Русские люди. Картина третья

               
                Действие второе.


                Картина третья.
   
                Сцена разделена на две не равные половины. На более меньшей половине: купе санитарного вагона, на полках лежат раненые. Возле молодого бойца сидят Анна Петровна и Ирочка. Тишина, только слышен монотонный стук колес вагона да изредка крик паровоза.
 
Третий боец (улыбаясь). Ну, как Ваши дела Анна Петровна?

Анна Петровна. Ничего, как говорят, -пока вроде бы все на месте и все месте.

Ирочка  прерывает маму).  А как Вас звать? (Обращается она ко второму бойцу).

Второй боец (улыбаясь).  С детства звали Максимом, друзья называли Максом.

Ирочка. Максим, мы рассказали Вам о себе. Теперь расскажите и Вы.

Анна Петровна. Да, да! Вы защищали город Харьков, а я в юные годы, долгое время жила в этом городе, на Большой Панасовской улице. Вы знаете город?

Максим (улыбаясь). Что Вы, я только ползал по окрестностям этого города (тяжело вздохнув он продолжал). Затем, длительное время лежал в госпитале (он задумался и после длительного молчания). Вы знаете, о себе я коротко рассказал. Расскажу- ка я Вам о гражданском подвиге прекрасного человека, ученого, докторе медицинских наук, главном враче городской больницы города Харькова, которая с первых дней войны функционировала как военный госпиталь, о профессоре Александре Ивановиче Мещанинове.  Этот человек, находясь в оккупированном фашистами городе продолжал лечить сотни бойцов. Думаю, что он и сегодня вопреки всему, продолжает спасать наших людей.

Анна Петровна (с удивлением) неужели это возможно?  Это же очень опасно.

Максим.  Конечно.

Анна Петровна.  Расскажите нам об этом мужественном человеке.

Максим. С удовольствием (на минуту задумавшись, он повел свой рассказ).  Не знаю, сколько времени я пролежал без сознания. Позднее рассказывали мне, что сестричка вынесла меня с поля боя в безнадежном состоянии…  Очнулся, на больничной койке госпиталя. Профессор Мещанинов Александр Иванович удачно порезал меня. Организм молодой, раны затягивались, здоровье постепенно восстанавливалось. А город уже бомбили. К этому времени, я с великими потугами мог подниматься с постели (пытается улыбнуться). В это время, в город вошли немцы (он замолчал).

Третий боец (тихо, словно кто-то их мог подслушать).  И что же было дальше? Где Вы прятались?

Четвертый боец. А что от фашистов можно было ожидать?

Максим (улыбаясь).  Нет, здесь все обстояло гораздо сложнее (он задумался, вновь вспоминая пережитое, затем продолжил).  А дело было так:

На большей половине сцены из окна операционной видны силуэты корпусов больницы (госпиталя) и изгородь. Поблизости слышна стрельба, взрывы потрясали территорию. Через изгородь перескакивают три немецких автоматчика. Остановившись возле изгороди, они внимательно рассматривают постройки больницы. Солнце поблескивало на их касках. Не спеша закурив, они что-то весело обсуждая посмеивались. Затем направились к одному из корпусов. Во дворе занимался хозяйственными делами инженер Шевченко, работающий в госпитале в качестве санитара и конюха. Увидев его.

Немецкий солдат (машет рукой и кричит подзывая его). Ком! Ком!

Шевченко (бежит навстречу к немцам,  на ходу машет руками и кричит). Сюда нельзя.

Немецкий солдат (кричит ему). Во ист зольдат?

Шевченко (на ходу). Нет! Нет! Я санитар, показывает на рукав с белой повязкой и красным крестом (машет руками).  Остановитесь. Это тифозная больница! Опасно для жизни!

Немецкий солдат (поняв, командует). Цюрюк! (Назад!) (Перепрыгнув через забор, они исчезают).

В центре сцены операционная. Профессор Мещанинов оперирует раненого бойца. Возле его находятся: ассистенты и медсестры. В операционную, тихо, испуганно входит хирург Вера Федоровна Центилович. Дрожа от страха, она тихонько говорит.

Вера Федоровна. Александр Иванович, немцы на Холодной Горе…

Александр Иванович (не отрываясь от работы). Кто Вам сказал?

Вера Федоровна (тихо). Посмотрите в окно.

Александр Иванович (на минуту поднял голову и увидел группу немецких автоматчиков… Во дворе больницы взорвалось несколько снарядов. Задрожали стекла окон, задребезжал стол с инструментом. Весь медперсонал стоял в растерянности, глядя на профессора, ожидая ответа. Что делать?

Мещанинов (спокойно). Операция продолжается.

Не успел профессор произнести эти слова, как в операционную ворвались два офицера с пистолетами в руках.

Немецкий офицер. Есть здесь русский зольдат?

Александр Иванович (не отрываясь от работы).  Гражданские. Цивиль...

Прибежала жена профессора Наталья Александровна и на немецком языке объясняет.
Наталья Александровна. Это гражданская больница. Здесь лечатся только гражданские люди, пострадавшие от бомбежки и обстрелов. Здесь не может быть ни офицеров, ни солдат.

Немецкий офицер. Я хотел бы видеть!
 
Наталья Александровна. Идемте.

Они входят в палату. Там лежат раненые бойцы и офицеры.

Немецкий офицер (подойдя к первой кровати).  Кто ты есть?

Раненый боец. Житель Холодной Горы. Живу на Екатеринославской улице, дом номер сто тридцать.

Немецкий офицер.  Ранен на фронте?

Раненый боец. Нет во время бомбежки…

Немецкий офицер. Ну это еще проверит наш специалист. А кто рядом? (Обращается к Наталье Александровне).

Наталья Александровна.  Цивиль…

Так они обошли все отделение. Офицеры заявили, что в ближайшее время их специалисты проверят состояние и причины ранений каждого больного… Такие посещения становились регулярными, но, пока, все обходилось благополучно только потому, что коллектив был подготовлен к любым неожиданностям...

После завершения операции, Мещанинов вошел в ординаторскую, примыкавшую к хирургической. По его лицу катились крупные капли пота. Отдыхая, вытирая пот носовым платком, он сел на любимое кресло. Подобные минуты, он любил проводить в одиночестве. Сотрудники больницы знали это и старались не беспокоить. Но, в этот раз все сложилось иначе. В ординаторскую вошли все ведущие специалисты и медсестры. Волнуясь, перешептываясь между собой, они словно боялись нарушить тишину.

  Профессор (после долгого молчания).  Друзья, коллеги! Наступили черные дни. В такой обстановке проверяется человек как гражданин и как врач. Никогда не забывайте: мы не только медики. Прежде всего мы -русские люди. На нашу землю приходили разные орды… Помните слова великого патриота своей отчизны,- Кто с мечем к нам придет, тот от меча и погибнет… Наш народ невозможно ни уничтожить, ни покорить. Так что, дорогие мои… за работу. Пусть каждый выполнит свой долг…
 
   Все разошлись по палатам. Всем было понятно, надо лечить, выхаживать больных, тем более, что даже в период оккупации, поступление раненых не прекратилось… Почти каждый день приходили врачи, сестры и санитары, с просьбой, принять их на работу. Они знали, что главный врач им ничего не может обещать, что касалось работы- пожалуйста. Самоотверженные люди были нужны. Раненых расселяли по отделениям. Операции шли каждый день. Главной заботой Мещанинова и его коллег было убедить немецкие власти в том, что в больнице нет раненых военнослужащих, здесь лечатся только местные граждане.

Профессор (разговор на экстренной оперативке узкого круга медперсонала).  Меня беспокоит вопрос внешнего вида наших больных. Раненых офицеров нам легче скрыть. Их стрижка выглядит как у любого гражданского человека, а вот с бойцами, дело обстоит гораздо сложнее. Они все пострижены под машинку…  Мы долго ломали голову и решили- выбревать часть волос на голове, смазывая йодом или зеленкой, голову бинтовать.  Для каждого раненого Вами придумана биография с вымышленным городским адресом жительства, все больные эти версии заучили, это хорошо, и это уже проверено на практике. Так и будем держаться…  В двери врывается Ганс Штапперт с изящной тросточкой в руке (врач концлагеря, это не первое его посещение).

Ганс Штапперт. Господин профессор я хочу пройти по палатам.

Александр Иванович.  Наталья Александровна (обращается к своей жене) покажите господину офицеру хирургическое отделение.

Наталья Александровна. Идемте господин Штапперт. (уходят)

Штапперт. Вы знаете, командующий нашими войсками подписал приказ, за укрывательство военнослужащих в военной или штатской одежде, и тем кто будет   приносить им пищу или одежду, будет расстрел.

Наталья Александровна.  Да господин Штапперт, мы ознакомлены с этим распоряжением.

Штапперт. Хорошо, идемте. (Они подходят к первой палате.  Штапперт быстро входит).

Штапперт (подойдя к первой кровати, кричит). Встать!

Раненый боец с забинтованными руками и ногой, тяжело поднимается с кровати.

Штапперт. (Искажая русскую речь). Три шага вперед!  Раненый боец, еле передвигая ноги, со стонами передвигается.

Штапперт. (Довольный собой). Так, теперь, три шага назад! (Боец, напрягаясь, выполняет приказание).  Теперь поскачи на одной ноге! (боец обливаясь потом пытается…)

Штапперт. Поднять руки в верх. (С лица истязаемого скатываются струйки пота, поднимая руки, он корчится от боли и в изнеможении падает на пол…).
               
Штапперт (довольный) Подходит к другой кровати). Ты кто?
Раненый боец. (Весь в бинтах, с трудом медленно отвечает). Синцов Михаил, живу на Холодной Горе…

Штапперт (не выслушав до конца бойца, со словами). Я уже подобное слышал. (Отставив трость в сторону, своими руками в перчатках, срывает бинты с просачивающейся кровью с  раненого бойца.  Боец теряет сознание).
 
Штапперт (невозмутимо подходит к следующему раненому) Фамилия (кричит он)…

            Так  он обошел Несколько палат. Наталья Александровна была на грани нервного срыва, но она помнила наказ главврача…  Штапперт хотел убедиться, что это за ранения и нет ли среди лежащих в отделении тех, кого можно забрать в концентрационный лагерь. Заодно он хотел уличить врачей и сестер, которые по его мнению умышленно затягивали процесс лечения, а иногда выдавали здоровых за раненых, но поймать с поличным он не мог…  Ссылаясь на усталость, обследование остальных палат, он перенес на последующие дни.

Мещанинов только что закончил операцию, сел на любимое кресло. Стук в дверь, входит завхоз.

Завхоз. Александр Иванович, гражданские и военные власти отказались снабжать больницу. У нас осталось немного отрубей и кормовой свеклы со старых запасов. Дня два, три еще продержимся, а что делать дальше? Не знаю.

Мещанинов (подняв голову и глядя на завхоза, тихо говорит). Вы вероятно думаете, что если я профессор, то могу ответить на любые Ваши вопросы? Не представляю, дорогой мой, что делать…  Знаю только одно: больных нужно кормить. Многие потеряли много крови, нуждаются в хорошем питании. Надо подумать…

Завхоз. Недалеко от Залютино, женщины нашли двух убитых лошадей. Санитары привезли их на кухню. Можно давать больным?

Профессор.  Мясо свежее?

Завхоз. Вполне.

Профессор. Врачи осмотрят и давайте. Мне лично не приходилось пробовать конину, но знаю, что она питательна и некоторые народы всю жизнь питаются ею.  Две лошади, это неплохое для нас подспорье, и все- таки это не выход из положения. Я подумаю…

Всю ночь профессор не спал. Подымаясь с постели, он ходил по кабинету, зашел в ординаторскую, сел на любимое кресло и снова думал. Решение как будто созрело, но оправдает ли оно себя? Надо пробовать.

Воскресный день.  Александр Иванович надел поверх зимнего пальто халат с нашивками на рукаве красного креста и вместе с Марией Дмитриевной Корховой, отправился на холодно горский рынок. Впереди их с тачкой на которой прикреплена табличка, - Жертвуйте продовольствие для больных, шли медработники хозяйственной части. В этом районе, да и в стране и за рубежом  Мещанинова многие знали в лицо.

Мещанинов (подходя к одной группе граждан на базаре, то к другой тихонько, а порой шепотом  говорил). Помогайте больным, чем можете. Выручайте! Расскажите всем, как велика у нас нужда. Приходите к нам женщины.
 
Он говорил, казалось простые слова, но они были всем понятны. Некоторые женщины тайком утирали слезы. День оказался удачным, они привезли немало продуктов. Эта практика использовалась и дальше. Вскоре люди сами начали приходить в больницу и приносить продукты.

Мещанинов (в своем любимом кресле, стук в дверь). Да, да.
 
(Входит бывший старший преподаватель латинского и греческого языков, кандидат философских наук Харьковского университета Василий Петрович Новицкий).

Новицкий. Добрый день Александр Иванович, пришел по Вашему приглашению.

Мещанинов. Здравствуйте уважаемый Василий Петрович. Да, я просил через своих коллег пригласить Вас к себе.

Новицкий. Рад Вас видеть Александр Иванович. Как-то мы привыкли с Вами встречаться в другой обстановке,..  война все перечеркнула…

Мещанинов. Да, Василий Петрович, наступили тяжелые дни для нас и страны. Но жизнь продолжается. Вы чем занимаетесь?

Новицкий.  Александр Иванович, в такое тяжелое время мои музы молчат. Латынь и греческий язык сейчас никому не нужны… Университет закрыт. Может я смогу приносить какую-нибудь пользу вашему коллективу? Правда я не врач и даже не фельдшер…

Александр Иванович. Конечно, Василий Петрович,  вы во многом можете помочь нам.

Новицкий.   Каким образом?

Мещанинов.  Попробуйте собирать продовольствие для больных в селах. (Он внимательно смотрит на собеседника).

Новицкий. Но вы же знаете, что я никогда не занимался хозяйственными вопросами, это не латынь и даже не греческий.
 
Александр Иванович. Я уверен, что и на продовольственном фронте вы справитесь.   Давайте попробуем… Помните поговорку - попытка не пытка…
   
Василий Петрович начал с женщинами заниматься сбором продовольствия  в селах для больницы. Не имея на руках никаких документов, он действовал вопреки фашистским властям, запрещающим гражданам Харькова выходить за черту города… Пешком в условиях суровой зимы, он ходил по селам с одной просьбой- помочь питанием больнице. Люди живо откликались на его призыв, тайно собирали продукты и на подводах доставляли в больницу. Прошло какое-то время…

Мещанинов (активу по сбору продуктов). Спасибо Вам за слаженную работу. Теперь, когда поступление продуктов несколько улучшилось, я прошу Вас, обратить внимание на лиц особо нуждающихся в нашем районе. Заглядывайте в каждый дом, делайте все чтобы облегчить жизнь старикам и детям. Ну, а больнице требуется постельное белье, медикаменты и гражданская одежда, в основном мужская, разного размера… Удачи Вам… (Работники продуктового фронта уходят).
   
Идет второй месяц оккупации города, Мещанинов в своем кресле.( Стук в дверь). Да, да.

 Входит опираясь на костыль Юрий Узуньян  младший  сержант артиллерии, раненый в первые дни войны, направленный  на излечение в Харьков.
 
Юрий Узуньян.  Разрешите Александр Иванович?

Мещанинов.  Входите, входите. Что Вас привело ко мне?

Юрий. Здравствуйте Александр Иванович.

Мещанинов. Здравствуйте, слушаю Вас.
 
Юрий. Профессор, я уже здоров. Правда со своей опорой не расстаюсь (улыбается), но и это пройдет. Сидеть без дела не могу, да и фрицы всюду рыскают, увидят меня, заберут… Помогите советом.

Профессор (задумался)…  Подождите Юрий, Вы же родом с Холодной Горы?
 
Юрий (непонимающе). Да, и учился я здесь в 126 средней школе.

Профессор. А как Вы относились к иностранным языкам?

Юрий. Я увлекался иностранными языками, говорю и читаю на немецком.

Профессор. Это очень хорошо. Я уже думал об этом, и хотел Вам посоветовать устроиться на работу в Холодногорский  бургомистрат .

Юрий. Неожиданное предложение.

Профессор. Сегодня, мы на каждом шагу встречаемся с неожиданностями. Нужно помогать нам, нашим русским ребятам прикованным болезнями к постели. И неплохо бы упреждать кое-какие события, имея своевременную информацию.

Юрий.  Спасибо профессор, я понял Ваше предложение. Я подумаю и постараюсь трудоустроиться. Профессор. Ну, вот и хорошо, будет свой человек в районной администрации (пожимая руки, оба понимающе улыбаются). Юрий уходит.

Многих беспокоила плохая осведомленность о том, что происходило на фронтах войны. Слушать радио запрещалось, это считалось преступлением. Над этими вопросами задумывалась молодежь больницы. В свободные минуты они не раз обсуждали эти вопросы. Где достать приемник? Где купить запчасти? Кто сможет собрать?.. Они не раз пытались установить связь с подпольщиками, но пока ничего не получалось. Решили осторожно обратиться к инженеру Шевченко, работавшему санитаром и конюхом при больнице. Этот вопрос взяла на себя санитарка Лена Радионова. Шевченко занимается во дворе хозяйственными работами, к нему подходит Лена.

Лена Радионова.  Здравствуйте Григорий Иванович.

Григорий Иванович. Здравствуйте Леночка. Как Ваши дела, что нового?

Леночка. Григорий Иванович, скажите, не могли бы Вы нам помочь приобрести приемник?

Шевченко  (с некоторым лукавством). А зачем тебе приемник Леночка?

Радионова. Ну как зачем? Надо…

Шевченко. Скажи мне правду, тогда я что-нибудь придумаю.

Леночка. Хорошо, я скажу откровенно: будем принимать сводки из Москвы и передавать сотрудникам и больным. Пусть люди знают правду.

Шевченко. Понятно (он на мгновение задумался). Я помогу Вам, у меня есть приемник.

Леночка. А где же он?

Шевченко.  В тайнике.

Леночка. Вы дадите его нам?

Шевченко. С большим удовольствием. Сегодня ночью откопаю, а завтра с кем -нибудь приходи за ним.  Лучше его перенести днем…

Радионова. Спасибо, мы придем.
 
На следующий день Елена Радионова с внуком Мещанинова, Колей Приваловым, завернув приемник в старую простыню, перевязав веревкой, с большими трудностями перенесли его на квартиру Радионовых. С этого дня информация о военных действиях стала доступна для больных.

Декабрь сорок первого года был очень суровым. Стояли сильные морозы. Центральное отопление из-за отсутствия угля бездействовало. Водопровод и канализация вышли из строя. Электростанция не работала. Люди старались не показываться на улицах. Исчезли деревянные заборы и ограды, поредели парки и сады…  Мещанинов, впервые за время оккупации прогулявшись по улицам родного города вернулся в больницу. Его встречает жена.

Наталья Александровна. Что с тобой? Ты заболел?

Александр Иванович. Нет, нет, я чувствую себя нормально, да и время сейчас такое, что не позволяет болеть. Я вернулся с прогулки по городу. В пути кое с кем встретился, разговаривал.  Беда Наталочка, беда.  Меня напугала существующая обстановка в городе. Фашисты утверждают свое господство расстрелами. Всюду развешены пугающие объявления. За сокрытие бойца или офицера- расстрел, а у нас в больнице более трехсот раненых.  За предательство, за сообщение о сокрытии предлагают сто рублей. В центре города всюду покачиваются трупы мужчин и женщин. Повешены как партизаны, гласит  табличка на груди.  Уже в первые дни было повешено 116 человек.  Возле Сокольников, в лесопарке, в яру фашисты ежедневно расстреливают сотни харьковчан. Привозят на машинах, раздевают, избивают и убивают… На окраинах Харькова, в Дробицком Яру, изверги расстреляли около двадцати тысяч евреев, в том числе женщин, стариков и детей. Как это все можно пережить? (Он стоял опустошенный, постаревший).

Наталья Александровна. Успокойся, Ты наша опора, не дай бог увидят тебя таким твои коллеги, друзья.

Профессор. Наташа, я прежде всего человек с его повседневными заботами и трудностями и мне свойственны все человеческие слабости.

В это время раздается стук в дверь.  Входит хирург Наталья Ильинична Обухова.

Наталья Ильинична.  Здравствуйте. Александр  Иванович, надо что-то делать.

Профессор. Что случилось, Наталья Ильинична?

Наталья Ильинична. Сегодня ночью, во время моего дежурства явился немецкий офицер и начал осматривать палаты. Тросточкой тыкая раненых, лежавших на кроватях, он поднимал их, присматриваясь к каждому. Меня это беспокоит, в отделении есть бойцы готовые к выписке. Боюсь, чтобы немцы не докопались.

Мещанинов. Их необходимо срочно перевести в терапию и готовить к отправке, на их место поместите вновь прибывших, лежащих в подвале. Вы поняли меня?  Узуньян передал бланки документов, надо их правильно заполнить, и в путь…

Наталья Ильинична. Хорошо, Александр Иванович, сегодня же займемся этими вопросами. (Уходит)
                Занавес.