Пратьяхара

- Малика, умоляю! Скажи, что ты пошутила?

- Знаю, что звучит нестандартно, но имей терпение! Не дослушала, а уже издеваешься.

- «Нестандартно»! Точное слово, другого не подобрать. Малика, ты всерьёз толкаешь меня участвовать в твоих нездоровых экспериментах? С незнакомым мужчиной, которого я в глаза не видела?

- Всё будет под контролем, Иовита. Обещаю находиться поблизости.

- Тогда почему бы тебе первой не попробовать?

- Я готова пойти первой, но ты всё равно не сможешь там присутствовать. На сеанс он впускает поодиночке. Повторяю, Иовита, ничего страшного с тобой не случится!

- Ты так спокойно об этом говоришь, а сама отдаёшь меня на растерзание чужому человеку, да ещё японцу?

- Вьетнамцу. Ш-ш-ш, Иовита, не так громко. Не хочу, чтоб нам впаяли штраф за расистские высказывания.

Они сидят в летнем кафе у эстакады Шонне, в пластиковых стаканчиках вращаются кофейные пенки. Разрисованный рекламой зонт укрывает от солнца обеих – статную Иовиту в баклажанной юбке и её подругу Малику в джинсах и голубой майке. От растопленного асфальта поднимается запах горящих метеоритов и растоптанных чипсов.

Хмыкнув, Иовита подносит к губам стаканчик. Плавающие пенные барашки походят на афропричёску. Сейчас из кофе выскочит маленький дикарь с копьём и закричит «у-гэ-гэй!» Вторая дикарка сидит напротив – её зовут Малика, она лучшая подруга Иовиты, но идеи у неё совершенно бредовые.

- Ну как хочешь, - не дождавшись ответа, Малика углубляется в свой смартфон. – Между прочим, я угрохала на переговоры четыре дня, у этого парня всё засекречено похлеще чем в Ми-6! Если бы ты знала, каких трудов мне стоило выудить контакты из Аннелки…

- Только не говори мне, что ты и её посвятила! – Иовита выставляет вперёд ладонь, словно защищаясь от подруги. – Или ты сказала ей: «У нашей Иовиты разыгралось биполярное расстройство и ей срочно нужен азиат с садистскими наклонностями. Это то, в чём она сейчас больше всего нуждается»?

- Не кричи, пожалуйста. О тебе не прозвучало ни слова.

- И на том спасибо.

- Кстати, как у вас с Вальгесом?... О-о-о, по глазам вижу, что лучше бы не спрашивала.

Иовита с деланной бодростью улыбается и откусывает от рогалика. У неё крепкие белые зубы – частично имплантированные.

- Отчего бы не спросить? Докладываю: вчера мы пересеклись в «Тамблере». Вальгес хвастался видосиком, где демонстрирует новый умный кондиционер для офисов и выступает на фестивале пива.

- Ну и? Договаривай, раз начала.

- Больше ничего. Он спросил, как я. Я ответила, что чувствую себя прекрасно. Вот и поболтали… да и вообще, это не та потеря, о которой стоит плакать. Ты бы знала, как он во сне портит воздух!

На полуслове Иовита утыкается в стакан с кофе и Малика спешит увести её от скользкой темы. Она подозревает, что Иовита переживает неудачу с Вальгесом глубже, чем видится со стороны. Кажется, Иовита планировала завести ребёнка от этого чокнутого радиоэлектронщика. Ещё месяц назад Иовита Лянко выглядела абсолютно счастливой, как вдруг их идиллия с Вальгесом резко оборвалась.

Малика пустила в ход все уловки, но не смогла вытянуть из подруги деталей ссоры. С тех пор Иовита замкнулась в себе, а на работе от расстройства прошляпила крупный контракт, да ещё и разбила машину при неудачной парковке – всё сложилось одно к одному. Малику не оставляет подозрение, что за последний месяц её подруга с горя подсела на тимолептики.

- Всё-таки как насчёт последовать моему совету? Знаешь, отыскать этого Лу Нанга было чертовски трудно. Он опасается брать новых клиенток.

- Понимаю, - Иовита оправляет светлые волосы – жест получается нервным и резким. – Будешь тут осторожным - с его-то хобби вязать руки чужим женщинам! В любую минуту к нему может явиться чей-то ревнивый супруг с мясницким ножом.

- На поверхностный взгляд звучит диковато, однако, если верить Аннелке и её подругам, «хобби» Лу Нанга даже не пахнет сексуальными домогательствами. По её словам, Лу Нанг владеет своим ремеслом так тонко, будто собирает из женщины букет в коллекцию икебаны.

- Великолепно! – в голосе Иовиты явственный сарказм. – Твой эпатажный психоаналитик с мотком верёвок - святая и невинная монахиня? Неужели ты считаешь, что стоит скрутить мне руки и подержать связанной под надзором какого-то вьетнамского маньяка, то все мои проблемы развеются как дым? Я выиграю миллион в лотерею, ко мне явится принц на белом «Порше», а коллеги перестанут коситься на меня как на прокажённую?

На лоб Малики набегает морщинка. Она искренне хочет помочь Иовите справиться с полосой невезения.

- Но почему бы не попробовать? Я всё разузнала и … знаешь что?

- Ну, что ещё?

- О салоне Лу Нанга нет ни одного негативного отзыва! Его практики - не насилие и не половое извращение. Скорее, это что-то типа… лечения? Нет, отвлекающей гимнастики? Или психологической перезагрузки.

Иовита едва не давится остывшим кофе и фыркает на весь квартал, но тут же вспоминает бывшего бойфренда Вальгеса и снова мрачнеет. Какой же скотиной он оказался! Иовита почти поверила, что они созданы друг для друга, пока нечаянно не прочла переписку у него в телефоне. Тогда она выяснила, что перед дружками Вальгес называет её фригидной сукой.

- Хорошенькое лечение! – она вытирает салфеткой брызги с губ. – Скажи ещё - антистрессовый пилатес. Не знаю, как во Вьетнаме, но в Европе это времяпровождение называется ролевыми играми. В качестве интимной прелюдии мужчина связывает женщину и подавляет её волю. Господин и рабыня. Верхний и нижняя. Капо и боттом. Вся твоя «психологическая гимнастика» кончается ниже пояса.

- Ты снова не поняла! – укоряет Малика. – Под страшным секретом Аннелка всё рассказала мне в деталях, хотя для этого пришлось изрядно её подпоить. Лу Нанг не насильник и страшно не любит, когда его пытаются подловить на чём-то неприличном. Сам он называет свою работу одной из духовных практик. Попыткой заглянуть в подсознание.

- Интересно, какого вероисповедания твой сверхделикатный Лу Нанг? Явно не Као Дай.

- Не знаю. Вообще-то среди вьетнамцев немало католиков, это сейчас модно. Мы общались с Лу только через анонимную сеть. Он настороженно отнёсся к тому, что мы придём вдвоём, но, по-моему, всё-таки согласился. Ты же знаешь их восточные манеры. Они никогда не скажут в открытую «да» или «нет». Могут только намекнуть.

- Да, ты права. С ними надо тщательно следить за интонацией, - Иовита задумчиво созерцает пустой стакан и колеблется. – Чёрт бы побрал эти нервы. Прости, Малика. В последнее время я действительно как выжатая тряпка.

- Вижу, - Малика накрывает своей ладонью ладонь подруги. - Поэтому пытаюсь тебе помочь, а для этих целей сойдёт даже экзотический способ. Ты ведь когда-то хвасталась, что пробовала БДСМ с кем-то из бывших?

Иовите хочется покраснеть и она ищет в сумочке сигарету. Она никогда не считала себя пуританкой и её не отпугивают сайты типа «Петля и повиновение». Распятым девчонкам там надевают на голову трусики и закрепляют их кляпом, а на связанные за спину руки надевают боксёрские перчатки, чтобы пленницы во время пыток не распутали узлов на запястьях.

- Нашла что вспомнить! – закурив, Иовита взмахом разгоняет ментоловый дым, но глаза её туманятся. – Во-первых, я знала того сорванца Томаша сто лет. Во-вторых, мы никогда не занимались садо-мазо на трезвую голову. В-третьих, меня ужасно забавляли те меховые фиолетовые наручники…

- …почему же не случиться «в-четвёртых»? Я поеду с тобой и прикрою твой тыл. Можешь быть спокойна за свою честь. При малейшей провокации я лично оторву яйца этому жёлтому хунвейбину.

- Малика! – грозит пальцем Иовита. - Теперь уже ты нарываешься на штраф за расистские высказывания!

Подруги смеются. Откинувшись в пластиковом кресле, Иовита оглядывает ажурную эстакаду. На проводах качается сухой июньский ветер, мимо неслышно скользит полупустой электробус. Она снова оборачивается к Малике.

- Ты так настойчиво уламываешь меня поехать к твоему вьетнамцу, словно имеешь с этого комиссионные, ха-ха-ха!

- Не имею ни цента, просто хочу встряхнуть тебя. А вдруг подействует?

- Почему же сама не пробуешь, Малика?

- Потому! Если он свяжет нас обеих, мы будем чувствовать себя незащищёнными. Одна из нас должна быть свободна на тот случай, если ситуация пойдёт мимо плана.

Иовита вздыхает – в логике Малике не откажешь. Действительно, если они отважатся на эту авантюру с вьетнамцем, кому-то надо находиться на страже.
 
- Кстати, насчёт ситуации… у тебя же есть газовый пистолет?

- Никогда с ним не расстаюсь, - Малика щёлкает ногтем по сумочке. – Полагаю, я ещё не растеряла навыки женской самообороны. Здесь Лу Нангу ничего не светит.

Достав из прибора на столе ароматизированную зубочистку, Иовита чертит плюсики на столешнице.

- Сколько, ты говоришь, это стоит?

- Не важно. Оказалось, не слишком дорого. Я предупредила Лу Нанга, что заплачу сама. Это мой маленький подарок старой верной подружке, у которой расклеилась личная жизнь.

- Если бы только личная… - бормочет Иовита, и в её широко расставленных глазах на секунду мелькает беспомощное выражение. – В последнее время, если я не наглотаюсь лекарств, то вижу паршивые сны. Утром встаю разбитой как куча металлолома. Слушай, Малика, ты почти меня уболтала. Только… а вдруг это больно?

- По словам Аннелки, Лу Нанг - истинный виртуоз. Знает массаж и делает ароматические притирки. Она два часа вылежала при нём связанной в сосиску и лишь немного затекла. В целом ей жутко понравилось и она застолбила ещё пару сеансов на будущее.

- Ух ты! Постоянная клиентка с дисконтной скидкой? Слушай, Малика, но твой азиатский визави гарантирует клиентам конфиденциальность? Ты уверена?

- Иовита! Какой огласки ты боишься? Ты член парламентской фракции или свекровь премьер-министра? Кого щекочут подробности твоих похождений?

- Хм… нет, конечно, никого! Или почти никого. И всё же мне не хотелось бы завтра увидеть свою связанную задницу в интернете.

- Лу Нангу ни к чему вести двойную игру и снимать подопечных на скрытое видео. Как я поняла из беседы, налоговых инспекторов и миграционной службы он боится куда больше, чем обманутых мужей. Вероятно, он наполовину нелегал, живёт по временной визе или что-то в этом роде. У него нет разрешения на … реабилитационные услуги.

- Браво, вот как это называется! «Реабилитационные услуги»! Связать и потрогать за задницу чужую голую тёлку – обалденный реабилитационный сервис.

- Ну что, Иовита? Я звоню?

Блондинка Иовита Лянко чуть-чуть медлит, словно вступает в ледяную воду, и опускает ресницы в знак согласия.

- Набирай своего Лу-Лу, пока я храбрая. Может, мне и правда не помешает качественная встряска? Ты завезёшь меня домой, принять душ и всё такое? Он ведь всё-таки мужик… хоть и вьетнамец-нелегал.

***

Таинственный вьетнамец Малики оказывается круглолицым и низкорослым мужчиной с причёской под Брюса Ли. На нём широкие белые брюки и чёрный блейзер, в квартире на четвёртом этаже пахнет розмарином и неведомыми благовониями. Иовита никогда не бывала в азиатском квартале, но прежде чем подняться в нужный дом, с удовольствием побродила с Маликой по стихийному пёстрому базару, раскинутому под аркой. Ей было необходимо собраться с духом перед деликатным визитом, и Малика не торопила.

Видимо, базар пользуется популярностью у жителей прилежащих домов. Белых покупателей почти нет. Базар благоухает чесноком, рисовой лапшой и соевым соусом с французскими багетами. Сидя на корточках, продавцы зелёных бананов уплетают из мисок суп фо, тут же жарятся спринг-роллы. Запах свинины смешивается с чадом жаровен и раскалённого перца. Под ногами хрустят панцири очищенных креветок. Наверное, здесь никогда не бывала пожарная инспекция. При выходе из-под арки Иовита некоторое время жадно глотает свежий воздух.   

- Не боишься, что твою тачку разрисуют местные партизаны? – спрашивает она, когда Малика запирает свой «БМВ».

- Вьетнамский квартал довольно законопослушен, - Малика проверяет, надёжно ли заперт замок. – Но в полумиле отсюда начинается гетто выходцев из Северной Африки и вот там двум белым женщинам точно делать нечего. 

- Син тяо, - здоровается хозяин подпольного салона. У него заметен мягкий акцент. – Тяо куи ба. Здравствуйте, уважаемые.

Сперва Иовиту удивляет, почему Лу Нанг говорит вполголоса, словно у него болит горло. Затем вспоминает, что громкая речь во Вьетнаме считается оскорбительной по отношению к собеседнику, как и чересчур бурная жестикуляция.

«Азиатские штучки начинаются!» - думает Иовита, но страха в ней почему-то нет. Только любопытство и лёгкое покалывание в бёдрах от предвкушения неизвестного. Попав в квартиру, пахнущую розмарином, она хвалит себя, что предварительно вымылась, надела чистое бельё и свежие трусики. Запах потных подмышек был бы тут неуместен.

Спрятав деньги, Лу Нанг кивком просит Малику расположиться в низком кресле и уводит Иовиту в комнату без окон. Обстановка здесь скудная. На дальней и левой стенах укреплены зеркала, посередине каморки стоит плетёная кушетка, застланная циновками, при входе болтается гроздь пластмассовых плечиков. Над кушеткой на медном крюке висит электрическая лампа, абажур разрисован белыми и синими звёздами.

«Будем считать, я на приёме у знахаря», - думает Иовита. Она с облегчением отмечает, что тайная студия с кушеткой мало похожа на камеру инквизиции. Не видно ни кандалов, ни разогретых докрасна щипцов, которыми узницам вырывают ногти и терзают гениталии. В конце концов, Иовита не одна - за тонкой стенкой к ним чутко прислушивается Малика с газовым пистолетом в сумочке.

Иовита кое-что читала о древних азиатских казнях, восстании тайпинов и тому подобном. О пытках живыми крысами и негашёной известью. Стоит ли доверять своё тело этому маленькому человечку? Ещё есть время развернуться и уйти вместе с Маликой.

Несколько секунд Лу Нанг смотрит ей в глаза, будто пытается определить, что у гостьи на душе. Взгляд у него бесстрастен, но Иовита вдруг обретает уверенность: подпольный мастер не причинит ей вреда.

- Скажите мне, - вдруг спрашивает она в лоб. - Здесь точно не ведутся съёмки скрытой камерой?

Малика возмущённо покашливает за стенкой, но Иовите нравится идти напролом. Ей интересна возможная реакция хозяина на прямой вопрос. Однако никакой реакции нет. Круглое лунное лицо источает спокойствие.

- А вы точно не из налоговой полиции? – парирует Лу Нанг. – Это шутка, нгуои пху ну. Я имею в виду, мы с вами в равных условиях и ничего не знаем друг о друге. Два кота в мешке.

Иовита пытается припомнить, встречалась ли им по дороге сюда хоть одна патрульная машина? Наверное, нет. Рынок в подворотне определённо работает без разрешения муниципальных властей. При малейшем намёке на полицию он растаял бы как мираж.

- Логично, - соглашается Иовита. – Прошу не принять за дерзость, просто я предпочитаю честные и открытые отношения. Скажите: вы сразу приступите к делу или проведёте предварительный инструктаж, ритуал или что-то в этом роде?

«Только бы он не всучил мне и Малике какой-нибудь напиток со снотворным и не обкурил веселящим газом».

– Это было бы правильнее, но у нас не так много времени, чтобы тратить его на церемонии, - негромко говорит вьетнамский мужчина с причёской Брюса Ли. – В шесть часов я жду следующую клиентку. Если хотите, я кратко расскажу вам, что произойдёт в ближайшее время.

- Окажите любезность, - так же серьёзно отвечает Иовита Лянко.

– Я могу вас принять. Единственное, что вам нужно – полностью довериться мне и расслабиться. После подготовки вы ляжете на зыонг и я придам вам необходимую форму. Замкну и перенаправлю некоторые энергетические потоки.

«Непостижимо! – думает Иовита. – Оказывается, скрутить женщину по рукам и ногам – значит всего лишь «придать ей энергетическую форму»? Какие там формы придавал мне приснопамятный Томаш? Вау, он как-то подвешивал меня пьяную наручниками в ванной. Кстати, было классно. Я так орала и хохотала, что соседи едва не вызвали полицию. То-то он сейчас посмеялся бы. А зыонгом, судя по всему, называется вот эта плетёная кушетка?»

- Далее вы испытаете пять чувственных стадий, - продолжает бесстрастный Лу Нанг. – Первая – любопытство. Вторая – раздражение. Третья – усталость, четвёртая – ярость, пятая - смирение.

- Гм-м… и я обязательно должна быть при этом связана как ржаной сноп?

В лице Лу Нанга не шевелится ни единый мускул.

- Раз уж мы за неимением времени опускаем церемонии... Знаете, в чём общая беда европейской культуры? Вы снимаете напряжение, вернее приглушаете его сугубо через секс, наркотики и алкоголь. Плюс посредством антидепрессивных препаратов, которые вы сейчас принимаете.

«Чёрт, откуда он узнал? Малика проболталась, что я принимаю доксепин? Но я даже ей этого не говорила. Или она видела рецепты в моей сумочке?»

- Вас выдают глаза. Каждый третий взрослый в этой стране сидит на антидепрессантах, - грустно поясняет Лу Нанг. – Вы, европейцы, пытаетесь заглушить усталость и скуку фармацевтикой и искусственными суррогатами. А связывание, ограничение подвижности воспринимаете как половое извращение или компонент сексуальной игры.

- Вы правы, - поколебавшись, признаёт Иовита. Теперь она видит, что Лу Нанг действительно неглуп и всё меньше похож на нелегального шарлатана. - Но это не так?

- Нет. Если бы вы знали основы школы санкхьи, мои услуги вам не понадобились бы. Вы бы погружались в медитацию без моего скромного вмешательства. Вы слышали о дисциплине пратьяхара?

Иовита поспешно роется в памяти, но как назло в голову не лезет ничего, кроме мазохистских забав в юные годы.

- Нет, - её ответ звучит почти жалобно.

- Грубо говоря, пратьяхара - это отключение внешних чувств, переходящее во внутреннюю деятельность, которая постепенно приводит к самадхи. Именно связывание помогает отключать рефлексы неподготовленному человеку.

- Но если в процессе у меня вдруг зачешется нос… или ещё что-нибудь?

- Советую запастись терпением. В том-то и штука, что медитация в движении невозможна. Только полный покой! Иначе с тем же успехом можно пытаться войти в самадхи, отплясывая в шумной толпе на бразильском карнавале.

- Да, пляски – медитация совсем иного рода… Вы меня почти убедили, Лу Нанг. Кстати, что такое самадхи?

- Наивысшее умиротворённое осознание своей истинной природы… Если откровенно, я жалкий самоучка и духовный гуру из меня не получится, поэтому я боюсь углубляться в философские диспуты не меньше вашего.

Иовита мысленно аплодирует, оценив шутку. Оказывается, при такой непроницаемой мине и специфической профессии Лу Нанг не лишён чувства юмора! 

- И я должна связанной пройти, точнее, пролежать все эти стадии? Сколько мне понадобится времени?

- Время для вас будет течь совсем иначе. Но на первый раз недолго. К моим практикам следует привыкнуть. Втянуться.

Иовита с трудом подавляет смешок. «На первый раз»! Неужели этот самонадеянный тихоня со своими пратьяхара уверен, что будут и второй, и третий разы? Она смотрит на хлипкую кушетку-зыонг. Плетение ложа выглядит гибким, но непрочным.   

- Какие ступени вы перечислили? Раздражение, усталость, ярость?... А если я  разъярюсь до того, что вырвусь?

- Вы не сможете вырваться, - равнодушно отвечает Лу Нанг, словно констатируя общеизвестный факт.

Непоколебимая твёрдость вьетнамца ставит Иовиту в тупик. Может, всё-таки зря она поддалась на уговоры Малики?

- Сколько одежды мне снимать?

- На время массажа прошу снять верхнюю одежду: юбку и кофточку, - так же негромко говорит Лу Нанг. – На вторую часть сеанса оставьте на себе столько вещей, сколько сочтёте нужным, главное – чувствовать себя комфортно. Если вам нужно предварительно посетить уборную, она за дверью.

- Спасибо, не хочу. Мой мочевой пузырь в полном порядке. Не сочтите меня назойливой, но в чём обычно остаются ваши … м-м-м… клиентки на второй части сеанса?

- Некоторые оригиналки приносят с собой плётки, сапоги и латексное бельё, хотя я заранее предупреждаю, что здесь не салон интимных услуг. Я никого не хлещу и не пытаю. В целом - по-разному. Женщины медитируют в бикини, чулках, рубашках. Иногда в туфлях. Иногда без ничего.

«Ну уж нет, голышом я лежать не буду! И в латексе тоже».

Посомневавшись, Иовита вешает пиджак на плечики, снимает блузку и баклажанную юбку. Лу Нанг не внушает ей особых опасений, он ниже её почти на голову, по-домашнему тих и несуетлив. Женщина решает, что вполне обойдётся бюстгальтером и трусиками. Голубоватые узкие трусики похожи на рюмку, наполненную осколками льда. Когда Иовита вбирает живот, треугольный кусочек материи между ног посылает в зеркало шальные колючие отблески. Эротично и симпатично. А что делать с колготками?… Под юбкой стройные ноги Иовиты обтянуты коричневатым лёгким капроном цвета жжёной умбры. Она несмело берётся пальцами за мягкую резинку на животе, ощущая упругость эластичной ткани. Снимать или нет?

- Я могу оставить колготки? – свой вопрос Иовита адресует зеркалу.

Круглое лицо Лу Нанга в зеркале невозмутимо.

- Как будет угодно. При массаже они не помешают.

Иовита довольна этой небольшой поблажкой. Неизвестно почему, но тонкие невесомые колготки кажутся ей дополнительной защитой на случай чрезвычайных обстоятельств. В студии тепло, однако по её телу вдруг проходит волна мелкой дрожи – словно рябь пронеслась по поверхности озера.

Лу Нанг прошмыгивает у неё за плечом. Иовита видит в зеркале их обоих – себя и вьетнамца. Неординарная парочка. Рослая женщина со светлыми волосами, в белом лифе и прозрачных колготках с оттенком жжёной умбры и маленький желтолицый человечек с причёской Брюса Ли. Гибкая пантера Багира и карапуз Маугли из старого мультфильма.

Спохватившись, она достаёт из сумочки телефон и включает опцию «без звука». Посторонние звонки в этой странной ситуации нужны ей меньше всего. Хотя звонить особо некому, разве что из автомастерской. Совсем недавно её телефон не умолкал. Когда Иовита плотно встречалась с Вальгесом, он днями напролёт заваливал её комплиментами из своей лаборатории. Жаловался, что не может дождаться конца смены, восторгался чёрными простынями, которые она купила, размышлял, куда они пойдут вечером. Естественно, после того как вдоволь оторвутся в постели на тех самых простынях…

А в итоге оказался полным ублюдком. Хорошо, что Вальгес не успел её оплодотворить. Иовита влезла в его телефон раньше, чем бросила предохраняться.

Ничуть не смущаясь видом полуобнажённой женщины, маленький Лу Нанг просит её ещё раз проверить, насколько удобно сидит бельё. Иовита послушно расправляет несуществующие складки на идеально сидящих колготках, выпрямляет сбоку шов на трусиках.

- Ложитесь на зыонг лицом вниз. Руки вдоль тела. Расслабьтесь и ничего не бойтесь.

Пока неизвестно, какой из Лу Нанга духовный наставник, однако массажист он отменный. Расстегнув на спине лифчик, Иовита блаженствует под его тупыми крепкими пальцами с коротко остриженными ногтями. Свои чистые роскошные волосы она убрала в заколку и свесила на лоб. Вьетнамский мастер ловко массирует ей широчайшие и ромбовидные мышцы спины, словно взбивает шейкером белковый крем. Прорабатывает локтевые суставы и запястья Иовиты, затем перемещается ниже пояса. Нащупывает сквозь колготки среднюю ягодичную и полусухожильную мышцы, мнёт и выворачивает женскую плоть, размягчая волокна и улучшая кровоток. Когда Лу Нанг принимается за бёдра и лодыжки, Иовите уже хочется стонать от удовольствия.

«Спасибо Малике. Право, сюда стоило прийти ради одного массажа. Клянусь, я вышла бы за него замуж, если бы он пообещал каждый день дарить мне этот кайф!»

Завершающие аккорды – сильные пальцы чувствительно прощипывают полуголую Иовиту сверху донизу, будто она состоит из гитарных струн, мужские ладони прохлопывают ей бока с наметившимся жирком, совершают винтовые движения вокруг шейных позвонков. Молодая женщина жмурится от восторга. Её плечевой отдел безумно устаёт от кропотливого сидения в офисе. В зеркальном отражении Иовита видит, что её спина порозовела, будто она вернулась из душа.

Лу Нанг обтирает полотенцем остатки массажного масла.

- Можете садиться, деп пху ну да транг. Мы начнём.

- Деп пху... как?

- Я назвал вас «красивая белая женщина». Любая вьетнамская девушка отдала бы полжизни за такую прекрасную светлую кожу.

- О-о, я польщена. Вы знаете толк в учтивом обращении.

После волшебной разминки Иовите совсем не хочется шевелиться, но приходится совершить усилие и сесть. Даже сидя на низком зыонге, она едва ли не выше стоящего мастера.

Под потолком потрескивает лампа на крюке. Малика за стеной не даёт о себе знать. Наверное, по обыкновению увлечена сетевой перепиской или троллит бьюти-блогеров. Взяв из ниши клубок бело-серой верёвки, Лу Нанг распутывает её одним незаметным движением. На пол падают концы, свитые словно отварные спагетти.

- Это классическая сои дэй зунг, - говорит Лу Нанг. – Натуральная. Не повреждает кожу.

Иовита торопливо застёгивает сползающий лифчик. Она готова… только к чему? Верёвки и бамбуковые палочки - единственные инструменты Лу Нанга. Мастер приступает к вязке с такой тщательностью, будто творит на гобелене драгоценную золотую вышивку и каждая нить имеет чёткое предназначение.

Первым делом он заводит Иовите руки за спину и сматывает её запястья в кокон. Осторожно поболтав кистями рук, Иовита понимает, что верёвки держатся слабо и избавиться от них ничего не стоит. Её попытка освободиться не ускользает от внимания вьетнамца.

- Я делаю черновую основу, - отвечает Лу Нанг на невысказанный вопрос. – Но если вас что-то смущает – спрашивайте, пока есть возможность.

- А потом возможности не представится?

- Нет. Позже я завяжу вам рот.

Силы небесные, ей хотят засунуть в рот кляп? Об этом Малика не говорила. Возможно, пьяная Аннелка рассказала ей не всё.

- Вы заткнёте мне рот и свяжете. Это будет больно? – самый главный вопрос, Иовита удивляется, отчего не задала его сразу.

Лу Нанг возится сзади, опутывает ей локти и плечи сой дэй зунгом. Петли укладываются на теле безупречно ровно, как витки медного провода на трансформаторной катушке. Сперва мастер умышленно оставляет слабину на локтях и запястьях Иовиты, но затем пропускает верёвку ей под мышками, продевает концы в заготовленные прорехи, ловко подтягивает узлы – и вот Иовита чувствует, что её руки за спиной уже утратили подвижность, пришпиленные крестообразной растяжкой между линией талии и плеч.

- Смотря что вы подразумеваете под словом «боль». Пожалуй, вам будет… непривычно. Извините за нескромность: вас когда-нибудь связывали по рукам и ногам?

- Да! – с некоторым вызовом отвечает Иовита Лянко. – У меня был близкий приятель, который приковывал меня наручниками к постели. Но о своих ощущениях я мало что могу сказать, поскольку мы занимались этим только под хмельком.

- Между верёвкой и наручниками принципиальная разница. Надевать на женщину стальные браслеты – всё равно что закалывать подвенечное платье ржавой уродливой булавкой.

Сидящая Иовита почитает за лучшее промолчать, а мастер тем временем выполняет ей такую же слабую обвязку плеч, продевает верёвки под грудью, затем перекидывает два конца от затылочной кости к бюсту буквой «V», словно очерчивает вырез декольте. Верёвка шелковиста и приятна на ощупь, но пожалуй, разорвать её голыми руками не хватит сил. Иовита начинает беспокоиться, не видно ли Лу Нангу, как напряглись под лифом её соски?

- Вам не мешает зеркало? Я могу его завесить, хотя большинству клиенток безумно нравится рассматривать себя во время сеанса.

- Не надо завешивать, оставьте.

«С завешанным зеркалом я могу подумать, будто нахожусь в одном доме с покойником. Бррр! Стоит шевельнуться – и верёвки стягиваются всё туже. По крайней мере, я увижу в отражении, когда у меня начнётся гангрена конечностей».

Вьетнамец садится на корточки перед Иовитой, бережно подхватывает её стройные ноги и на весу сосредоточенно вяжет ей лодыжки, затем накидывает верёвочную удавку ниже колен.

- У вас очаровательные стопы. Очень изящная нога для европейки.

- Я увлекалась теннисом, - невпопад говорит Иовита. – Обычно мужчины хвалят мои коленки. Никогда не думала, что у меня необычная стопа.

Сой дэй зунг соприкасается с колготками цвета жжёной умбры, раздаётся лёгкий сладкий шелест. Бесконечный бег верёвки, оплетающей женщину, гипнотизирует. Иовита сама подставляет вьетнамцу колени и бёдра, удивляясь своей покорности. Труд Лу Нанга кропотлив, как труд балансировщика камней. Он честно отрабатывает деньги, уплаченные Маликой, выверяет каждую петлю, прежде чем затянуть её на теле Иовиты, словно не имеет права на ошибку.

Когда ноги Иовиты, обтянутые коричневатым ласковым капроном, оказываются связаны в нескольких местах до самого паха, вьетнамец услужливо помогает ей улечься на живот, подстелив под подбородок мягкий валик.

***

- Ыф! Ы-ы-ы… э-э-э…

Комната пуста. Лу Нанг закончил своё дело и ушёл за стену к Малике, оставив Иовиту постигать пратьяхару и самадхи во всей красе.

Очумевшая Иовита в одиночестве полулежит-полувисит, опираясь на плетёный зыонг только животом и тазом. Её груди, ноги и руки зафиксированы в воздухе многочисленными верёвками, голова запрокинута назад. Оказалось, медный крюк над кушеткой был предназначен вовсе не для лампы. Лу Нанг назвал его «куи мок». Опутав Иовиту до состояния мумии и заткнув рот, он спокойно снял с крюка осветительный прибор и подвесил к нему лежащую ничком Иовиту за перемычки верёвок на спине, лодыжках и талии.

Теперь полуголая женщина выгнута назад и кверху, словно мёртвое чучело акулы, выставленное в палеонтологическом музее. В зубы Иовите вставлена толстая бамбуковая палочка, на неё нанизан кожаный мешочек, заменяющий кляп. На концы палочки накинуты петли, уходящие за уши, а за ушами они соединяются не пойми с чем – с запястьями или с крюком, или с задницей? - но выплюнуть палочку никак нельзя. Бамбуковая плашка растягивает женский рот, мешочек прижимает язык, не позволяя членораздельно говорить.

Через две минуты Иовита начинает поневоле искать пути выхода из ловушки, в которую её засадил Лу Нанг. Она пробует покататься на животе, высвободить руки, вынуть из петель скрещенные и вздёрнутые ноги. Ничего из перечисленного ей не удаётся. Зато теперь она знает, что испытывали люди, похороненные в земле заживо. Кажется, это тоже восточная пытка? Словно Иовиту поместили в могилу с утрамбованной землёй, оставив лишь тонкую трубку для дыхания. Абсолютная неподвижность. Паралич всех органов и конечностей.

Иовита Лянко считает себя довольно опытной женщиной. У неё было семь любовников… да, семь. Того голубоглазого парнишку из бистро в расчёт можно не брать, она спала с ним всего дважды. Томаш шутливо называл её «моя испорченная девчонка», а проходимец Вальгес обозвал «фригидной сукой». Кто же она в конце концов?

Она обычный инженер тридцати лет от роду, специалист по системам автоматической сигнализации, которая порвала с любовником, разбила машину и сидит на доксепине. Иовита любит аквариумных рыбок и не любит громкие фейерверки. Балдеет от мужчин с волосатой грудью и отвергает конфеты с кокосовой стружкой. В прошлом году она подумывала анонимно заказать для себя в интернете женскую смирительную рубашку и ошейник, а ещё раньше обожала, когда сорванец Томаш заковывал ей руки за спину и усаживал себе на рот.

У Томаша была рыжеватая бородка, которая восхитительно безобразничала между ног Иовиты. Да, пожалуй, Томаш лучше остальных соответствовал её интимным предпочтениям. Жаль, постоянство не входило в число его достоинств. Расстались они легко, когда Томаш уехал жить к той плоскозадой голландке.

В данную минуту Иовита мечтает опустить на кушетку задранное лицо, но это невыполнимо: мастер намотал её пышные волосы на другую бамбуковую палочку и надёжно прикрепил к висящему куи мок. Да что там волосы! Иовита в буквальном смысле не способна шевельнуть даже пальцем: коварный Лу Нанг привязал к её ладоням за спиной бамбуковые дощечки, которые не позволяют сжимать руку в кулак.

Полуподвешенную женщину неумолимо тянет кверху за ноги и причёску, за руки и торс. От распластанной Иовиты к куи мок сбегаются десятки верёвок, напоминающих солнечные лучи. В области пупка скапливается пот, но тут же впитывается в циновку.

Иовита моргает и морщится. Она чувствует, что её влагалище скоро лопнет. Мастер не предупредил, что пропустит ей верёвку через пах, а Иовита сама не заметила, когда он это сделал. Двойная петля жгутом рассекает её между ног от лобка до копчика и соединяется с путами на локтях и на щиколотках. В гардеробе у Иовиты довольно много трусиков-стринг, она обязательно носит их раз или два в неделю, однако даже самые тесные стринги не причиняют столько беспокойства, сколько тугой узел, вонзившийся в наружные половые губы.

«Но ведь эта толстозадая Аннелка как-то выдержала и даже получила удовольствие, если не врёт! Чем я хуже неё? Вот интересно, как куи мок не оборвался под её тушей? Или у Лу Нанга был запасной?»

Голова Иовиты зафиксирована за кляп и волосы, поворачивать её нельзя. Выбор у неё невелик – либо закрыть глаза, либо смотреть в зеркало прямо напротив себя. В паху гулко клубится боль и сексуальное желание, плотная шелковистая верёвка играет роль стимулятора, раздражающего наиболее чуткие женские прелести.

В зеркале маячит её собственное изумлённое лицо – бледный овал, стрелки ресниц, покрытый испариной нос. Из-за кляпа на бамбуковой палке губы Иовиты разъехались в стороны и напоминают трещину в лунной поверхности. В уголках рта пузырится слюна. Брови взмыли высоко на лоб, утянутые назад волосы разгладили морщинки над переносицей. Торчащие за спиной связанные локти смахивают на вздыбленный плавник бойцовой рыбки.

- Вы-хы! – шипит Иовита своему отражению сквозь кожаный мешочек. – Лылы-хы?

«Поздравляю, я сделала открытие! – иронично думает она. – Оказывается, по-вьетнамски можно говорить даже с кляпом во рту! Очень простой язык!»
   
Интересно, сколько времени она лежит? Лу Нанг сообщил, что время для неё будет течь по-другому, и он прав, этот жёлтый дьявол. У Иовиты чешутся подмышки, ноет разбухшая в капроне промежность, в лифчике надоедливыми пчёлами зудят соски. Связанные за спиной пальцы не ощущают ничего, кроме гладких бамбуковых дощечек.

Если бы пальцы были свободны, Иовита, конечно, пыталась бы дотянуться до узлов, но вьетнамец всё предусмотрел. Его пленницы на зыонге могут только водить по сторонам глазными яблоками, а ещё чихать и пукать. Остальные телодвижения для них – непозволительная роскошь. Наверное, даже если Иовита захочет описаться на кушетку, узел в промежности не даст ей этого сделать.

«Сколько я лежу? Полтора часа или пятнадцать минут? Чёрт, всё смешалось! Я больше не могу!»

Женщина на кушетке, изогнутая наподобие морского конька, снова бесплодно покачивается в верёвках. Шевелит пальцами ног. Их мастер не связал, и на том спасибо. Правда, толку от них никакого. Что может связанная женщина сделать с пальцами ног? Только убедиться, что они ещё на месте.

«Какие там стадии он перечислял? Раздражение, усталость, ярость?... Разорви мои потроха, по-моему, я прошла их все до единой! А верёвка в промежности промокла насквозь. Я настолько возбуждена, что готова трахнуться даже с Лу Нунгом… с этим желтолицым гуру».

Потрескивание лампы. Отражение в зеркале. Висящая женщина в колготках цвета жжёной умбры. Тяжёлое дыхание. Запах пота и отсыревших трусиков, похожих на рюмку с осколками льда. В боковом зеркале Иовита краем глаза видит свои ягодицы. Благодаря стягивающему орнаменту из сой дэй зунг они приобрели аппетитную круглую форму. Верёвка между ног разрезает их надвое.

«Хватит думать о сексе! Наверное, в моём положении полагается думать о чём-то возвышенном? О пратьяхаре и духовном пути?... Но точно уж не о мерзавце Вальгесе. Посмотрел бы он на меня в этой подвеске и капроновых колготках! Если я и сейчас похожа на фригидную суку, то не знаю… О-о-о, моё бедное влагалище уже сплющено как раздавленная лягушка! Зачем, зачем Лу Нанг связал мои трусики, кто-то может мне объяснить?...»

Иовита закрывает глаза. Распятые губы онемели. На зубах похрустывает кожаный мешочек, у него необычный травянистый вкус. Пленница подозревает, что её кляп набит каким-то анестезирующим растительным веществом. Оно притупляет болевые ощущения от жёсткой вязки, скорее всего, именно так. Ни один нормальный человек не смог бы столько времени болтаться на собственных волосах и гениталиях и не повредиться рассудком.

«Хм… А может, свихнувшиеся люди – это и есть те, кто благополучно достиг самандхи?»

Может, висеть распятой в сомнительном притоне, найденном через знакомых, - это и есть чувствовать себя по-настоящему свободной? Я ничего не могу. От меня ничего не зависит. Любое прикосновение, любой поцелуй, шлепок или причинение боли приобретают совершенно иное значение, когда я связана и не могу на них ответить. Весь мой мир уходит во внутренние материи.

Я лежу на дне большой чаши, на меня падают капли, меня ничто не трогает и не заботит. Уйдите или делайте со мной что хотите. Трогайте, гладьте, мучьте, занимайтесь со мной любовью. Доставляйте боль или наслаждение – мне уже без разницы. Я связана, меня здесь нет. Все внешние факторы ничего не значат по сравнению с внутренними отголосками, поющими на дне самой большой в мире чаши... Кап. Кап. Кап.
 
***

- Как вы себя чувствуете? – тихо спрашивает Лу Нанг. – Я сделал вам настоящий вьетнамский кофе с травами и сейчас будет ещё один завершающий массаж.

- Боже, мои колготки воняют как доминиканская шлюха, помогите мне их снять. Сколько я провисела?

- Два часа семнадцать минут. Но я не переставал следить за вашим состоянием.

- Что-о? Да не может такого…

- Два часа семнадцать минут, - повторяет вьетнамец.

- А мне показалось – минут двадцать…

«Хо-хо, толстозадая Аннелка! Твой рекорд побит. Я тебя сделала!»

Иовита, освобождённая от кляпа, верёвок и дощечек, осела на кушетке обессиленной тряпкой. Ей хочется почесать себя во многих местах, особенно в трусиках, но нет сил. Из-под полуприкрытых ресниц она жадно рассматривает свои руки и ноги, не веря, что снова способна управлять ими.
 
- Как я себя чувствую?... – размышляет она. - Я думаю, что к чёрту моего бывшего любовника, к чёрту мою бездарную контору, разбитую машину и к чёрту всё на свете, зато я снова могу поковырять у себя в заднице – и больше мне ничего не нужно!

В доказательство Иовита без тени смущения суёт руку между влажных горячих ног и громко, энергично чешется. Её глаза при этом светятся от неземного счастья. Маленький серьёзный мужчина не выражает никаких эмоций, словно наблюдает за шалостями новорожденного, а не за тридцатилетней взрослой блондинкой, расчёсывающей своё лоно сквозь капрон цвета жжёной умбры.

- Теперь вы поняли, - говорит Лу Нанг. – Сегодня вы сделали маленький шажок к пратьяхара.

***

- Ну, как эксперимент? – Малика пытливо смотрит в осунувшееся лицо подруги, когда они спускаются с четвёртого этажа дома во вьетнамском квартале.

- Я страшно хочу есть! Давай зайдём на тот славный рынок в подворотне, там продавали жареную свинину!

От неожиданности Малика останавливается.

- Иовита, ты же всегда ненавидела вьетнамскую еду!

- Я многое пересмотрела в своей жизни, - ухмыляется Иовита. - Если ты повисишь два часа на куи мок, опутанная сои дэй зунгом, ты съешь даже дерьмо снежного человека.

- Всё-таки скажи, как оно? Стоило того? Много ли присочинила Аннелка?

- Лу Нанг оказался очень мил! – саркастично бормочет Иовита. – Прицепил беспомощную женщину в колготках к медному крюку, заткнул рот бамбуковым кляпом и всадил между ног самый кошмарный узел, какой там когда-либо сидел! Но при этом возвышенно трепал что-то о йоге, божественном самосознании и пратьяхаре…

- То есть нас обманули? – Малика огорчённо отпирает свой никем не тронутый «БМВ». – А с виду этот Лу Нанг внушает симпатию.

- Он жуткий и невыносимый шарлатан! – Иовита затягивается долгожданной сигаретой, улыбается. – И поэтому я… записалась на следующий сеанс.