14. Навсегда

Стресс выстрелил своими невидимыми стрелами. Грипп свалил нас с мамой. Сразу. На следующий день. Маме вызывали скорую помощь. Я так переволновалась. Перестала спать. Ивовая веточка по ночам была со мной.

Лежала на полу, растянувшись в какой-то, незнакомой мне длинной и белой рубашке. Её волосы выглядели взъерошенными и родными.

Каждую ночь я сидела около неё рядом и держала свою ладонь над её непослушными завитушками. Ивовая веточка молчала. Словно спала. Возможно, так, она подсказывала, что лучше спать и  мне, но когда ещё я видела её так долго?
Нет, я сидела в кромешной тьме и охраняла сон.  Сон призрака. Никто не заметил, что я не высыпалась. Лишь я трогала круги под глазами и кашляла так, что цветы на окне просыпались.

Неделю болело горло. Так сильно, что я только молчала и мотала головой  вперёд и вниз. Либо по сторонам, - в качестве ответов на вопросы.

Замотанная в шарф, компрессы и плед, с пламенным лицом я продолжала вести дневник. У меня моторная память. Пишу и запоминаю. Мнемозина поцеловала меня в руку - правую. Я правша.

Никакой речи о крёстном и быть не могло. Думаю, мама и заболела сразу, так как расстроилась из-за того, что они сказали мне правду. Я рвалась в бассейн, меня естественно не пускали. Поэтому сидела на кухне и смотрела в майское, чистое стекло, - ждала ласточек. Они всегда живут под нашей крышей и летают мимо окон со скоростью света. Влюблена в их полёты.

Папа дежурил около мамы с градусником, лекарствами и морской водой в прозрачной вазочке. Со мной была бабушка Анна. Она выбирала в магазине лучшие апельсины и грейпфруты. Приносила мне, меняла компрессы и оставляла лекарства по часам.
Маме скоро стало лучше, и она вышла на работу. На меня напали осложнения. Приписали уколы и физ.кабинет. Участковый врач называла меня ангелом.

- Слышишь меня, ангел? Только постельный режим, уколы и обязательно  - электрофорез.
Мысли, обитающие в моей голове, оказались самыми разными. Я с восторгом думала, что крёстный  -  мой отец, но мне было жаль  папу.
Он так заботился обо мне! Бабушка Анна шепнула мне, что крёстный  - первый муж мамы, а из-за чего они расстались, я не знала, да и не хотела знать. Главное, мы с крёстным - родные и любящие друг друга люди.

Ведь он всегда так помогал мне! Его волновала каждая моя мысль, любая оценка в школе. Он радовался всему. Каждое мгновение гордился мной, а я им. С самого раннего детства крёстный старался быть рядом со мной, и я видела, он любит меня. Теперь понимаю, почему папа всегда так смотрел на нас с крёстным. Этот странный взгляд, объединяющий нас с крёстным и разъединяющий с папой. Крёстный больше так и не женился. Он любил маму, раз так бережно заботился обо мне и заботится до сих пор. У всей это новизны, открывшейся мне, есть другая печальная сторона. Имя её  - Ивовая веточка.

Первая бабушка, которая не являлась моей бабушкой,  на самом деле любила меня по-особому. Она видела моё становление, следила за развитием странных, мистических способностей и продолжала любить меня до самой смерти. Приходит и после.
Почему она так относилась ко мне? Ивовая веточка была и остаётся мне лучшей подругой, родным человеком. Я люблю её всей душой, все моим чародейным смыслом!
Чтобы меньше думать о трагедиях я обратилась к книгам.

Жизнь Бенвенуто Челлини поразила гениальным мастерством, запрятанным  в будни человека. Читая воспоминания об Эмиле Верхарне, Стефана Цвейга я плакала. И он попал под поезд. Вечный ребёнок, человек с внешностью принца, бродивший по цветущим лугам своей юности и сказочности.
А Марселина Деборд – Вальмор - прекрасная и великая французская поэтесса?  Чувствительная, нежная, печальная. Читая книги, я выплакала столько слёз, сколько не могло храниться в моих глазах.
 
В своей комнате я смастерила себе уютное гнёздышко на миниатюрном диванчике у противоположной стены, за креслом-качалкой. Справа от себя положила свёрнутый плед, а слева поставила диванную подушку, чтобы не дуло из огромного светлого окна. Здесь, на этом месте, я чувствовала себя спасённой от тревог. Могла подолгу наблюдать за растениями в горшках, пытаясь увлечь себя трепетом их зелёных листьев и нежных лепестков цветов. Надела длинную винтажную рубашку с кружевом. Важно выздоравливать скорее, чтобы успеть до новых консультаций - подготовке к экзаменам в монастырской школе.

В стекло окна стучался солнечный свет. Он, то и дело, пробегал по комнате, догоняя мой бледный взор. Я могла смотреть на него так долго, что рябило в глазах. Так любила солнце утром и днём! Восхищалась и луной. Луна, как и я, видит много призрачных существ и хранила эти тайны за звёздами. На фоне луны птицы кажутся близкими, а деревья - более высокими. Она  - корона ночного неба. Корона неописуемой красоты. Её бледный, таинственный свет радует душу, когда созерцаешь его снова и снова. Навсегда лунный свет остаётся в самой тебе, потому что ты понимаешь его. Луна такая же непокорённая, дикая свободная. Особая. Харизматичная. В неё влюблены все, кто заметил её однажды на небосклоне.
Все кто разговаривает с ней, подобно мне. Кто доверяет свои бесконечные, тёплые тайны.

Луна очерчивает свой круг, словно напоминая нам, что мы вечны и родились, чтобы доказать самим себе, - можем любить. Чувствовать мир. Жить. Идти вперёд. Верить в себя.
Май торопился расцветать. Грипп мешал мне им любоваться. Ходила на уколы, чтобы выйти на улицу и подставить ладони солнцу. Солнце целовало мои руки и щёки, а я смеялась от простого золотого света.

Как только впервые пришла в физ. кабинет увидела новые доказательства своих способностей. Мне приписали электрофорез с лекарством. Сложное название. Я могла прийти на эту процедуру, как только температура пришла в норму.
Две пластины: одна за спину, другая  - на грудь и подушка для гнёта. Лёгкое покалывание и потолок. Его можно хорошо рассмотреть, сложив руки перед собой.
Белое.  Всё белое: стены, ширмы, потолок, рамы, тумбочки. Только кушетка синяя. Подстелила на неё вытянутый  прямоугольник полотенца с разноцветными рыбками. Сверху - фланелевая пелёнка розового цвета.

Во время первой процедуры думала заснуть и закрыла глаза, чтобы настроиться на сон. Но тут, возможно, из-за тока или какого-то особого энергетического поля, я впервые увидела его.

Сначала он показался мне великаном: высокий, стройный, широкоплечий, длинноногий, с бирюзовыми глазами. Волосы непослушные и прямые. Коротко стриженные.
Стоит, скрестив руки на груди. Мгновение, и он поворачивается в профиль. У него замечательный нос - с горбинкой. Не могу понять, сколько ему лет. Возможно, около двадцати шести. Губы упрямые, напоминают две лодки.

Видение ускользает, я пытаюсь вернуть его и вижу нас двоих. Я старше, чем сейчас и очень красивая, какой-то особой красотой. Никогда раньше не замечала себя такой. Стоим в тёплом пространстве. Вокруг светло.

Много света. Так много, что хочется купаться в нём. Где мы, непонятно, но точно на свежем воздухе.

Поблизости бродят люди. Вот, перед глазами пролетает что-то белое и загораживает мне его. Я забываю, что лежу на процедуре и начинаю вертеть головой в одну сторону, в другую. Подушка, которая поддерживает пластину на груди,  соскальзывает и съезжает вниз, на кушетку. Открываю глаза. Нет, подушка не упала, её сняла медсестра. Процедура закончена, я могу одеваться.
 
В физ. кабинет ходила десять раз. За это время увидела того парня ещё раз. Он смотрел на меня. Этот взгляд я запомню на всю жизнь. Смотрел так, словно я для него важнее всего.

На последней процедуре я закрыла глаза, но видений не было. Открыла глаза и принялась рассматривать лампу на потолке - в одном квадрате несколько ламп, а вокруг - зеркальные отведения. Там, в этой зеркальной раме проносится что-то белое, точно летающая простыня. Поняла, что это находится за ширмой, в соседнем отделении, где не электрофорез, а другое лечение.

Стало любопытно. Там явно лежал человек. Он пришёл чуть позже меня, минут на десять. Это вокруг этого человека летало что-то необъяснимо-белое.
Когда моя процедура завершилась, я оделась и, открыв свою штору, прошла между ширмами. Я бы никогда не посмотрела кто там. Но передо мной быстро прошла медсестра и шторка «уехала» от образовавшегося ветра, получилось окошко. Хотела закрыть занавеску на кольцах, придвинуть, ближе к другой, чтобы тому человеку было комфортнее лежать и отшатнулась в испуге. Человек там лежал.
Женщина. А над ней нависало огромное привидение с очень длинными руками. Оно внимательно рассматривало лицо женщины, а заметив меня, улетело со скоростью света. Постояла секунду, чтобы убедиться, что мне уже не так страшно, и, придвинув занавески, друг к другу, ушла.

Женщина спокойно лежала, то и дело, поправляя наручные часы на левом запястье. Привидение, пролетевшее мимо меня, никто не заметил.
Я запомнила его лицо: белое. Белее извёстки. Лукавое, словно умеет хитрить и любит хитрить.

Привидение оказалось счастливым и точно знало ту женщину. Хорошо, что она  не увидела, как привидение нависает над ней, здорово бы напугалась. После того, как выздоровела, я стала смелее и сильнее.

На консультации по тригонометрии и физике выделялась умными вопросами и ответами. За пару недель  поставила на место нескольких девочек, мечтающих обидеть меня.
В бассейне плавала  уже без доски. И призрак крёстного ждал, когда я подплыву к бортику. Он не произнёс ни слова, но теперь, когда я знала, что он ; мой настоящий отец, любых слов оказалось бы мало.
 
Получила лучшие оценки по рефератам и трём контрольным. Начала подкрашивать ресницы. Завела себе группу в социальной сети и удивилась,  - мои стихи начали читать и понимать самые разные люди.

Стала читать всё, что заинтриговывает меня, делает сильнее и свободнее. Раньше ложилась спать. Старательно выполняла домашние задания. И почти становилась счастливее. Почти, но не совсем.

Не призраки мешали мне сосредоточиться на счастье. Нет. И не многочисленные вопросы, которые я часто задавала самой себе, порой, не находя ответов.
Всему виной был тот человек, парень, напоминающий красивого великана, скалу под солнцем. Лицо этого человека не выходило из моих мыслей. Его взгляд, - то какой он видел меня. То, как он смотрел. Мне казалось странным, думать о незнакомом человеке так часто. А теперь, я понимаю, - ещё тогда, в шестнадцать с хвостиком лет, я полюбила человека из собственного видения, - полюбила впервые и навсегда.