Европейские сказки от мистического романтизма к ре

Сказки несут черты многих литературных жанров: сентиментализма, готических рассказов, романтизма, элементов реализма. Если внимательно присмотреться к произведениям, созданным талантом детских писателей, от Брентано до Роулинг, то можно увидеть призрачную грань между сказкой для детской аудитории, и волшебными историями для взрослых. Немецкие, английские, французские сказочники нередко совершали путь от романтизма к реализму (порой – к натурализму), выраженному в нравоучительных рассказах викторианской эпохи. Над ними тонко иронизировал Льюис Кэролл, Эдвард Лир, Кеннет Грэм и менее известные европейские писатели.
Что побуждало писателей-романтиков совершать такой переход?
Для ответа следует оценить запросы европейского читателя в области литературы и в целом искусства, ведь художники, музыканты, скульпторы, и, конечно, культурные люди составляли своего рода интеллектуальный клуб, включающий прозаиков, поэтов, критиков, книгоиздателей.
Исследователи романтической традиции во Франции, Германии, Англии неоднократно подчеркивали, что истоки романтизма следует искать в социально-экономическом и политическом преображении европейского сообщества. В качестве факторов отметим буржуазные перевороты в Англии, великую французскую революцию, процессы складывания капиталистической экономики в разобщенных немецких землях, аналогичные явления в других странах Европы, включая Россию.
Однако не менее важным было повышение грамотности и книжной культуры в названных странах: с начала XVIII века в крупных городах Европы появляется все больше частных типографий, газетных и журнальных изданий. Конечно, литература эпохи Просвещения была преимущественно политической (памфлеты, исследования природы власти Томаса Гоббса, Руссо, Вольтера и иных просветителей) и развлекательной (предки покет-буков), что можно объяснить суровым тезисом: необходимость радикальных социополитических преобразований, улучшения уровня жизни, развития экономики, научно-технический прогресс.
Детская литература заслонялась изданиями серьезной литературы: сочинения Томаса Мальтуса, Франсуа Кине, Адама Смита и других титанов европейской экономической науки. Но, как ни покажется странным (или парадоксальным!), техническое и промышленное развитие пугало романтическую часть натуры европейцев, в душе мечтавших о возвращении времен «золотой эры Атлантиды» и претворения утопии Томаса Мора «Город-Солнце». Поэтому эра Просвещения подарила мировой литературе романы Анны Рэдклифф, Хораса Уолпола, Людвига Тика, Новалиса, стихи В. Вакенродера, иных писателей-романтиков, а также переработанные народные сказки в исполнении Иоганна Музеуса, Якоба и Вильгельма Гримм, мистические истории Гофмана и многие, многие произведения замечательных немецких, французских, английских (вряд ли стоит перечислять все страны Европы!) писателей. Подсознательно многие представители творческой интеллигенции проявляли ментальные черты, свойственные средневековому человеку, с его преклонением и страхом перед Природой, высшими силами макрокосма. Эти установки сознания и мышления, тесно связанные с религиозным мировоззрением, проанализированы в исследованиях историков Люсьена Февра, Марка Блока, Жака Ле Гоффа, Арона Гуревича и других медиевистов.

Романтизм, о котором мы говорим, оформился в виде культурного направления усилиями его идеологов – иенской школы романтиков, английских писателей (Даниэля Дефо, Роберта Льюиса Стивенсона, Вальтера Скотта) и французских романистов (Жан Жака Руссо, Дидро и многих других). Поскольку эта область литературы подобна океану, я ограничусь кратким эскизом романтизма и его влиянием на жанр сказки
Писатели – в первую очередь Новалис и Людвиг Тик - идеализировали прошлое, без техники и технологий, рыночных отношений. Бросается в глаза оценка предыдущих эпох сквозь «розовые очки», детская наивность взрослых апологетов Аркадии. Ничего удивительного, ведь именно к идеалу человека, его гармонии с Природой стремились йенские создатели самого красивого направления в литературе – Романтизма.
«Ибо в том-то и состоит начало всякой поэзии, - писал Фридрих Шлегель, - чтобы упразднить ход и законы разумно мыслящего разума и вновь погрузить нас в прекрасный беспорядок фантазии, в изначальный хаос человеческой природы...». По мнению теоретиков романтизма, в искусстве должна править фантазия, иначе говоря, воля творческой личности; Художник не должен подчиняться никаким правилам, над ним нет законов.
Итак, абсолютизация духа, Природы и творчества – вот девиз романтиков эпохи столкновения буржуазного, материалистического мира с прежним миром прекрасных дам, рыцарей и их идеалов.
Духовные искания представителей романтизма выразились в характерах героев – Генриха Офтердингена, Франца Штернбальда, Виттории Аккарамбоны…Завораживающие строки романов Новалиса и Тика, больше напоминающие поэзию, нежели прозу, соединяют разные литературные формы – монологи, сонеты, стихотворения, зарисовки, письма – создают лирическое, порой любовное настроение читателей, унося их в мир грез.
Естественным следствием стал расцвет романтизма и трансформация близкого жанра – сказки. Из европейских сказок самые романтичные – это немецкие волшебные истории. Волею судьбы обычный чиновник аппеляционного суда в Брамберге стал всемирно известным писателем, создавшим удивительно красивые и таинственные сказки.
Ему, одаренному многими талантами – музыканта, композитора, художника, писателя – Эрнсту Теодору Амадею Гофману, было суждено повернуть вектор сказочной традиции от христианской сказки к мистической. Более того, кенигсбергский волшебник заложил основы реализма в жанр европейской сказки.
Сказка Золотой горшок (любимое произведение Гофмана) – прекрасная иллюстрация синтеза мистики и реализма. Обыденность и даже рутинность сквозит почти из каждого персонажа, от студента Ансельма до волшебника-архивариуса. Ансельму предстоит выбор между реальной жизнью, карьерой чиновника, созданием бюргерской семьи с их узким мирком материальных интересов, и жизнью в фантазиях. Нетрудно заметить, что и в чудесном доме с великолепным садом и волшебной лабораторией в доме ученого-архивариуса герой сказки занят обычной, малоинтересной бумажной работой. Противопоставлением «высокого-низкого», «небесного и земного» Гофман подчеркивает двойственность жизни не только прагматиков, но и романтиков-мечтателей. Финал сказки, как и в других историях немецкого писателя, неоднозначен: кто счастливее – потерявшийся в фантазиях бедный студент или удачно вышедшая замуж обеспеченная Вероника? Нашел ли ответ сам Гофман? Скорее, он выбрал первое – парить в мечтах и наслаждаться иллюзиями, стараясь не замечать пошлость и скуку мира бюргеров.

В другой сказке – Песочный человек – выбор иллюзорного мира несет смерть, что показано в судьбе Натанаэля. Излишние мечтания очень опасны, равно как и беспечность, пренебрежение угрозами реального мира, общества, зачастую отторгающих чуждых большинству талантливых людей. Возможно, в Песочном человеке его автор подвел некий итог романтизма и перспектив направления, отходя от мистики в сторону реализма. Это анализ взгляда (в прямом и переносном смысле) на действительность, акцент на который мы видим в неоднократном упоминании глаз героев рассказа.

Какое-то время Гофман работает в двух направлениях, сочетая сказочные элементы с реализмом. С 1816 года выходит сборник «Серапионовы братья», позже – Повелитель блох и Крошка Цахес. В последней автор развивает идею гротеска на общество, в котором видны личные мотивы – в это время Гофман судится с начальником полиции Кампцем по иску офицера и общественного деятеля Фридриха-Людвига Яна.
«Житейские воззрения кота Мурра…» отражают спор писателя с собственными идеалами молодости и полемику с буржуазными установками тогдашней Пруссии. На эволюцию творчества писателя, несомненно, влияет почти всеобщая неприязнь горожан и ухудшающееся здоровье, подорванное кочевой жизнью и переживаниями за публикацию собственных произведений.
Литературная оценка разрушению старых форм производства и торговли, замена ремесленничества на мануфактуры и фабрики дана в рассказах «Мастер Вахт» и «Истории бочара Мартина». Сочувствуя мастерам, хранящим традиции предков, Гофман показывает неумолимость научно-технического прогресса, переворачивающего страницы истории. Наступает время прихода реализма и натурализма, которым суждено оттеснить романтическую традицию, с ее воспеванием идеалов золотой эры.
Последнее неоконченное произведение – рассказ «Угловое окно» -знаменует, по мнению Израиля Миримского, поворот к новому жанру литературы. К сожалению, филолог не раскрыл приведенный тезис. Впрочем, даже беглый обзор идей сказок Гофмана свидетельствует, что он склонялся к разработке идеи сопряжения реализма с волшебным началом и мистикой. Эволюция творческого пути, по сути, отражала программные установки йенской школы – синтез Человека и Природы, материального и духовного, слияние двух субстанций в единое целое.

Если Гофман пытался соединить романтическую традицию и мистику, вплетая элементы реализма, то Вильгельм Гауф, живописуя восточные сцены, скорее отрицал полезность буржуазных новаций и технологий (в широком плане – рыночных отношений). Вспомним его иронию, доходящую до сарказма, в Калифе-Аисте и Маленьком Муке, в раскрытии персонажей верховных правителей, аристократии и чиновников. Народная память и мудрость – основные источники развития общества, а не буржуа и машины – таково мнение доктора теологии и писателя Вильгельма Гауфа. Я не случайно упомянул про богословское образование немецкого сказочника. Религия и научно-технический прогресс несовместимы, как бы не пытались теологи подогнать концепции естественных наук под теорию божьего сотворения мира.
Христианские мотивы, несмотря на языческие элементы в сюжете Холодного сердца, отчетливо показывают надежду автора на благотворное влияние церкви. В роли ангела выступает волшебник Стеклянный человечек, а дьявола олицетворяет голландец Михель. Злу сопутствует богатство и его представители – коммерсанты деревушки, в которой живет угольщик Петер. Молнии уничтожают не только царство и силу Михеля, но и имущество тех, кто продал ему сердца.
Сказка Холодное сердце, основанная на швабской легенде, восходит к народным преданиям Германии и других европейских стран, облагороженная поэтическим стилем Вильгельма Гауфа.
Традицию немецких сказочников к смешиванию жанров в сказке, образованию новых форм, продолжат другие писатели – Ференц Энсти, Льюис Кэролл, Томас Крокер, Уильям Батлер Йетс, Джордж МакДональд.

Английские сказки рождают ощущение близости к материальному миру, быту, проблемам отношений социальных классов и бедности, исторические параллели. Средневековые предания о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, драконах и принцессах («Чудовище Уинндлстоунского ущелья», «Юный Роланд») в период Новой истории уступают место бытовым сказкам и сатирическим гротескам, пародиям на викторианское общество.
В сказках Британии, Ирландии, Шотландии не встретишь такого полета романтической мысли, описаний единения природы и человека, как в романах-сказках Людвига Тика, Новалиса, Гофмана и других немецких писателей. Рыцарское время Вальтера Скотта безвозвратно ушло, сменившись практическим и новаторским девятнадцатым столетием, с его ироничном-насмешливым отношением к высокой поэзии и романтическим идеалам.
Бытовые сказки Чарльза Диккенса, народные сказки Шотландии и Ирландии в обработке Томаса Крокера, Уильяма Йетса, Шамаса МакМануса представляют сплав легенд и христианской морали. Частично об этом я писал в эссе «Страна Эйре: ирландские сказки».
От нравоучительных сентенций английских писателей первой половины XIX века детская литература, усилиями Эдварда Лира, Гилберта Честертона и Льюиса Кэролла (а также десятков менее известных писателей, волею судеб и издательств не дошедших до читателей из других стран), эволюционировала в сторону художественной сатиры, доходящей до гротеска.
Викторианская эпоха, подарившая миру множество изобретений, от математики до поэзии и живописи, завершилась в начале прошлого столетия, когда прагматизм на время запер романтическую традицию в темный чулан. Его возрождению способствовал повышенный интерес к литературе жанра «хоррор» и появление рассказов нового направления – «фэнтези», первопроходцем которого был Джеймс Мэттью Барри с циклом «Питер Пэн».
Ярким примером сказки, сочетающей реализм английского романа с волшебными мотивами легенды о джиннах, служит произведение Ференца Энсти «Медный кувшин». В нем живописно набросана история молодого джентльмена, начинающего архитектора, случайно купившего старинный кувшин. Джинн, заточенный в кувшине, обретает свободу по воле юноши, и должен служить ему. Однако хитрое и опытное существо ведет свою игру, желая дать власть своим собратьям, а самому править в новом мире. Конечно, герои сказки – юноша и его возлюбленная – развенчивают планы коварного джинна, и обретают счастье. Энсти довольно подробно вскрывает механизмы власти тогдашней Англии, обнажая хорошие и темные стороны общества, часть которого упорно сопротивляется социальным, экономическим, культурным изменениям под влиянием НТП и развития буржуазных отношений.
Упомянутый писатель, в отличие от Гофмана, Новалиса, Тика, не считает злом уход романтических идей, ведь на смену им идет взвешенный расчет в межличностных отношениях, и сдержанные эмоции. Любовной буре, хаосу свободы, призываемые йенскими романтиками и их последователями, англичане предпочитают рациональные модели отношений.
Романтика почти исчезает в апогее сказке-гротеске «Приключения Алисы в стране чудес» Льюиса Кэролла. Острой сатире подвергаются фундаментальные элементы бытовой культуры, в том числе знаменитым английским чаепитиям и клубным вечерам, столь любимыми аристократией и богатыми буржуа. Собственные слова Кэролла «я не пощажу мораль и ханжество» в полной мере отражены в его замечательных сказках. Кстати, это действительно сказки, или сатирические рассказы для взрослых? Английский математик и писатель, оставил эту загадку нам.

Можно ли сделать вывод, что европейские сказки за последние двести лет в значительной степени утратили магию легенд и волшебство придуманного мира? Нет, потому что каждое поколение маленьких читателей с радостью знакомится с ирландскими сагами и английскими легендами, с романтическими историями братьев Гримм и Вильгельма Гауфа, загадочными произведениями Гофмана, сопереживает Каю и Герде, смеется над персонажами Кэролла, познает сложность отношений в сказках МакДональда…
Романтизм, столь дорогой сердцу поклонников старины, возродился в жанре «фэнтези». Это перспективное направление современной литературы, любимое миллионами читателей. Так что не приходится удивляться внезапной популярности Гарри Поттера, неожиданной прежде всего для его создателя – Джоанны Роулинг. Благородный, великодушный и романтичный рыцарь Средневековья превратился в вечно юного душой Гарри Поттера, а принцесса – в Гермиону.
Возникает вопрос о будущем сказки, ее взаимодействии (или конкуренцией?) с популярными романами-«фэнтези». Сосуществование и взаимопроникновение повышают эстетическую ценность и красоту литературных направлений на стыке жанров и стилей.
Именно в этом, в точках соприкосновения романтики и реальности, Сказка обретает второе дыхание, оставаясь необходимой как воздух, для тех, кто влюблен в красоту Природы и волшебные миры, создаваемые пером писателя.

Литература
1. Берковский Н.Я. Романтизм в Германии. – М., Азбука-Классика, 2001 год.
2. Гофман Э.Т.А. Собрание сочинений в 3-х томах. – М., Художественная литература, 1963 год.
3. Гауф Вильгельм. Сказки. – М., Издательство «Речь», 2018 год.
4. Ирландские предания и легенды. – М., Художественная литература, 1960 год.
5. Кэролл Льюис. Приключения Алисы в стране чудес. – М., Лабиринт-Пресс, 2019 год.
6. Микушевич В. Б. Миф Новалиса // Новалис. Генрих фон Офтердинген. — М.: Ладомир; Наука, 2003 год.