Валент. Глава 19. Тоже раб

— Трогай! — пронеслось над фургонами.
Кони рвались с поводьев, грызли удила и нетерпеливо ржали, недовольные такой долгой задержкой в пути. Им уже невмоготу было стоять на месте: под гладкими шкурами перекатывались литые мышцы, хвосты дергались и помахивали, даже короткие гривы, казалось, ощетинились еще больше.
Народ  запрыгивал в повозки, охрана занимала свое место, обоз двинулся дальше.

Жестокое представление окончено, возле лесной дороги остался невысокий холмик. Угрюмые работники, стараясь не смотреть друг на друга, стряхнули с одежды застрявшие комочки земли и направились к своим фургонам, никто не зубоскалил, не отпускал ненужных шуточек — все были предельно собраны — приказ есть приказ. Они люди подневольные: попробуй вставь свое слово — тут же вылетишь из отряда, начальник не церемонится, у него тоже приказы и тут уж не до сантиментов — у всех остались семьи, которые кормить надо, а где заплатят больше, чем на государственной службе? То-то и оно! Поэтому и приходится помалкивать: этих несчастных все равно ждала смерть. По закону их должны были отправить к барону, а что он сделает с ними уже никого не волновало: каторжники — отработанный материал. Их запросто могли кинуть свиньям на корм или выставить, как приманку на охоте, подманивая, допустим, медведя. Обездоленные и бесправные — они собственность барона, его имущество, прах под его ногами. А так, хоть не мучились…

В последней повозке обоза ехали случайные попутчики, пассажиры, которые заплатили за переезд и охрану звонкой монетой. Дорога на север не ближняя, любому человеку пригодится помощь, брать такие фургоны с пассажирами в большие обозы было заведено, но, чтобы обеспечить их безопасность, посторонних людей выпускали из фургончика только на длительных стоянках.

Ольсо с беспокойством прислушивался к крикам за шаткой парусиновой перегородкой. Что там стряслось?
Здоровенный детина в легком пластинчатом доспехе настоятельно попросил господ пассажиров сохранять спокойствие и не высовываться наружу, и кривой кинжал, болтавшийся на поясе в ножнах, выглядел достаточно убедительно.
— Никто не поручится за вашу безопасность за пределами этой повозки, — заявил он, а его оружие подтвердило слова, грозно сверкнув в лунном свете.
Обыватели замерли возле своей поклажи, Ольсо вздохнул и сделал вид, что ему безразличны слова наглого охранника.
— Господ магов это тоже касается, — детина довольно осклабился: как же, может безнаказанно указывать магу.
Однако, похоже, все уже в курсе, кто едет в последнем фургоне обоза. Колдун что ли растрепал? Продажные твари — они собирают энергию везде, где могут достать, как ядовитые паразиты кормятся на здоровом теле.
Маг не сомневался, что колдун нашпигован множеством всяких амулетов, заполненных под завязку, тогда как ему самому требуется не один день, чтобы восстановиться. В магической иерархии они самое низшее звено, хотя могут быть и сильнее иных магов, похоже этот колдун такой и есть.
— Меня не волнуют ваши проблемы, — Ольсо облокотился на бортик повозки, демонстративно вытянул ноги и прикрыл глаза.

Демоны пожри наглого охранника! Чем же он себя выдал? Его серый плащ точно такой, как у остальных обитателей этой повозки, но вот именно в нем хамоватый детина безошибочно признал мага и при каждом удобном случае не упускал возможности задеть двусмысленным замечанием, откровенной насмешкой, а то и, вовсе, плечом. А что он сделает? Чем ответит? За его спиной никого нет, он — одиночка, и детина прекрасно понимает, что одинокий маг, одетый в плащ без отличительного орнамента своего клана, преступил неписаный свод жестких правил и бежит от длинных рук возмездия.
«Беги, беги, все равно не убежишь!» — так и читалось в нахальной ухмылке.
Из-под опущенных ресниц Ольсо оглядел попутчиков: какие-нибудь зажиточные крестьяне, сумевшие выкупить свой надел. Узнали, что с ними едет маг, отодвинулись к самому краю, отгородились своими мешками и тюками, косятся встревоженно. Ну да, попалась такая прекрасная оказия до Немисса, вот только попутчик опасный.
Скорей бы уж доехать.
Парень попытался понять, что происходит снаружи: кажется, он уловил знакомый визг, но выйти и посмотреть не дадут, а выпускать ману?.. Он все еще вне закона — по всплеску его найдут в два счета и тогда полягут все: и он, и весь караван заодно.
Повозка дернулась, словно лошадь рванула с места в галоп, и затряслась по дорогое.
Ольсо погрузился в размышления: судя по внезапной остановке посреди ночи, на караван напали. Кто? Вполне возможно, это были люди из его клана — дураку ясно, что они уже прознали с каким обозом он ускользнул от них. Но судя по тому, что повозки быстро тронулись, конфликт разрешен, значит, это были не маги, просто разбойники: лихие лесные молодцы или беглые каторжники — на дорогах Империи таких отбросов полно, особенно в последнее время. Пока можно расслабиться и поспать, только разве уснешь? Через него прошло слишком много важных секретов, такая судьба у диверсанта — рисковать своей шкурой для выполнения задания Магистра, а при неудаче он первый откажется от тебя и постарается убрать незаметно. В этот раз попытка Магистра представить его гибель, как несчастный случай провалилась, но вряд ли на этом он успокоится. Бегство на север страны с большим караваном — это и есть бегство: сможет ли он затеряться там на широких неосвоенных просторах Империи? Слабенькая надежда. Придется забыть про Силу, а сколько месяцев или лет он сможет не пользоваться маной, притворяться обычным человеком? Год, два? Все равно наступит момент, когда она вырвется на свободу и тогда на него накинутся все драконы, которые окажутся поблизости и, которые будут лояльны к его бывшему клану.
Ольсо посмотрел на своих попутчиков и усмехнулся про себя: думают, они в опасности — знали бы, что такое настоящая опасность, когда ждешь удара в спину каждый момент, когда знаешь, что приговорен.

                * * *

— Не смотри на меня так, Валентсия, — уговаривал девушку Маварий. — Я не хотел, чтобы ты все это видела. Зрелище не для женских глазок.
— Вы жестокий, кровавый убийца! — на глаза наплывали лужицы непрошенных слез и Валент отворачивалась от пожилого архитектора, нечего ему их видеть. — Мясник, без капли жалости и сострадания!
— Да будет тебе известно, я проявил милость! — возразил Маварий. — Они умерли без мучений, а знаешь ли ты, дорогая моя, что ждало их, попади они в руки другого государственного служащего? (Валент дернулась на своем тюфячке) Их отправили бы обратно на рудник и там… (девушка отвернулась) Нет, ты послушай! Там их запороли бы до смерти за побег! Или опустили бы в самые глубокие шахты без права выхода на поверхность, где они грызли бы камни от голода и гнили бы заживо! Или отправили бы к барону и тогда!.. Не отворачивайся! — рявкнул рассерженный архитектор. — Они сто раз пожалели бы, что родились на этот свет! Пытки, мучения и, все равно, смерть — вот, что ожидало бы их при любом раскладе!
Валент молчала, обдумывая его слова.
Может, по-своему он и прав.
Боже-Защитник, ну почему мир так несправедливо жесток к обездоленным людям?! Почему рабам повсюду уготованы страдания и муки? Почему этих несчастных угораздило наткнуться на Имперский караван, вооруженный до зубов?
— Можно было просто отпустить их! — вздернула она подбородок.
— Госпожа моя, ты забываешь о важной миссии уважаемого мастера-архитектора, — длинные жгутики волос почтительно качнулись в ее сторону. — С нами едут писцы из Азранна, ты же видела клетку с голубями. Императору докладывают обо всем, что происходит на пути следования каравана и за манкирование своими обязанностями Дорожного Судьи мастера-архитектора и самого не пощадит Император.
— О! Какой миленький караван! — насмешливо усмехнулась девушка. Слезы высохли на щеках, и она повернулась к Маварию лицом. — Да здесь каждый следит друг за другом! А сам Император наблюдает за каждым Вашим шагом! Вы у него, как муха под ладонью — захочет и прихлопнет!
— Девочка моя, я же выполняю государственные заказы, — старался объяснить Маварий. Старался спокойно объяснить, без нервов. — Естественно, на объектах присутствуют специальные наблюдатели, ведут летописи для Императора — это же граница! — не выдержал он и повысил голос.
Кумар загадочно блестел глазами и помалкивал.
— Я-то думала, Вы начальник, — презрительно хмыкнула Валент. — А Вы и пукнуть не можете самостоятельно. Шаг влево, шаг вправо — и Император погрозит Вам пальчиком!
Маварий поднялся, бесполезный разговор окончен, осталось еще кое-что сказать, самое главное и самое неприятное для Валентсии.
— Уже уходите? — едко осведомилась противная девчонка. — Рассказали бы еще о ценности Вашей шкуры!
Ее тон архитектору нравился все меньше и меньше. Женись на такой! Она сведет с ума в первый же день после свадьбы! И все же он хотел ее, именно ее и никакую другую.
— Я начальник, не сомневайся, — кивнул Маварий. — Здесь все подчиняются непосредственно мне, даже наблюдатели, но всей моей власти не хватит, чтобы уберечь тебя, если на каждом шагу станешь кричать, что была рабыней.
— Вот как? — приняла независимый вид Валент. — А мне нужна Ваша защита? Может, я просила о ней? Может, я не могу держать в руках копье или нож? А?! Вы видите на мне платье с кружавчиками?!
— Зачем ты сказала Берку, что девушка?! — отчитывал ее Маварий, не отвечая на обидные колкости. — Ты в курсе, что наемники месяцами не видят женщин?! Что от них даже шлюхи стараются держаться подальше?!
Это был удар ниже пояса: мысль о том, что может сделать с ней мужчина пробуждала в Валент скрытый ужас, она съежилась, моментально осознав, что натворила. Архитектор увидел страх, мгновенно заполнивший глаза глупой девчонки. Ну наконец-то, он добился, чего хотел этим разговором — чтобы она не лезла на рожон, искала у него защиты и немного попритихла.
— Пока я начальник этого каравана бояться тебе нечего, — добавил он, закрепляя свой успех. — Но разгуливать одной, даже на стоянках, я тебе запрещаю!
Пожилой архитектор не стал дожидаться очередного ядовитого ответа, легко спрыгнул с повозки и бегом догнал свой фургон.
 
                * * *

Лес закончился, повозки неслись по широкой и накатанной равнине, между вспаханных под зиму полей и небольших перелесков.
Кумар по-прежнему не выпускал из рук поводья, Валент стояла рядом с ним, держась одной рукой за железный обод под жесткой парусиной. Вглядываясь в голубую даль, она наблюдала, как мимо проплывали маленькие одиночные хуторки и целые селения, утопавшие в деревьях.
— Их так много! — поражалась она огромным открытым пространствам.
— Ты можешь так упасть, госпожа, — заметил Кумар, не поворачивая к ней головы.
Валент фыркнула:
— Я?! Упасть?! Ха! — насмешливо поглядела она на колдуна. — Он не смеет так со мной разговаривать! — добавила она без всякого перехода.
Бесстрастное лицо Кумара ничего не выразило, как обычно. Девушка подождала секунду-другую, может, все-таки, отразится на нем, хотя бы одна эмоция, но так и не дождалась.
Истукан! Способен ли он вообще проявлять человеческие чувства?!
— Он начальник обоза, госпожа моя, — вдруг возразил ей парень. — А ты, прошу простить мне дерзость (жгутики качнулись), всего лишь простой наемник, так что, да, он может так говорить с тобой, и вправе отдавать тебе приказы.
— А тобой он может командовать? — поинтересовалась девушка, пока колдун разговорился.
— Конечно, но я и сам знаю, как правильно поступать.
— И я знаю! — вспыхнула девушка.
Кумар стрельнул в нее непроницаемым взглядом и ничего не ответил, словно на этот счет у него было припасено свое мнение.
Валент опустилась на передок повозки рядом с колдуном и тоже примолкла. Говорить не хотелось. Но в голову полезли всякие мысли: вот, дура она, согласилась на долгий маршрут, даже была рада такому быстрому ответу на заявку, лишь бы не видеть глаза учителя, наполненные болью и жалостью.

— ...Уже уходишь? — наставник не обернулся, когда она тихо скрипнула дверью в его комнату, сразу догадался, кто к нему вошел.
— Обоз отправляется рано утром, — ответила Валент. — Я уйду затемно.
— Послушай, девочка, — Лексигор обернулся. — Мне не нужны такие жертвы, тебе вовсе не обязательно идти.
— Они нужны мне, — возразила упрямица. — Сидеть дома я не смогу. Вот, возьмите, — кошель с монетами стукнулся на письменный стол наставника.
— Что это? — нахмурился он. — Немедленно забери обратно! Ты решила обидеть меня на прощанье?!
— Но мастер!.. Я только хочу, чтобы вы с Ксанто не нуждались ни в чем, пока меня не будет! — поспешила оправдать свой поступок воспитанница.
— О Боже-Защитник! — усмехнулся Лексигор, и Валент оказалась в теплых объятиях. — Выполняй свою работу, милая, за нас не волнуйся: мы что-нибудь придумаем с Ксанто, попробуем обойтись своими средствами. А это ты забери.
— Но, мастер!..
— Валентсия, ты думаешь, я смогу спать спокойно, зная, что тебе нечем расплатиться за ужин в таверне, не на что снять комнату на ночлег. И потом, — в глазах учителя заискрили смешинки. — Сармина мне никогда не простит, если я отправлю тебя на маршрут без денег и без заплечного мешка с запасом продуктов, и перестанет печь свои восхитительные лепешки.
— Что?! — Валент захлопала глазами. Мешок с продуктами?!
— А я ей сказал, что даю тебе деньги, — продолжил Лексигор.
Он достал из ящика стола шкатулку и подсыпал в кошель горсть монет. Мешочек вернулся к Валент и повис на шелковом шнурке на поясе.
— И это возьми, пожалуйста, чтобы Сармина успокоилась, ты ведь знаешь, как я люблю ее лепешки, — на плече девушки повис маленький, но увесистый мешочек из которого доносились необыкновенные ароматы: старушка старалась для нее весь день и обидеть ее Валент не могла...

И надо же было такому случиться, что она угодила в отряды к Маварию — судьба посмеялась над ней в очередной раз.
Скажите пожалуйста, он ей запрещает! Своей жене пусть запрещает, а Валент ему не жена и не собирается ею быть никогда! Никогда! Старый похотливый козел!
Терпеть на себе чужие потные руки, задыхаться от запаха чужого пота, гнилых зубов, терпеть боль ради чужого удовольствия — никогда!
Валент брезгливо передернулась всем телом.
— В фургоне есть еда, госпожа, — тут же отреагировал Кумар. — Отдохни, погрейся.
— Хватит! — внезапно взорвалась Валент, колдун от неожиданности, чуть не выпустил поводья из рук и уставился на нее своими непроницаемыми глазами, даже жгутики волос убрал от лица. — Хватит обзывать меня госпожой! — гневно орала она на парня. — Я никакая не госпожа! Не госпожа! Запомнил?! И ты достал уже со своей заботой: я не устала, не голодна и, хрена с два, я стану сидеть в фургоне на стоянках, чтобы все смеялись надо мной! Кто он такой?! Начальник над мастерами-инженерами — вот пусть ими и командует, а я — охрана! Понял?! Я — Имперский лоцман, подчиняюсь своему своду правил и Императору, а не ему! Не ему! Запомни!
— Конечно, госпо.. Я все понял, — Кумар поторопился кивнуть и длинные жгутики заволновались, не успевая за его подбородком.
Валент отдышалась.
Наконец-то она поставила на место этого прихвостня Мавария.
— Там, в сумке есть холодная курица и фляжка с водой, — осторожно предложил колдун и быстро добавил. — Если хочешь.
И тут девушка обнаружила, что зверски проголодалась и, если прямо сейчас, сию минуту, чего-нибудь не забросит в себя, то просто умрет с голоду.
 
Немного жестковато, но вполне ничего — мясо, ободранное зубами с куриной ножки, улеглось в пустом желудке, сверху его торопливо накрыл кусок лепешки, а замешкавшиеся в пищеводе остатки солоноватого козьего сыра протолкнула ледяная вода из фляги Кумара.
Вот странно: в его фляжке всегда была чистая родниковая вода, такая же вкусная и холодная, как только что пробившаяся из глубоких недр земли, даже, если фляжка долго лежала на самом солнцепеке.
Живот благодарно заурчал, на сердце снизошло сытое благодушие.
— Иди, ешь, — прогнала она колдуна кивком головы.
— Я не голоден, госпо…, — уклонился Кумар.
— А я тебе сказала, иди ешь! — пригрозила Валент.
Колдун не стал больше спорить, передал ей поводья и скрылся за парусиновым пологом. Беспрекословно подчинился. Это была победа!

                * * *

— Так, почему я госпожа? — поинтересовалась Валент, как только Кумар снова уселся рядом на передке телеги.
Колдун, как и следовало ожидать, не произнес ни слова. Молча смотрел вдаль на дорогу и на девушку не смотрел.
Тьфу ты, мысленно помянула демонов девушка, снова закуклился в свою раковину — не выцарапать!
— Мы похожи с тобой, — вдруг выдал Кумар. Как всегда, загадкой. — Ты такая же, как и я.
— Объясни, — тут же потребовала Валент.
Колдун молча приподнял свои жгутики и отогнул ворот у рубахи, открывая широкий неровный шрам, змеящейся по шее бледной полосой.
— Ты тоже сидел на цепи?! — ужаснулась девушка. — Ты раб?!
— Это было давно, — нехотя проворчал парень, снова отгораживаясь от нее волосами. — В детстве.
Оба умолкли, заново переживая непростые моменты своей жизни, неласковой, как мачеха.
— А как ты узнал про мои сны? — глухо осведомилась Валент.
Вопрос о снах волновал ее больше, чем она могла признаться самой себе. Было что-то зловещее в жадном до крови красавце, и девушка в глубине своего сознания уже поняла, что просто так он ее не оставит в покое.
Но как узнал об этом Кумар?
— В тебе живут три энергии, — колдун не замедлил с ответом, словно ждал, когда же она спросит его, проявит любопытство. — Одна твоя собственная, слабенькая (Валент хмыкнула), вторая — энергия обозленного зверя. Она сильнее тебя и свободно могла бы вытеснить твое сознание, но предпочитает мирное соседство.
— Это гиена, — прошептала девушка, сжимая пальцы на досках телеги. — Это тварь, которая мучает меня всю мою жизнь. Я ее ненавижу! Вот это — из-за нее!.. — она тронула шрам на шее.
— Ты ошибаешься, — мягко возразил Кумар. — Будь она врагом, давно бы убила твое сознание, наоборот, ее присутствие придает тебе силы, а вот третья энергия…
— Что? — насторожилась Валент.
— Маны твоего друга не хватает, чтобы поглотить ее полностью — слишком разные заряды — всегда что-нибудь остается, и третья сущность за счет твоих жизненных сил быстро восстанавливается. Когда ты спишь… — он замолчал.
Валент напряженно ждала дальнейших объяснений насчет третьей энергии. Значит, днем Клесс пожирает чужую ману, заселившую ее организм, тянущую из него все соки, а ночью она снова встает во весь рост?
Золотой красавец убивает ее ночью, когда тянет к ней похотливые руки. Да, это так и есть, ведь он не скрывает намерений.

«Иди сюда, мерзкая маленькая гиена, покажи мне, каковы на вкус оборотни!»

— Так, может, мне не спать?
— Будет только хуже, — угрюмо отозвался Кумар. — Вторая сущность может нападать, лишь вытеснив твое сознание, если ты потеряешь силы — она их тоже потеряет, все кончится быстрее, чем…
— Что?
Ответом было молчание.
Девушка ждала, но колдун, задумавшись, смотрел прямо перед собой. Да как же он достал своими недомолвками! Разве он еще не понял, что терпение — это не самая главная добродетель в характере Валент?!
— Что быстрее?! — крепко сжатые маленькие ладони пробежали по руке, упрятанной в рукав свободной рубахи.
Но колдун не ответил, не мог он ей ответить на этот простой вопрос. Язык не поворачивался.
— Говори! — Валент обрушила кулак между широких лопаток, врезала по груди, хлестнула по щеке.
— Прости, госпожа, — в непроницаемо-черных глазах мелькнула тень сочувствия, а может, жалости, и Валент оказалась очень близко к кожаному жилету, обтянувшему грудь колдуна.
Взгляд уперся в амулеты, гроздью висящие в открытом вороте Кумара.
— Ты!.. Ты!.., — впервые в жизни Валент не нашла слов, чтобы выразить, насколько ей безразлично, то, что там не сказал ей колдун.
Да плевать ей, вообще! Совсем и неинтересно!
А может, его заколоть, чтобы в следующий раз думал, прежде чем заткнуться на таких важных местах?! Обвешался серебром, строит из себя, а сам-то!.. Тоже раб!

— Прости, госпожа моя, — неожиданно мягкие губы Кумара собирали злые соленые капельки с ее лица, неведомо как там появившиеся. — Мы что-нибудь придумаем.
В объятиях колдуна оказалось уютно, надежно, тепло, почти так же, как в объятиях учителя, вот только никогда раньше сердце Валент не прыгало так заполошно, грозя проломить свою клетку, а в животе не сворачивался тугой горячий узел, и никогда раньше ей не хотелось подставить лицо под чужие губы, чтобы они собрали непрошеные слезинки на глазах.

Умное животное бежало, не останавливаясь, за первой повозкой обоза, несмотря на то, что поводья были не в твердых руках возницы, а привязаны к скобе железного обруча, на котором натянулась тугая парусина.
Маленький амулет, намотанный на вожжи, временно заменял своего хозяина. Колдунам тоже нужна любовь, как ни странно, им плохо без нее, как и всем остальным людям.

Два истерзанных сердца нашли друг друга, и кто же вправе им помешать насладиться недолгим счастьем — уж не лошади, конечно…