Чем занимаются академики

Черный ящик.  Повести и рассказы офицера Службы специального контроля. Курлаев Михаил Сергеевич.
«Большое заблуждение полагать, будто лишь материальные стимулы нужны человеку. Нет советскому человеку очень многое нужно – сознание своей причастности к большому делу, стремление выразить себя в труде, гордость своим мастерством, уважение товарищей, почет».
Л. И. Брежнев «Возрождение»
В двадцатые годы выпускников военных академий называли академиками. В это понятие вкладывали очень большое содержание, перед выпускниками ставились серьезные задачи. В своей речи на торжественном заседании Военной Академии РККА, посвященном четвертому выпуску ее слушателей 1 августа 1924 года М. В. Фрунзе говорил: «Отсюда для вас выплывает задача: помня всегда об этом, стараться вернуть стократно стране те затраты, которые сделаны вашу подготовку, помнить о своей обязанности быть в любом уголке вашей работы центром тяжести, центром, организующим творческую деятельность, помнить о том, что каждый из вас, где бы он ни работал, куда бы не являлся, давал бы толчок всей дальнейшей работе, сделался бы источником новых достижений, нового прогрессивного движения вперед». (М. В. Фрунзе Избранные произведения Библиотека Офицера страница 171) Более чем через пятьдесят лет страна достигла значительных успехов в деле подготовки высококвалифицированных военных специалистов. Более 30%, а в отдельных родах войск почти все они имеют высшее военное или специальное образование. Количественный рост людей в Вооруженных Силах, окончивших военные академии, несколько изменил отношения к ним: их теперь уже не величает академиками, наличие диплома об окончании военной академии стало будничным, рядовым явлением. Но значит ли это, что требования к лицам, окончившим военные академии, снизились.
Современное бурное развитие науки и техники, революция в военном деле предъявляют повышенные требования к выпускникам военных академий. Научная организация труда, творческая деятельность должны стать неотъемлемым элементом труда инженерно-технического и всего офицерского состава нашей части. Для этого есть все объективные условия: инженерно-технический состав имеет основательную политическую, техническую и военную подготовку и способен при правильной организации труда, целеустремленности деятельности решать важные технические, экономические проблемы, задачи  по обучению и воспитанию личного состава, более качественно решать и другие задачи по повышению боеготовности подразделения и части. Используются ли эти потенциальные возможности в полную меру?  Не останавливаясь пока на обстоятельствах и причинах можно уверенно сказать ясно: высококвалифицированные специалисты, академики не дают всего того, что могут, на что способны. На практике инженеры с академическим образованием только сравнительно небольшую часть времени занимаются тем, к чему они в основном предназначены, что составляет самую сильную сторону их подготовки. Занимаясь многим и понемногу, разрываясь между большими и малыми текущими делами, собраниями, заседаниями, хозяйственными работами и так далее, затрачивая на работу с техникой, рационализаторскую работу, решение технических задач ровно столько, сколько необходимо, что бы дела обстояли более или менее благополучно. Эти несерьезные требования, которые предъявляются к инженерам, как специалистам своего дела, которые существуют фактически и определяются обстоятельствами, а не пожеланиями и указаниями, дают несерьезные результаты.  Здесь руководствуются принципом, что обстоятельства сами заставят заниматься техникой, техническими вопросами и так далее. Естественно, когда возникла неисправность, отказ в работе аппаратуры, тут уже никуда не денешься. Приходится бросать все и уделять ей внимание. Однако этот принцип имеет тот недостаток, что современная техника, работающая надежно, все меньше требует внимания по необходимости. Тем не менее, как бы надежно не работала техника, отвечающий за ее эксплуатацию, должен знать ее в совершенстве. Существующая практика подгоняет деятельность всех инженеров к проблемам подразделения, не связанных в той или иной степени с инженерно-техническим составом, ставит им задачи на том же уровне, что и младшим специалистам, создает тенденцию уравнивания инженеров и младших специалистов как специалистов, как уравнены уже те и другие во многом, начиная от вмененной обязанности присутствовать всему инженерно-техническому составу на всех собраниях солдат и сержантов до разносов и порицаний на глазах у личного состава. При таком подходе инженеры и в своей основной деятельности остаются дилетантами с уровнем практических навыков, не на много превышающим навыки младших специалистов. Так обстоит дело с компетентностью инженеров в технических вопросах в век научно-технической революции, когда она предъявляет повышенные требования к научно-техническому уровню всех категорий личного состава, а инженеров в первую очередь. «Сейчас военно-техническая подготовка солдат, матросов, сержантов и старшин должна быть, как правило, на уровне классного специалиста и даже техника, а офицеров и ряда прапорщиков и мичманов – на уровне инженера». (Научно-технический прогресс и революция в военном деле. Б. О. стр. 158) Следуя логике сказанного, военно-техническая подготовка инженеров  должна быть на уровне кандидата технических наук. Современный военный инженер должен отличаться глубиной проникновения в сущность процессов, происходящей в самой сложной технике, научным подходом к решению технических задач и организации мероприятий по эксплуатации техники, твердыми методическими навыками в организации и проведении занятий, экономическим мышлением, активно участвовать в рационализаторской и изобретательской работе, быть умелым учителем и воспитателем солдат и сержантов. Однако решение творческих задач, работа над перспективными серьезными проблемами, элементы научной организации труда, повышение своей технической культуры, то есть то, что для военных инженеров является долгом, а не добрыми пожеланиями - все это в нашей организации погребено текучкой, работой, качество которой не удовлетворяет ни требованиям времени, ни способностям и возможностям офицеров-инженеров. «Извините, - завопят отдельные начальники, - но часть, подразделение – это не научно-исследовательский институт, не академия. Здесь надо реализовывать полученные знания на практике, работать над решением технических задач, которые поставлены перед коллективом, а они не всегда имеют творческий характер. К тому же офицеры занимались и занимаются всеми видами деятельности, которыми положено заниматься в части». Но где найти тот критерий, как доказать, что сам факт занятия всеми видами деятельности еще ни о чем не говорит. Можно перечислить все виды деятельности, которыми офицеры занимались в течение определенного периода времени и тем не менее не получить четкого представления, чем же занимались в основном инженеры. Почему?
Получив представление о том, чем занимались или занимаются академики, мы как само собой  разумеющееся, представляем это в виде определенной системы, порядка. Но если вместо порядка – беспорядок, если вместо системы только ее подобие, то никакие даже самые наисерьезнейшие, самые наиважнейшие мероприятия не смогут изменить положение к лучшему.  Несколько строк, которые впрессовали в себя деятельность коллектива за несколько лет, конечно,  не могут реально оценить положение дел в коллективе. Как будто здесь все налицо: и работа с техникой, и работа по обучению и воспитанию солдат и сержантов, и работа по рационализации и изобретательству, и совершенствование учебно-материальной базы и т. д. Но почему коммунисты озабочены?  Почему коллектив, в котором все офицеры добросовестно относятся к своим обязанностям, обладают высокой технической культурой, большим опытом работы, не удовлетворены результатами своего труда. Места, занимаемые частью, даже если это призовые места, относительно отражают положение дел в коллективе части и подразделения. В соревновании, где бывают первые обязательно должны быть и последние. Но если первые стали первыми не потому, что они стали работать лучше, а потому что другие стали работать хуже, то удовлетворения от такой работы не будет. На собраниях, заседаниях как самый веский критерий, как истина последней инстанции о положении дел в коллективе, приводятся места в соревновании, занимаемом коллективом. Если место призовое, то считается положение дел в этом коллективе благополучным. Но если офицер не вырос не на миллиметр, если коллектив сделал что то одно хорошее, загубив другое, если офицеры не испытывают радости от своей деятельности, можно ли считать положение дел в коллективе и у каждого члена этого коллектива благополучным? Я в основном перечислил виды деятельности, которыми занимаются академики, оставив открытым вопрос, чем конкретно и как занимаются. Действительно, чем же занимаются академики?
Обучение и воспитание.
В какой бы справочной литературе или у какого авторитетного лица выяснить один вопрос, имеется ли в Вооруженных Силах СССР такая рота, личный состав которой обучали и воспитывали помимо одних офицеров и прапорщиков, предусмотренных штатным расписанием роты, еще шесть подполковников – начальников групп, еще шесть офицеров от подполковника до лейтенанта, которые проводят политические занятия с солдатами и сержантами, еще пять офицеров, которые проводят специальную подготовку, еще десять офицеров и прапорщиков, не считая офицеров политотдела, которые являясь секретарями партийных и комсомольских организаций, значительную часть своего времени тратили бы на политико-воспитательную работу с воинами, еще десятка полтора офицеров технических групп, которым в качестве постоянной нагрузки поручено шефствовать над одним-двумя солдатами, то есть где найти такую роту, которую бы обучали, воспитывали, шефствовали и так далее и тому подобное порядка полсотни офицеров и прапорщиков. Народная мудрость гласит: у семи нянек дитя без глазу. Не напоминает ли солдат, с которым в течение дня так или иначе занимаются, обучают, воспитывают, тратят время и энергию (которые могли бы быть использованы для других задач) не менее семи офицеров и прапорщиков того самого дитя и с теми же самыми результатами. Куда бы ни шло, если бы усилия офицеров и прапорщиков по должности, по долгу и по указанию обучающие и воспитывающие личный состав были бы увенчаны успехом. Тогда можно еще как то оправдать уйму затрачиваемого служебного и личного времени. К сожалению, результаты коллективного обучения и воспитания далеко не соответствуют затрачиваемым силам и средствам. Солдаты безалаберны и распущены. Это особенно бросается в глаза прибывшим из других родов войск. Чем же объяснить этот парадокс? Все тем же, что у семи нянек дитя без глазу. Коллективное обучение и воспитание как следствие выводит и коллективную ответственность. Как спросить с командира взвода за политическую подготовку, если он ее не проводит, хотя образование и опыт некоторых командиров позволяет это сделать. Как спросить с командира взвода за специальную подготовку, за качество несения оперативного дежурства, если он находится в стороне от них. Как спросить с командира взвода за дисциплину на дежурстве, если он почти не появляется в техническом здании, а воспитывают солдат и по долгу, и по необходимости все офицеры подразделения от подполковника до лейтенанта. Получается несуразное: те, кто обязан по своим прямым обязанностям заниматься с личным составом, нести за него полную ответственность, по существу им не занимаются, а те, которые основную часть времени должны уделять решению инженерных задач, посвящают его работе с личным составом.
Действительно, куда надежнее, если с группой в 2-3 человека практические занятия проводит подполковник, занятия по другим предметам поручаются офицерам, предпочтительно старшим. Куда надежнее, если секретарем комсомольской организации микроподразделения опять-таки выбран офицер, а то, что работа, требующая соответствующей квалификации, стоит так это не имеет значения. Обеспечивая выполнение требований постановления ЦК КПСС «Об участии руководящих и инженерно-технических работников Череповецкого металлургического комбината в идейно-политического воспитания членов коллектива», нельзя забывать другое требование - каждый должен заниматься своим делом и каждой, в первую очередь, отвечает за свой участок работы, за которые и должен нести персональную ответственность.
А пока что нормой является привлечение как можно большего количества офицеров и прапорщиков для обучения и воспитания личного состава. С каждым солдатом в течение дня непосредственно работают, обучают, воспитывают, перевоспитывают, наблюдают, контролируют и так далее и тому подобное более дюжины офицеров и прапорщиков. И, тем не менее, в подразделениях дела обстоят не совсем благополучно: нередкие случаи употребления спиртного, самовольного оставления части, неуставных взаимоотношений между военнослужащими различных сроков службы, имелись попытке вскрыть себе вены и другие грубые и негрубые нарушения, и таких нарушений по количеству и качеству не меньше, чем в обычных ротах, которыми управляют несколько офицеров и прапорщиков. Очередной грубое нарушение дисциплины солдатом или сержантом вызывает очередной упрёк со стороны командования и политотдела в адрес более чем полусотни воспитателей и учителей, обвинение в плохой работе и низкой требовательности. Затем следует административные меры: дежурство по части командиру роты и его заместителям не доверяют, дежурным по части назначаются подполковники - начальники групп и им соответствующие: офицерам вменяется в обязанность сопровождать смены при следования их с дежурства и на дежурство, оперативных дежурных лишает права ночного отдыха, политотдел дает указания на всех собраниях и заседаниях солдат и сержантов в подразделении присутствовать всем офицерам этих подразделений, чтобы приблизить их еще более к солдату, к его нуждам, запросам,  настроениям.
Занятость офицеров и прапорщиков на дежурстве, в суточном наряде.
Ежедневно в суточном наряде, на оперативной службе, выполняя другие обязанности, заняты порядка десяти офицеров и прапорщиков: оперативный дежурный, трое начальников смен, дежурный по части, его помощник, дежурный по столовой, дежурный по автопарку, ответственный по части, ответственный по роте, которые круглосуточно или почти круглосуточно находится в части, оберегая, опекая личный состав, следят за тем как бы чего он не натворил.
Когда я служил в отдельном батальоне охраны, где личного состава было раз в пять больше, а офицеров суточных нарядах было раза в два меньше, порядок и дисциплина была значительно выше.
В связи с тем, что детей из военного городка в школу приходится возить за 7 километров автобусом, ежедневно из числа офицеров и прапорщиков предусматривается старший автобуса. Считается нормой, что помимо десяти человек, занятых ежедневно в суточном наряде и на дежурстве, выделяется старший автобуса, который практически выключен из рабочего дня, а в течение месяца порядка 30 человек теряют по несколько часов ежедневно. Соседняя гражданская организация также вынуждена возить детей в школу, но у них отправляется один водитель. Не выгодней было бы поручить возить детей гражданскому водителю или прапорщику. Тогда проблема старшего была бы решена и 30 человек офицеров прапорщиков были бы освобождены от непроизводительного труда, что само по себе очень ценно. К тому же отпала необходимость составления графика старших машин, его согласования, изменения и так далее.
Довольно-таки часто, особенно летом, офицеры и прапорщики отрываются от работы в совхозах, пионерских лагерях, предприятиях. «Придворное» положение части возлагает на неё дополнительные обязанности по обслуживанию Центра: обеспечения необходимыми материалами, транспортом, новогодними елками. Иногда часть оказывает добрые услуги офицерам службы по перевозке их на новые квартиры и так далее.
Вычтя из бюджета времени рабочего и нерабочего, время которое затрачивается на дежурства, многочисленные наряды, поездки, выясняем, что ещё не всё потеряно для инженера, остается еще время для выполнения своих обязанностей по должности. Но это только так кажется. Начиная от Командира части, который очень искренне удивляется и глубоко возмущается, когда выясняется, что имеются срывы в оперативной работе, в загоне рационализаторская работа, бездействует технические кружки и так далее и кончая рядовым инженером, который не менее искренне удивляется; «Как же так, работаю не покладая рук, не считаясь со временем и здоровьем, забыв о доме и семье и вместо слов благодарности одни нарекания и упреки, а то и взыскания». И действительно, все не сидят сложа руки. Все выполняют насколько можно добросовестно (например, совмещая патрулирования по гарнизону с одновременным исполнением обязанностей дежурного инженера) свои многочисленные основные и дополнительные служебные и общественные обязанности: что-то делают, что-то пишут, что-то обсуждают, где-то заседают. И это не преувеличение. Все становится ясным, если привести в качестве примера нагрузку одного старшего инженера в 1979 году:
- секретарь парторганизации подразделения;
- председатель офицерского товарищеского суда чести;
- председатель внутрипроверочной комиссии по проверке продовольственной службы;
- председатель лавочный комиссии;
- заместитель председателя группы народного контроля;
- секретарь комиссии по аттестованию офицеров;
- член КРИЗА;
- член комиссии по приему и внутренней проверки технического имущества;
- член комиссии по экономической работе;
- член комиссии по определению классной квалификации.
Каждый инженер непременно состоит членом нескольких комиссий в масштабе части, выполняет ряд постоянных партийных и общественных поручений, не считая ещё дополнительных обязанностей.
Естественно, что при самом добросовестном отношении, при наличии могучего здоровья и стальных нервов, при условии, что забудешь дом и семью, и весь отдашься работе, качественно выполнять все обязанности при такой нагрузке и нечетком планировании и управлении нельзя и главное, нет удовлетворения от такой работы.
Последнее время в обиходе проверяющих и проверяемых появилось выражение «оставлять следы».  Провёл какое-нибудь мероприятие - запиши план его проведение, провёл беседу - запиши её содержание и так далее, то есть оставь следы. По этим следам проверяющим удобно оценивать работу не выходя из кабинета. Есть след – значит работа проводятся, нет следов – значит нет и работы. «Хочешь жить – умей вертеться» – гласит житейская мудрость и проверяемые научились оставлять следы, не делая работы по принципу: сделал – запиши, не сделал – запиши дважды. Дел всех не переделаешь, а отчитываться надо. И вот живая работа подменяется составлением нужных и ненужных планов, записями прочитанных и не прочитанных лекций, оформлением протоколов проведенных и не проведённых собраний, заседаний и так далее.
Участие академиков создание учебно-материальной базы.
«Оставление следов» - это еще не все трудности, которые приходится преодолевать академикам. Вот уже около 2 лет то более, то менее интенсивно ведутся работы по оборудованию, дооборудованию, переоборудованию и так далее  и тому подобное учебных классов, помещений штаба и технического здания. Все большие и малые дела коллектива должны логически быть связанными, вытекает одно из другого. Процесс оборудования, дооборудования, переоборудования должен происходить с ясным представлением, что и как надо сделать. В насыщенном собраниями, заседаниями, совещаниями и другими важными и менее важными делами и у кого не находятся времени, чтобы составить перспективный план совершенствования учебно-материальной базы. И поэтому когда возникает необходимость привести учебный класс или другое помещение в соответствии с новыми требованиями начальника, единственное что делается энергично и быстро, так это ломается всё старое. Лихо сломав то, что было, наши местные архитекторы и художники начинают лихорадочно придумывать, чем занять пустое помещение и голые стены. К чести офицеров, солдат и сержантов решения, в конце концов, находится и получается, в общем неплохо. Но какой ценой? Ценой перенапряжений, бездумной траты здоровья и нервов людей. Характерный пример постановки и выполнения задачи - оборудование стола оперативного дежурного. Задача по оборудованию стола была поставлена и инженеры группы напрягли свой коллективный интеллект. Предлагались и отвергались различные проекты, шло время, а стола всё не было. Хотели изобрести что-то необычное, новое, блеснуть инженерной мыслью. Но новое не лежит в готовом виде в ожидании, когда его применят. Новое получается из старого, если над этим старым целенаправленно работать, изменять, совершенствовать, искать новые решения. У инженеров первой группы в свое время не дошли до этого руки. И вот теперь изобретали велосипед трудно и мучительно. Трудности усугублялись тем, что в качестве основного требования к столу оперативного дежурного было взято указание старшего начальника, «чтобы здесь всё крутилось, мигало, сверкало». Ценное указание, материальная помощь в виде остова ЭВМ «Минск» и плиты ДСП, а также указанный срок, неотвратимо приближавшийся, предали решимость тем, кто отвечал за сооружение стола. Теперь уже было не до шедевров. Корпус ЭВМ, ДСП скомпоновали, и стол был готов. В сжатые сроки была создана и передняя панель, на которой что-то сверкало, что-то мигало, а внутри что-то крутилось.
Сколько раз офицеры технических групп ломали головы и осуществляли новые варианты, чтобы через некоторое время вернуться к старому. Сколько раз переносили кабинеты из одного помещения в другое, заново их оборудовали, перетаскивали тяжёлые сейфы со второго этажа на первой и наоборот, зачем переносили архив из здания штаба в техническое задание, если через некоторое время его снова перенесли в штаб. Наконец, к апрелю всё вроде оборудовали, в коридорах и аппаратных залах технического здания настелили новый линолеум, поставили на командном пункте полированные столы, облицевали дорогими материалами стены, навели порядок. Снова дается указание доделать, переделать, дооборудовать. И вот по-новому линолеуму тащат доски, на полированных столах пилят, строгают, снова ломается то, что уже было сделано и переделывается заново. Академики, не считаясь со временем и престижем, работают топором, сверлом, молотком. Подполковник ползает на карачках и настилает линолеум, майоры пилят и строгают доски. Солдатам и младшим офицерам этого пока не доверяют. И вот в таких трудах проходят не месяц и не два.
А на собраниях и совещаниях по-прежнему говорят, что оперативная работа - это основная задача, что офицерам надо расти, повышать свой идейно-теоретический, технический уровень и так далее и тому подобное.