Больше черного продолжение 51

–51

«Ой, я знала, что нашему хозяину будут оказаны почести в Сент-Джеймсе! Он это заслужил! Теперь только обращаться не иначе, как сэр Чарльз!
– Он не любит, когда его так называют, и вообще закинул он свой орден куда-то, я и найти не могу.
– Странный он, наш хозяин! Уже три года прошло со смерти миссис Гуилхем, а он ни на кого не смотрит, никуда не ездит, хотя соседи его приглашают.
– Эх, дурья твоя башка, Ханна! Он любил мою голубку до смерти. Одна беда, балует детей безмерно. Особенно мисс Алису. Растет маленькая разбойница! Любой её каприз выполняет. Перед сном лежит с ней в постели, пока та не уснет. Разве это дело? Она и не засыпает, пока отец не придет.
– Да, это точно! Но она добрая девочка! Вся в миссис Гуилхем.
– Хорошо, что после смерти милорда, старая леди Уорбрук перебралась к нам. Хозяин, как-то весь потеплел душой, хоть есть стал. Миледи старается мистера Чарльза отвлечь от его скорбных мыслей. Прогуливаются верхом, говорят о чем-то постоянно.
– Хорошо, что завтра у нас будут гости из Мэнса. Миледи с мистером Чарльзом обязательно придумают что-нибудь интересное. И миссис Суон, наверное, опять написала что-нибудь. Ох, люблю я ее сочинения, они такие романтичные!
– Ты бы себе мужа подыскала, Ханна! Вот чем тебе был плох кузнец? Он же тебе предложил замуж.
– Он целовался с Мэри Бин, а я страсть, как не люблю неверных мужчин!
– Ох, ты какая цаца! Смотри, тебе уж двадцать один, потом совсем никто не возьмет!
– Возьмет! Мне плотник вчера платок подарил. Скоро свататься придет.
– Смотри, мне!
– Ой, не грозитесь, миссис Бэйс! А завтра молодой лорд Уорбрук приедет?
– Да, приедет. А что это ты так интересуешься?
– Жена мне его не нравится, молодая леди Уорбрук. Какая-то она… Мистер Джеймс такой красивый и добрый, а она, похоже, на нашего хозяина глаз положила. Ух, стерва!
– Да, уж! Боюсь, что ты права, Ханна. Мне тоже так показалось.
– Мистер Чарльз, чай, не железный, темпераментный и краси-ивый!
– А ты-то, что расплылась! Бесстыдница!
– Да, что вы, миссис Бэйс, да я и не думала!
– Не думала она! Смотри мне!»


***

Три года назад семейство Гуилхемов переехало в поместье Латус-хилл. Чарльз не мог больше оставаться в Скай-Плейс-хаусе. Воспоминания о счастье в их маленьком коттедже, травили ему душу. Каждая деталь, каждый уголок дома отзывался в его сердце невыносимой болью. Решение далось Чарльзу нелегко.
По отъезду Блэкмор просил миссис Фаулз, поехать вместе с ним. Предложил ей место экономки. Блэкмор питал к миссис Фаулз искренние дружеские чувства ибо своей неуёмной энергией, способностью говорить открыто,   своим грубоватым чувством юмора, она извлекала его из мрачной ямы безысходности. Миссис Фаулз долго не раздумывала. Она согласилась сразу и покинула улицу Си-лэйн без сожалений.
Латус-хилл стоял на границы двух графств Уилшира и Хэмпшира. Поэтому Чарльз мог навещать и верфь, и школу, директрисой, которой стала мисс Роджерс, (кем она была до того, как Чарльз нашел ее в Бристоле, знали только трое. Блэкмор дал ей шанс выбраться, ведь ее отец дал дочери хорошее образование). Вернее, она была уже не мисс Роджерс, а миссис Бойл. Детей у четы пока не было, добрый и прогрессивный Ричард Бойл, был не против, чтобы его жена заведовала школой для детей-сирот.
Латус-хилл, как известно, был выкуплен Томасом Кленчарли из заклада, в то золотое время, когда сотрудничал с пиратами. Его он оставил Патрисии в приданое, и теперь поместье наследовал Блэкмор. Чарльз нанял архитектора, чтобы привести запущенное имение в порядок.
Дом был большой, с оранжереей и с хорошей библиотекой. Подле здания были и сад, исходящий ароматом яблоневого цвета весной, и парк, устроенный по принципу «а-ля натурел», и вязовая аллея, служащая пригласительной живой галереей к входу. Чарльз просил архитектора сделать небольшую пристройку купальни с маленьким бассейном. Эта часть дома была устроена в марокканском стиле. Возле купальни архитектор предусмотрел – таково было желание Блэкмора – кабинет с фонтаном и вокруг него мягкими диванами, обитыми дорогими восточными тканями. Одна стена была украшена барельефами, воспроизводящие барельефы храма Кхаджурахо в Индии. По углам расположились кованные витые светильники. На подиуме стояла огромная круглая кровать с балдахином.
В основном здесь Блэкмор и проводил свои почти всегда бессонные ночи. Здоровый тридцатитрехлетний мужчина, он в цвете своих лет, сильный и красивый, как греческий бог, хранил верность гробу Патрисии. Плоть требовала ласки, но душа и мысли его были устремлены только к одной женщине, и женщина эта была теперь для него недосягаема. В кабинете, когда дети уже спали и весь дом погружался в долгожданную тишину, он курил кальян в шелковом халате подбитым беличьим мехом, и читал, сложив ноги в позе лотоса. Кальян его был заряжен специальной смесью, доставляемой ему с берегов индийского океана капитаном Ган. Смесь эта была весьма ароматной, но и обладала расслабляющим, одурманивающим эффектом. Ром он теперь пил редко, опасаясь вновь свалиться в запой, а уйти от реальности стало для него первой необходимостью. И сей эффект достигался теперь при помощи чудодейственной индийской смеси трав.
Как сказала Элизабет в тот памятный предрождественский вечер, он жил теперь с половиной души. И эта половина целиком была занята детьми. Миссис Бэйс сокрушалась не зря, строгим отцом он не был. Он специально для мальчиков построил на верфи небольшой ботик и учил их мастерству кораблевождения, умению ловить ветер и пользоваться морскими приборами навигации. Когда устанавливалась подходящая погода, он выезжал с детьми, в числе которых была и непоседа Алиса, на побережье и выходил в море. Сладости и многочисленные игрушки, шумные забавы и отсутствие наказаний за провинности – таково было детство детей Чарльза. Делами он занимался из чувства долга. Верфь теперь не приносила ему того удовлетворения, которое он испытывал, строя корабли, когда была жива Патрисия. По большей части он занимался чертежами в поместье, а мистер Тэйлор и мистер Бойл приезжали к нему, когда в этом возникала острая необходимость.
Живший по соседству лорд Гарвей, известный в округе молодой аристократ и повеса, не раз посылал приглашения в Латус-хилл его хозяину на всевозможные увеселительные мероприятия, которые Гарвей любил устраивать в своем поместье Гарвей-парк. Он знал историю своего соседа, и аура личности загадочной и почти мифической будоражила не только самого аристократа, но его многочисленных гостей. Однако хозяин Латус-хилла отвечал только вежливыми отказами.
Единственным обществом в жизни Чарльза осталось общество его прежних соседей и друзей по Скай-Плейс-хаусу. В последнее время к ним присоединился и брат Чарльза Джеймс со своей супругой Ребеккой и сыном Ферменом, ровесником Алисы.
Братья подружились еще в то время, когда младший вернулся домой после обучения в университете.
Джеймс, принял свой титул без энтузиазма. Равно как и женитьбу на чужой ему по духу женщине. Он тихий мечтатель, книгочей, она взрывная и деятельная. Супруги были ровесниками, что и понятно, ведь Ребекка Уэйн, дочь лорда Мэрроу, была предназначена старшему брату сэру Чарльзу Джонатану Гаю Брокуэллу Гуилхему. Но династические интересы никто не отменял и Джеймс, послушный сын, не стал перечить отцу и женился после отказа старшего брата от всех привилегий, на мисс Бекке. Он, как и отец заседал в палате лордов, но считал данное общество и издающиеся ими законы, направленные лицом только к аристократической верхушке, не более чем издевательством над нуждами нации. Он не имел стального характера отца и не обладал его красноречием и силой голоса. Его голос тихий, будто бы он говорил в задумчивости, никогда не был бы услышан членами Парламента.
Джеймс, обладал гармоничными чертами лица, бледной кожей и серыми глазами в обрамлении длинных ресниц. Он был красив, но лишен огня и яркости. Джеймс Гуилхем, как звучащая вдали тихая грустная песня, лишь подчеркивал драматизм и темпераментный накал всего происходящего вокруг.
Джеймсу полюбилось простое и сердечное общество жителей приморского городка. Он чувствовал себя здесь своим и согретым, чего нельзя было сказать о его жене. Молодая леди Уорбрук находила круг старшего Гуилхема грубым и неотесанным, но как подметил острый глаз Ханны, она выделила хозяина Латус-хилла, находя его много интересней своего мужа и испытывая при этом желание завоевать вдовствующего красавца. Видел ли это сам предмет ее вожделения? Да, и по правде говоря, в его сердце зарождалось нечто вроде презрения к этой женщине. Чарльз, в свое время, не моргнув глазом, использовал данную ему привлекательность и обаяние, дабы совращать замужних женщин. Но теперь все стало иначе. Он почитал своего брата, в долгих разговорах познавая глубину этого человека, сочувствовал его взглядам и был удручен его одиночеством. Ему претила сама мысль крутить роман с поверхностной женщиной, не желающей оценить широту и масштабность личности своего мужа.



Продолжение следует