Про По Дону гуляния. Часть последняя, Заключительн

Еще картины теперя будут разнообразные. Хотя и преймущественно вполне хорошие, некоторые даже и мелодичные. - Вот до чего ж песнь оказалась проникновенной и  долгоиграющей.  И вот приглашаю вас в этой связи проникновения эти мои разделить, а толи и даже углубить (с ударением на второе «У»). Вот так где-то, где вот так… Впрочем…. Хотя – сами думайте. Таки, думал, что родил уже всё... Ан, нет, оказалось не все ешо. - Ешо, оказалось осталось маленечко, вот дорожал, глядитя теперь. Правда со нумерацией едкая ошибочка получается, в контексте прежних публикаций, ну, да сие дело не хитрое, если кому надо, то и пронумеруйте или расставьте все части в любой иной желаемой последовательности.


Итак:  Картина маслом намба один.
Мои и не только мои, углубленные размышления по поводу по воде Дона гуляния.
Все по-старому. По Дону гуляет, По Дону гуляет, По Дону гуляет казак молодой, По Дону гуляет казак молодой. - Это в одном только первом куплете он пять аж целых раз там, по этому Дону прогулок свершает(!). – Вот это казак! Хотя и еще молодой.
Оченно вкусная еда, и главное - со добавками (тут я повторения многократные имею в виду). Но, всмакуемся еще раз в отдельные компоненты песни. Взбрызнем же слюны тудой для её еще большего удобоперевариванья-усвоения организьмом нашим во части познания. Или вонзимся зубцами в глубины ея идейныя, и выдавим из глубин этих соки до селе еще от нашего брата сокрытые.
- Это, казачек, значится, молодой такой ходит по Дону. Дон – это речка, извини тот, кто знал это. Стало быть, молодой этот по речке ходит. Не возле, не то так и сказали бы, что он возле там, где-то ходит, но прям по воде ходит он, то есть – по Дону. То он по щиколотку зайдет в реку, то по колено, а то иной раз и, обходя корягу какую ни будь и по это дело даже…, - по пояс, в общем, вам, примерно некоторым будет. А то еще иной раз ажно и по самую шею заглубится. А другой раз, и вовсе он вплавь бы отправился преспокойно, но это противоречило бы характеру песни. – Таки же в песне не сказывается, что, мол плавает в Доне…
- Вона, дескать, плавает в Доне,
- Нет, ну, точно же – плавает в Доне
- Глянь те –ка, - вона же плавает в Доне
Казак молодой…         
Или: …во Доне ныряет казак молодой…
 - Нет же, - так в песне не говорится.  И потому даже если и глубоко слишком делается, то он, хотя и не на долго, но таки все равно идет и идет только по дну. – Как моряк истый не плавает там, а только он там ходит и ходит. Когда глубина увеличивается, он все равно продолжает поход на сколько это возможно; И если долго не становится мелко, а дышать уже совсем нечем, то он разворачивается, видимо, и в обратную сторону тогда идет, т.е. туда где было помельче. Вот так он и ходит туда-сюда…. - Гуляет он. Такой, слегка мокренький, иногда даже в грязи, в тине иной раз и в водорослях. А то и в сетях даже запутается. Тогда, конечно, выходит на берег, распутывается, или распутывается прямо там, так и не выходя из воды. Рвет эти сети, не то проверяет их только на предмет есть ли чего, не принесли ли, -  и потом, значится, снова  он дальше гуляет.
И всегда только ходит таки, ибо гуляет, прогуливается. А и чего бы ему не гулять-то? Оно же дело-то молодое, вот и гуляет он по Дону по этому. Сегодня в одну сторону сходит и погуляет, а завтра в другую подастся. А и чего еще делать-то?, - уже ведь не дома ж сидеть? Зимой, однако, и того еще удобнее – напялил валенки да знай себе гуляй.  - Тогда оно всяк и без сетей, и без тины и водорослей уже обходится. Но, тут таки все же лето еще на дворе и, эх и красота-ж на Дону. А вот по осени и весной все же не так хорошо; И потому всё, что водица тогда неимоверно холодная. Нет, можно и погулять немного, но очень все таки холодно. Нет, таки говорю же, - так-то ничё, но ноги сводит безудержно, - беда просто прям… А летом – совсем же дело другое.
Так это, иной раз устанет, выйдет тогда из воды он, из Дона, присядет на песочек на тепленький, или на камушек тут же рядышком где ни будь, или на деревце в реку склоненное, - посидит, и отдохнет малость. Возможно, что и трубку даже покурит. (…Посидит подумает, что ни будь придумает… Ну, а если грустно станет, то он и песню запоёт: Эх, трава, травушка… травушка-муравушка-а…  - то, правда, Федора Чистякова уже песня задорная, и про индейца, но, согласитесь же – тоже хорошая).
Стрельнет, значится, он закурить у кого ни будь, у гуляющих преимущественно берегом. Свои-то вряд ли у него будут курительные принадлежности для этого дела пригодными. И вот он прикурит, возможно, у какого ни будь тут же встреченного встречного. И даже, возможно, обмолвятся они словами какими ни будь, для этого дела предназначенными и приветливыми.
 – Ну, что, мол, как оно там, вообще?
- Ну, так-то оно ничего, если вообще…
- Ага, ну и у меня тоже примерно такое же… по этой части, а именно же – ничего.
- Ну, да… Ну, да… это да
- Ну, и бывай тогда.
- Ога, и ты тогда тоже бывай. Ты заходи ещё, что ли иной раз, если что…
Или тот, другой, спросит так нехотя как бы, и ненавязчиво: А и чего, как она, водица-то нынче, как Дон-то, мол?
- Да, так, знаешь ли, ничего себе вполне Дон, водица вот токма невшутку мутная, - ответит по Дону гуляющий. - Но, в самый раз в то же время, чтобы гулять можно было бы. Вот тины только и водорослей многовато, пожалуй, в сравнении с прошлыми временами; и сети всё же как-то бы что ли подальше бы от берега что ли бы ставили. А то прямо беда одна с сетями этими, до того же гулять не удобно становится. Особенно же там, где чуть да поглубже. И вот, так и гуляю, ну ладно, пошел-ка и дальше я. А то мне ведь некогда. Я ведь гуляю тут.
А толи и без сапогов даже  так это гуляет он тут, молодой казак этот. Сапоги-то они не очень любят шибко когда в них воду льют часто в процессе гуляния. И долго такие сапоги не переносят такого гуляния, рвутся оне. И натирают тоже эти сапоги ноги гуляющему прямо нешуточно, так что долго ты в таких сапогах не нагуляешься. И потому завсегда на много удобней в этаких случаях гулять не в сапогах, а босиком. Однако, самое лучшее и первейшее дело - это в ластах, конечно, обутым быть. И из одежды использовать для этой высоко художественной миссии наиболее для этого подходящую. К примеру трусы – самое верное дело. Особенно же хороши на этот счет трусы семейные. Тем хоть бы, что они не натирают, вот до чего же они как хороши, эти атрибуты неизменно прогулочные.
Нет, так-то оно, конечно же, и в одежде тоже гулять по реке многим может понравиться. На счет же нашего молодого гуляющего по этому поводу нам ничего не известно. В песне, хотя и очень тщательно рассказывающей обо всём, про это предметно не говорится ни чуть. Посему пусть таки говорит вам об этом смекалка ваша, а толи и меня за это дело послушайте. Толи в трусах он одних тут гуляет, а толи и по-взрослому совсем так, т.е. при сапогах и в одежде, хотя и в мокрой, естественно. Есть, однако же, и еще один вариант не плохой, - он гуляет в забродах. Это штаны такие, - «ползунки» из военного комплекта от химзащиты. – Такое очень надежное, специальное армейское, хотя и не совсем казаческое, одеяние. Но то всё нюансы, а главное здесь – это гуляние, собственно, нашего казака молодого.
И вот он гуляет, гуляет, гуляет по Дону он…. По Дону гуляет, по Дону гуляет, точней по дну он Дона гуляет, молодой этот казак, что само по себе хорошо как ни крути.
Далее.
А тут, на тебе (!) - тут дева плачет. Нет же не просто плачет, но плачет и плачет, и плачет и плачет, и плачет она и плачет там, то есть всё тут же, прямо над быстрой водой. И аккурат при том – на самом том месте, где этот, молодой и мокрый от прогулки казак по реке ходит. И вот в этом месте Дона как раз он с ней и пересекается. - Понятное дело встренулись они, всё как и положено, всё честь по чести и друг друга враз всё и поняли. Но, этикету для, или придерживаясь правил высоких приличия такую они заводят доверительную беседу, хотя и многословную, зато всё же не многосложную. Вид друг друга их не то, чтобы не смущает, но напротив, видимо, даже выказывает на всё лицо взаимные их друг к дружке симпатии. Начинает их сразу же притягивать друг ко другу.
- О чем это ты плачешь тут, дева? – спрашивает он девушку, для верности аж все пять раз подряд, - о чем это ты тут слезы твои проливаешь обильные?
- А как мне не плакать? – пятикратно задает на то эта загадочная девушка ему свой встречный и конкретный вопрос, вместо ответа, возможно единственного. – И как мне слез горьких не лить? – желает она от него на сей счет так же узнать его уже версию.
А он, вместо ответа на то как это ей сделать получше, мог бы уже и продолжить пойти свои гуляния, ведь, собственно пять ответов на свои пять вопросов он уже от неё получил. – А как мне не плакать? – простой ведь ответ вроде бы… на столь же не сложный вопрос: зачем, мол, ты плачешь?
- Как, как?! – А вот никак! – А ведь же проще простого всё,  - просто слезами не плакать, да вот и собственно всё. – Вот так и не плакать, и слез более горьких не лить таким образом, - вот так это вполне даже просто обычно и делается. И он так и мог бы сказать ей, на эти вопросы её: Слезами не плакать, слезами не плакать, слезами не плакать, и слез более горьких не лить…. Слезами не плакать и во реку слез не ронять…, ну и тэ де, и тэ пэ…
А только не успевает он еще рта своего разинуть на этот счет, дабы сообщить ей это, пришедшее в его молодую и мокрую голову, как девушка возобновляет вещание: Циганка, - говорит она, все оказывается дело в цыганке…., - гадала…Три-четыре раза к ряду гадала ей та циганка, и при этом даже за руку брала её. – Вот такая, ты понимаешь ли история чудная… и очень трогательная.

Или такая зарисовочка, та же самая но из другого ракурса:
…Речка быстрая, каменистая, в нашей местности протекает… и «волшебницей» люди добрые эту речку величают… если сердцем сумлеваешья, иль обидой горькой маешься…. – ну, эт я перегнул…, слегка… Это не здесь, это в песне Л. Сенчина так воспевает, но об этом как ни будь позже. А тут Дон. Красавец такой, и мощный и полноводный. И тут камыш. (шумит… и деревья гнутся… и ночька… хоть нет, еще не ночь). А тут камыш вдруг и как бы ни с того ни с сего почему-то так тревожно и резко шевелится. Так это он делает, когда рыба нерестится отчаянно. И она как бы не то чешется об него что ли, не то она просто ходит там в нем ходуном, и он от хождения этого и чесания очень даже заметно и дерзко шевелится. А тут, в песне, за нерест нет никакой информации. А, он шевелится. – С чего бы это? – Тревожно аж делается… - Дева, тут плачущая, слегка этим обстоятельством встревожена. Сквозь камыша шум доносится невнятное бормотание.
- ….солдату-у-ушки, бравые ребятушки, а где же ваши ко-о-о-ни? – Это слова старой, красивой и народной русской песни. Там, как бы все время спрашивают сами себя поющие где у них и чего располагается, а после и отвечают на эти свои вопросы не хитрые. – Такой, распространенный ход творческий, присущий русскому люду. – Эти слова там, в камышах, напевает гуляющий наш.
– А наши ко-о-ни они там где наши кони, - дык вот же где наши ко-оо-ни… - как бы дает он свой ответ на эту свою-же загадку…. И аж улыбается от осознания правильности этого мудрого решения. И тут же ставит вопрос следующий: ….солдату-у-шки, бравыя ребяту-ушки, а где же ваши жё-о-о-ны? - А наши жёны, все там же где наши кони, - вот где наши ко-оо-ни, и повторяет для верности, и даже слегка импровизирует: Наши жёны – это наши кони, вот где наши жёны… - Улыбка становится еще более светлой и размашистой.
Хлюпанье, сопение, кряхтение, тяжелое дыхание, камыш мало что шевелится, а еще и ломается… Наконец появляется вполне уставший, но улыбающийся, и очень молодо выглядящий молодой человек. Промокший, естественно, с следами  длительного и интенсивного гуляния по всему телу. Возможно даже, что он в сапогах кирзовых, или даже болотных сапожищах, или в забродах, но сильно водой наполненных, - таких как у рыбаков, что любят ловить рыбу заходя по самое это дело в воду, из комплекта по химзащите; Очень они такие и надежные и так же прочные, с огромного размера калошами, приделанными снизу. Выходит он с этой песней несмело на сушу с воды, а тут…. А тут девица сидит в полнейшем одиночестве и в соответствии со словом «красная» совпадающая; И вот же  еще ревет она уж очень обильно, что аж с реки, издаля то есть, и сквозь камыша треск все же слышатся отчётливые её причитания, а толи и стенания аж.
- О, - думает он, встречаясь взглядом своим с этой промокшей тоже, вот только от слез, а не гуляний по Дону, девицей… - О!, - вот это я очень даже удачно зашёл…  – Так это…, а я тут гуляю, - как бы ни разу не смущаясь, а толи и смущаясь немного, сразу декларирует он, как  бы беря как бы быка за как бы рога… - Так это заводит он с ней ненавязчивый такой разговор.
 - Ага…., тут, значится это я…, -  то есть - по Дону, - и тут же добавляет, как в фильме про агента известного «ОО7» Джеймса Бонда… - А я, - говорит он, - Казак… И добавляет на манер того агента: Молодой.  Из чего совершенно очевидно явствует, что он и есть казак молодой, и что он тут, в смысле – по жизни неимоверно занят гулянием. Ну, и из камышей, значится, вышедши чтоб оглядеться маленько бы, как тут и чего… Потому как в других местах он тоже, видимо, делает такое время от времени.
А тут – вот она, дева красная. Плачет о чём-то.
- А я тута…. Плачу сижу… всё как и обычно, то есть над быстрой этой рекой. Нет, она могла бы, конечно же, и стоя там плакать. А то и даже ходить там где ни будь, хотя удобней в сторонке, в тенёчке, и реветь…. Ну,  или, например, ходить там по маленькому, а то и вовсе аж по большому. Но, извините меня, - чего нет того нетути, и мы об этом здесь, в зарисовке этой говорить даже не станем. А то бы как оно бы красиво бы могло получиться бы:
Он (представляясь ей): Казак, молодой…. Тут гуляю, мол. По Дону. Гуляю. Ага. Да.
Она: Дева, сижу тута, сру. (ой, извините пажалста, конечно же – «какаю»…. - нет, ну, согласитесь, красиво же)(но и это лишь из анекдота про марсиан)… Потому у нас тут так только:  Дева, я, ага… сижу вот… тут…., и слезы лью,… горькие…, прямо над этой водой, над донскою водицей над быстрой.
А она же дородная такая, в возрасте предполагающем и очень по части замужества подходящем. Такой стан у неё, вполне сформировавшийся, (или, на худой конец, полустанок в случае еще не так плотного стана оформленного), коса чернючая такая ажно до пояса. Лицо тоже, загорелое, красное и красивое, чернобровое, большое и круглое. И голова тоже круглая такая, ага, большая такая и круглая. Как баскетбольный мячик, только без этих пупырышков… А толи и с пупырышками даже такими же, - она же ведь плачущая, а значит волнующаяся или взволнованная. И вся она в общем тоже такая округлая, - аккурат до замужества самое то что и надобно для казаков молодых, - кровь с молоком напополам, а толи и доля молочная на много большая. – А тут, вона, погляди же ка ты, дело какое, - взаместо замужества сидит и слезы она тут проливает за почём зря, при том слезы совсем не детские, и слезы горькие.
Ну, он, понятное дело, слегка прихорашиваясь, сбрасывая с себя лишний мусор, тину, ряску, и грязи совсем небольшую малость размазывая, закидывает какзак головой на затылок чуб свой казацкий и, делая лицо максимально открытым и доброжелательным, задает ей свой не хитрый вопрос. Как и обычно это у них в таких случаях, пятикратно он у неё спрашивает. - О чем, мол, ты это…, тут…, это дело…, ревёшь? О чём ты? О чём это ты…? И т.п.
Она: Дык, как тут не плакать-то? – спрашивает уже она у него тоже все снова пять раз… И он после ответов-вопросов её этих, совершенно спокойно мог бы и опять отправиться гулять по воде…. Гулять по воде, гулять по воде, гулять по воде… со мно-о-й, - как в песне В. Бутусова про Спасителя и дурака Андрея. А тут, у нас - в пучину Дона то бишь снова ринуться мог бы спокойно казак наш, из этой песни, а именно вновь податься в камыш шумящий, что было бы и закономерно и столь же логично. А толи он и сделал даже движение таковое… - Пока не поздно, - дай думает, - отойду побыстрее отседова, и от греха подальше. А и чего, мол, сидит тут, и плачет, и плачет… И плачет и плачет…. И плачет и плачет… - Второй год хожу тут, и гуляю… по Дону…  И все два эти года она тута плачет и плачет, и плачет и плачет… - Эко ж и дева, эко же и слезоточивая.
А потому, оказывается, она это…, что «а  и как тут не плакать!?»  - Вот и действительно, - думает, - как же это я сразу-то не догадался-то…?  При том еще ажно два года назад, - плачет потому как «а как же ей и не плакать?». И так он пятикратно в этом таком вот ракурсе бегло и метко и так же последовательно смекнул всё как есть… - Все пять раз пока она ему эти пять раз повторяла это, пока он в камыш стал было уже «прицеливаться», - налаживаться до отхода. Уходит бормоча себе под нос: Тю, вот же оно как это всё…, и как я не догадывался (!?)…, а оно вона каково тут у неё всё получается….
Но, «ловит» таки опять его дева та красивая такими словами: Цыганка, - говорит она ему, - гадала мне, и за руку брала… И чтоб он не засомневался, кого брала?, мол, и за что брала? какую руку брала?, у кого она брала руку эту, - дева ему пятикратно проговаривает так делово все эти важнейшие на сей счет подробности.
Ну, и он,  вполне уже понятное дело, наконец-то проникается к её этому такому смущению. И он тогда, будучи не только молодым человеком и казаком, но и в полной мере товарищем и находчивым и смекалистым, так моментально смекает уже на четвертом лишь повторении всё и обо всём этом. И он говорит ей тогда в этой связи пять раз подряд: а ты, мол, не верь вообще-то вообще никому, а мне, молодому то есть, и гуляющему таковому, и казаку ты как раз верь, и только так. Ну, а  уже коли дело такое пошло, то и айда-ка венчаться. - А и чего? И вправду, чего это… И зачем надо с этими делами тянуть? Она молодая, и он молодой казачек, а тут случай вполне подходящий представился – она тута плачет, а он тут же прогуливается…. – И это ли  не основание для такого ответственного хотя и немного неожиданного предприятия?! А чтоб закрепить (подкрепить) твердость и обоснованность своих намерений пылких, он заявляет ей, что не просто таки он её венчаться зовет, а все же мост еще хочет вдобавок к этому тут же соорудить. Или недалеко где-то…, да где угодно, сие не столь и важно. И не мост просто, то есть же абы какой, но мост в тысячу верст, то есть в самый  раз будет для яркости. А толи это он так ловко отсрочку от венчания завуалировал. Что, дескать, я и прямо сейчас уже готов вполне… Но, все же и пообсохнуть хотя бы малость тоже не помешало бы. А сказать такое не ловко же. Как это сказать такое, - айда венчаться, вот только обсохну мал-мало…?! - ну, не серьезно же…, - как-то поверхностно. А тут все же мост, в тысячу при том, верст. Это почти как, если мерить от Ростова-папы, то и аж прямиком будет мост этот до Украины или Молдавии, Румынии, Турции, Азербайджана, Грузии, Армении, ну или до самой Москвы аж, если в северном направлении этот мост строить. А так-то…, - так-то, конечно же, да, ничего… Такой мостишко, вполне таки себе порядочный бы… был бы. А толи же он молодым был аж слишком, этот казачек молодой и по этому Дону гуляющий. С того и не знал он что сие обозначает, эта единица старинная для длины измерения. А толи он выдал такое девушке, дабы впечатление на неё произвести чтоб, такое очень и хорошее, и столь же устойчивое, и благородное, и благоразумное. Ну, а та девушка что-ж… У ней и альтернативы, пожалуй, что никакой не было. Или давно уже не было у ей ничего подобного, акромя цыган за руку её только берущих. Толи сидеть тут и плакать слезы свои горькие продолжать, а толи все же пойти уже домой и там продолжать это плаканье?  А толи и еще кого-то послушать, мало ли кто ей еще чего ни будь скажет, пообещает; не то и построить еще длиннее мост, или тоннель из конца-то в конец, башню, крепость, форпост, стену великую, на вроде китайской, или иное сооружение, но грандиозное. А то и погадает даже кто подойдёт, и всё-же прямо за руку хоть бы немного подержится. Но, то всё еще только в будущем, а тут – вот же оно,  хотя и мокрое… и уже стоит в полный рост – вот же она, перспектива широкая. И вот он тебе весь как есть из себя сам и казак, и молодой, и он гулять любит по Дону, и он еще и мост обещает построить. При том не только же обещает, но и таки жениться, зовёт однако, что весьма и весьма привелекательно. - А что из этого следует? А то и следует, что и молодой и гулять любит по Дону, и замуж зовёт. Не то, что другие, особенно же – цыгане, ходят чего-то, туда-сюда все, и всяк только за за руку взять норовят, и гадают… А только же за руку брать – не жениться. А тут вот он, весь из себя бодрый такой, и окладистый…. И молодой, и гуляющий. Ну, таки, стало быть, что можно вполне определенно сказать, чего уже там, что вся как есть я согласная, в принципе…. То есть плакать более перестаю совершенно, и сбираться иду до замужества, прямиком отселева, и далее уже сразу замуж, скорей… Не то час неровён. Не то – вдруг да и он передумает, переобуется. – Скинет вон ласты и айда, и  уйдет гулять босиком в Дон… по воде.
Далее в силу вступает следующая часть, на события еще более как очень даже богатая. Хотя немного и настораживающая, обескураживающая слегка, и наводящая на разнообразные мысли, и чувства тоже вполне и высокие, и очень одновременно глубинные.
29,07,20