, не разбившись, никого не задавив и ни разу не нарвавшись на полицию.
 
Я путешествовал автостопом точно больше сотни раз, меня подвозили сотни, если уже не тысячи самых разных водителей, но попросите меня рассказать самый запомнившийся из всей моей автостопной жизни случай – и я, без сомнений, выберу этот.
 
И да, я очень надеюсь, что та подвозившая меня много лет назад барышня жива... и что она никого за эти годы не убила.