Либертарианский эгалитаризм. Часть 1

Что такое ифеминизм, мы уже знаем: это равное отношение мужчин и (преимущественно) женщин, заключающееся в самопринадлежности в противовес государству. Ифеминистки также противопоставляют себя современному феминизму, называя его гендерным: например, они против любых новых законодательных актов, которые могли бы увеличить гендерное неравенство (запрет на проституцию, порно, субсидирование женщин только на основании их пола и тд), но и против термина «патриархат», которое, по их мнению, используется феминистками третьей волны и связано с социалистической идеей, ведущей только к контролю и ещё большему расслоению людей по признаку пола. Такого мнения придерживается анархо-капиталистка Венди МакЭлрой и классически либеральная Кристина Хофф Сомерс. Ифеминистки поддерживают любые законодательные изменения, которые бы повлияли на рынок в сторону его либерализации. Считается, что государство является институтом принуждения, а значит оно будет фабриковать дела о насилии, сажая невинных людей в тюрьма, оно будет придумывать «патриархат», чтобы с ним бороться, оно будет запрещать распоряжаться своим телом, как захочется, и оно будет запрещать право на самооборону и мешать развитию конкуренции со стороны женского населения. Либертарианский феминизм, который продолжил идеи Вольтарины де Клер, изменил свою риторику в 80-х годах прошлого века, когда Либертарианская партия США и идеи Айн Рэнд повлияли на будущее движение: всё что было сделано — это уход от идей радикального, марксистского, анархистского и интерсекционального феминизмов в сторону частнособственнического анархизма, рассматривая женщин как тех, чьи права нарушает государство, но не мужчины, патриархат и предпринимательская сфера (ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО государство).

Маскулизм как движение за права мужчин (историю которого вы можете посмотреть здесь) развивался в противовес феминизму с самого начала и почти до самого конца. Феминистки, продвигая свои требования, закрепляли на государственном уровне разные законы (о том, во сколько женщина должна выходить на пенсию, сколько получает пособие по безработице, закон харрасменте и тд). Видя при этом, что государство растёт, мужчины требовали равного отношения к обоим полам, при этом выступая чаще всего либо с крайне левых или жёноненавистнических взглядов, продвигающих новую волну законов, которые бы контролировали людей по признаку пола, но уже с консервативных позиций. Несомненно, был традиционный маскулизм, протофеминистский, движение отцов за свои права, мужское движение и инцелов. Из-за относительно неприятного прошлого, равно как и ифеминизм, индивидуалисты-маскулисты отпочковались от основного движения и создали своё — MGTOW (мужчины, идущие своим путём), которое поначалу имело либертарианское начало (ту же самую борьбу с правительством на рыночных основаниях), но потом превратилось в движение альтернативных правых. А поскольку зарубежные идеи чаще всего в Россию приходят с опозданием, то и суть движения искривляется, меняются философия и методы.

Как видим, два этих движения, исходя из рыночно-анархистских идей, потеряли своё прошлое предназначение: либо они стоят на крайне этатистских позициях (признавая крайне гомофобные риторики о том, что гетеросексуальность прививается или что женщина будет всегда глупее мужчины, а поэтому надо внести законопроекты, дающие привилегии мужчинам; но при этом указывают на существование социальной иерархии), либо они признают систему капиталистических, классовых ценностей, не взирая на квир-теорию (то есть признают бинарную систему, в которой существует только два биологических пола и нет места гендеру, что является не совсем корректным), природу изнасилований, индивидуализм на рабочем месте, который чаще всего нарушается, иначе говоря, поддерживают иерархию и заканчивают своё движение там, где начинается распад государства.

Если уже сейчас предпринимаются попытки совместить ифеминизм с радикальным феминизмом, то маскулизм остаётся либо придатком движения к Либертарианской партии США, либо отбросом патриархата, который мужчины поддерживают. Суть, однако, сближения ифеминизма с основным движением в том, что анархия — это не отсутствие правительства, сколько ДВИЖЕНИЕ к анархизму. Политическая составляющая вопроса и дальше была бы актуальной, даже когда не было бы правительства: это и противопоставление сексизму, и работа частных профсоюзов, отстаивающих трудовые права, индивидуализация женщин в противовес «патриархальным» нормам мужчин, — всё то, к чему надо стремиться, но чему мешает правительство. Если обычный ифеминизм борется против государства, забывая о женщинах и о том, что в тех же сферах, которые были запрещены государством с профессиональной точки зрения для женщин, нарушаются их непосредственные права (например, женщины хотят пойти в проституцию чаще всего из-за лёгких денег, а не из-за хотения, что говорит о том, что их права в этой сфере могут нарушаться, и простого договора недостаточно, чтобы достигнуть равноправия; это не учитывается ифеминистками, потому что они игнорируют существование иерархии и гендерной теории), то радикальный феминизм учитывает социальные аспекты, но при этом для борьбы предлагает драконовские методы (запрет проституции, к примеру). В 19-м веке ифеминизм был более-менее единым движением: он совмещал капиталистическую классовую систему, с которой надо бороться (марксистский феминизм), индивидуализм (в противовес правительственному произволу), иерархию, присущую той эпохе (патриархат; то есть радфем) и любые другие формы иерархии (интерсекциональность), тогда как, начиная со второй волны, он пошёл по пути этатизма, и ничего не имел с первой волной, что было роковой ошибкой. Но виновато не движение, а всё больший государственный контроль, который поляризовал политический спектр с намного большей степенью, чем это было раньше.

И вроде бы движение оправдано, и надо поставить точку в вопросе, что «мужских прав не существуют, у них есть лишь привилегии, а всё остальное — это отголосок патриархата», но нет: мужчины так же испытывают на себе сексизм (и чаще со стороны женщин), у них так же существует проблема алиментного рабства, проблемы на предприятии, гендерного характера (розовый — девочкам, синий мальчикам; мальчики должны быть мужественными) и другие. Считается, что в некоторой степени здесь замешан «матриархат» или «патриархат с лицом матриархата».

Я считаю, что движение за мужские права и радикальным индивидуалистским крылом MGTOW первой волны оправдано так же, как и сближение ифеминизма с радфемом (которое так и не произошло). В интернете в группах частенько можно встретить мужчин, которые жалуются на насилие со стороны женщин, но при этом принимают позицию отрицания женских проблем или проблем, связанных с гендером (или ЛГБТ) или же крайне прогрессивные взгляды, но при этом отрицание проблем, освещаемых лидерами мужских движений (ведь основная роль таких движений — сосредоточение на одном поле). Всё это ставит в неравную позицию маскулизма по борьбе с государственным насилием и «мужским освобождением». Проблематика состоит в том, что:

    1) Движения были скопированы по типу американских, но не имели свои корни в России, из-за чего они приняли такую же поляризацию политических групп, как и за рубежом, но только в более консервативном формате, присущем для Средней Азии (однако уже хорошо, что MGTOW в РФ не признаёт патриархат и матриархат, что говорит о новой развивающейся волне движения в прогрессивную сторону);

    2) Невозможность признания проблем мужчин не в матриархальной системе, как и ифеминисток-радфемок в патриархальной (о том, что термины в 21 веке устаревшие и не имеют смысловой нагрузки, можете прочитать здесь), а в проблеме существовании иерархии между людьми в конкретных случаях, несоблюдения договорённостей и существования государства, которое только мешает развитию движения и специально его радикализирует в этатистскую форму. Несомненно, где-то можно встретить отголоски матриархата и патриархата — но чтобы с ними справиться, надо прежде всего искоренить государство и продолжить реализацию движения в анархизме через требования к соблюдению основных прав человека, а также в либерализации общественности. Конечно, прямые действия в этом тоже помогут в дальнейшем.

Таким образом, нужно поступить ровно так же, как происходит попытка соединения ифеминизма с радфемом, — мужского движения, протофеминистического мужского движения, MGTOW, движения за права отцов и других (несмотря на то что инцелы — достаточно маргинальное движение, они могли бы участвовать в дискуссии за реформирование института моногамной семьи в секс-позитивную полиаморную ячейку или двигать движение в сторону взаимопомощи секс-работницам за отстаивание своих прав, чтобы в дальнейшем, в безгосударственном обществе, получать выгоду от себестоимости соответствующей услуги, создавать кооперативные союзы и тд) в один единый экземпляр, который ранее зачатком присутствовал в маскулизме, чтобы совместить движение мужчин за права, индивидуализм, борьбу против сексизма, расизма и гомофобии, а также признать государство — источником возникновения новых проблем, извините за тавтологию. При этом следует отбросить такие слова, как «патриархат» и «матриархат» и признать, что проблема полов — это общая гендерная проблематика всех людей, которые готовы защищать свои права не против «угнетения», а против целостной иерархической системы капитализма и его остатков даже будучи в безгосударственной рыночно-анархистской среде.

Мост, который мог быть построен относительно воссоединения женского и мужского движений (в сторону эгалитаризма и поддержки двух групп как дружественных в борьбе за равные права), будет являться результатом таких реформ, как:

    1) Признание проблемы гендерного неравенства и государства в качестве одной из проблем (нельзя двигаться к анархизму и устранению иерархий между полами, стереотипов и т.д., потому что монополия на насилие предлагает собственную мораль);

    2) Государство как институт травли одной из групп по отношению к другой;

    3) Осознание индивидуалистических маскулистов как сторонников не только и не столько свободного рынка, сколько борьбу против привилегий в той или иной ситуации относительно мужчин или такими себя считающими;

    4) Проложить мост квир-анархизма в качестве диалога и сотрудничества между мужским и женским движениями — гендерной проблематики, а не своеобразных движений «против патриархата за женщин» или «мужское движение против матриархата», потому что это общие проблемы для разных гендерных групп, полов и людей в целом;

    5) Переманивание к себе или уничтожение остальных волн феминизма-маскулизма как противоречащих анархистской этике и как специальное расслоение двух взаимовыгодных движений за эгалитарное единство.

Только после слияния социальных и экономических проблем мы получим те движения, которые были когда-то разделены, исковерканы и получили другое развитие из-за государственного вмешательства.

Зачем нам это всё, если можно просто быть индивидуалистами? Чтобы указать на проблемы, существующие в обществе и найти способы решения для тех или иных людей. Это более эффективно, чем просто сливаться с похожими на себя индивидуалистами и повторять одну и ту же мантру из раза в раз, тем более, когда проблемы лежат прямо на поверхности.

Почему тогда не «добровольный национализм»? Разве нельзя признать корни всех существующих движений, направив их в сторону антиэтатизма? А потому что анархистское (по праву) движение нацелено против деления на классы, расы, национальности и искусственные границы, это не безрассудная децентрализация, а прежде всего соответствующая этика, искоренение любого рода дискриминации, борьба за права и освобождение рынков. И ничего общего с неофеодализмом, капитализмом, этатизмом или коммунизмом рядом не стоит. Ведь итог — это не мир из сотни тираний, не угнетённое меньшинством большинство. Свобода — вот к чему мы стремимся! И не через утилитаристские доводы, а через принцип ненападения, то есть не признания легитимности государства и других частных институтов, не признающих индивидуальных потребностей человека (что, кстати говоря, ведёт движение к консерватизации и становлению её как стационарного бандита).

Какое будущее мы представляем? Когда не будет государства, а низовые общественные институты начнут требовать и изменять систему, феминистки и маскулисты столкнуться с решением проблем на рабочих местах, в семьи и тд: запросы одной группы будут стоить запросам другой угнетённой группы, на стыке которых можно будет устанавливать такие договорённости, которые понравятся этим двум согласившимся лицам (и более). Таким образом, чем дальше развивается рыночный анархизм, тем люди становятся индивидуалистичнее и тем более исчезает потребность в существовании таких движений, потому что запрос одного человека будет равняться запросу другому, и как я уже писал выше, таким образом, ни одна из сторон не сможет взять на себя больше привилегий. Скорее, само общество будет учитывать предпочтения других и становиться более эгалитарнее (несмотря на присущий друг другу индивидуализм в контексте анархии).

В итоге хочется отметить, что это был первый за всю историю разговор о радикальном, но при этом либертарианском маскулизме во всём мире (теория, придуманная мной), первым — о сближении двух враждующих групп и вторым в России про ифеминизм. Такие разговоры должны вестись чаще. Нам нужна дискуссия, чтобы мы могли проработать эту теорию, найти какие-то плюсы в социальных течениях эгалитаризма и индивидуалистических, после чего сформировать общую идею и проложить, наконец, сей мост. Как бы сказали Родерик Лонг или Чарльз Джонсон: «Этот брак всё ещё можно спасти!».

Автор статьи: Артём Чернышёв

Полезные ссылки на статьи по теме (англ):

    https://bolshoi.by/culture/muzhitskaya-pravda/

    https://en.wikipedia.org/wiki/Individualist_feminism

   
    https://vk.com/@individualistlibrary-ifeminizm

    http://charleswjohnson.name/essays/libertarian-feminism/

    https://c4ss.org/content/tag/feminism

    https://vk.com/wall-59874208_40051

    https://vk.com/wall-59874208_40059

    https://vk.com/public149358067

ВНИМАНИЕ! Мои взгляды пересмотрены, лично для меня статья неактуальна. Я являюсь сторонником ксенофеминизма