Вацлав Янович Дворжецкий

          3 августа 2020 года – 110 лет отцу Владислава Дворжецкого…

   ...Теория Вацлава Яновича Дворжецкого проста и мудра. Каждому человеку дарован судьбой мешок с чёрными и белыми шарами, причём тех и этих – одинаковое количество (какое количество – человек не знает). Выпадают часто белые – хорошо! Но только нельзя забывать при этом, что впереди осталось больше чёрных. А выпадают чёрные – что ж, значит впереди больше белых шаров остаётся. Вот такая теория. Простая – потому что очень похожа на сказку, мудрая – потому что определена судьбой. Судьбой удивительной, трудной, часто – на выживание, судьбой творческой и счастливой. Да, счастливой по самому большому счёту. «Хотите – верьте, хотите – нет, а у меня ест добрый ангел-хранитель, – улыбается Вацлав Янович. – Хранил он меня и в Омске, с которым связано так много дорогого и близкого...»

   Фрагмент киносценария судьбы Вацлава Дворжецкого мог бы выглядеть, наверное, так... Ночь. Свист вьюги, сопровождающий унылый перестук колёс поезда. Промозглый общий вагон. Кто-то спит, кто-то играет в карты; брошена горсть монет на кон – и в кадре крупно показывается вычеканенное на трёхкопеечной монете: «1937». На верхней полке лежит мужчина, на вид ему – 28-30 лет. Широко раскрытые усталые глаза. Мы видим эти глаза и слышим словно издалека металлический, надменный голос: «Повторяю ещё раз: никогда тебе в театрах не работать. Тем более в Киеве. Тем более пока я здесь – начальник управления культуры. Тем более с твоей «статьёй»! Ни в каких театрах. Никогда!..».
   
   Человек закрывает глаза. И мы видим его, с репертуарным листом в руках, выходящим из здания, на котором вывеска: «Харьковский 4-й Рабоче-Колхозный Театр». И слышим уже другой голос, с извинительными интонациями: «Ты уж извини, Вацлав, но начальник управления порекомендовал... Ну, сам понимаешь, с твоей «статьёй». И тут же, во весь экран – карта Советского Союза. На неё ступает нога. И мы понимаем, что карта расстелена на полу. А на ней стоит наш знакомый. И вот, иронично улыбнувшись и подмигнув самому себе, он закрывает глаза, приседает на корточки и, вытянув вперёд руку, указательным пальцем «тыкает» в карту. Пауза. Человек открывает глаза, медленно убирает палец с карты и читает: «Омск».

   И вновь – верхняя полка общего вагона. Но она пуста. Поезд стоит на станции Омск. Поздний вечер. Вьюга. Человек, закрываясь руками от снега, идёт по незнакомому городу, переходит через мост, видит огоньки небольшого домика. Голод и холод не дают времени на раздумье, и он входит в дом. Обычная забегаловка, за полчаса до закрытия. За дальним столиком – мужчина средних лет, изрядно выпивший. Он видит вошедшего и, обрадовавшись (собеседник появился!), зовёт его к столику (здесь в «киносценарии» — явный пробел, потому что длинный монолог засидевшегося в забегаловке мужчины не играет никакой роли. А роль играет только то, что он, во-первых, накормил нашего знакомого, у которого в кармане перед выездом в Омск было ровно три рубля, а во-вторых – оказался бухгалтером омского «Дома колхозника»). И завершить этот фрагмент «Киносценария Судьбы» можно так: «Дом колхозника»; ночь; в тёплой уютной комнате засыпает герой нашего фрагмента; полуприкрыты его глаза, и губы счастливо шепчут: «Крибле-крабле-бумс!»…

   […И мы слышим шум аплодисментов, и видим стоящих на сцене артистов, и догадываемся, что закончился спектакль «Снежная королева»: вот – Герда, вот – маленькая разбойница, а вот... Ну конечно же! И в кадре появляется программка. «Омский областной театр юного зрителя. «Снежная королева». И в списке действующих лиц: «Сказочник – В.Я. Дворжецкий». А ещё ниже – «постановка режиссёра В.Я. Дворжецкого»…]

   …На другой день, едва проснувшись в «Доме колхозника», Вацлав Дворжецкий отправился в областное управление по делам искусств.
   – Я – актёр. Хотел бы работать в театре.
   – Вы знаете, у нас недавно открылся театр юного зрителя. Артисты нужны.

   И буквально на следующий день у 27-летнего актёра Вацлава Дворжецкого появилась в руках первая трудовая книжка. Нашли комнатушку у вокзала (ни у кого из актёров квартир не было). И сразу – в работу. За два года было сыграно шестнадцать ролей в тринадцати спектаклях! Многие омичи уже ходили в ТЮЗ на любимых артистов, в том числе и на Вацлава Дворжецкого…

   …И ещё в двух театрах Вацлаву Яновичу довелось стать ведущим актёром. Три года работы в Саратовском театре драмы, куда Дворжецкий перевёлся из Омского драматического, а затем – двенадцать лет, до выхода на пенсию, в Горьковской драме. А в 1967-м в его жизнь властно и ласково, требовательно и по-доброму, искуплением за чёрные шары Судьбы – ворвалось кино. И, наверное, можно увидеть в этом какое-то мистическое совпадение: в этом же году сын Вацлава Яновича, Владислав Дворжецкий, окончил театральную студию при Омском ТЮЗе, на сцене которого и сыграл свои первые роли…

      // выдержки из статьи Сергея ДЕНИСЕНКО «Очерк судьбы В.Я. Дворжецкого» //