Запись сто пятьдесят первая. Ерофеев и Роза Мира

24.10.08 На «Автографе» тема – 70 лет Венедикту Ерофееву.  Я его только по имени знала, ну и что он - автор знаменитых «Москва-Петушки». Но по отрывкам мне эти «Петушки» как-то не очень… Но всё больше стала ассоциация складываться – как бы это не новые «Мёртвые души», то есть вся наша мерзость 70-х годов, а может – и более ранняя. В общем, надо почитать

А пришли 8 человек: Татьяна Николаевна с Майей Андреевной (молчали, Т.Н. совсем отказалась, а М.А. сказала, что читала, но не нравится), и Бухтяк – я не могла не изумиться и обрадоваться. Очень хорошо говорил – обожает Ерофеева. Говорил, закрыв глаза (он уже объяснял свою манеру – помогает сосредоточиться). Он не только про Ерофеева говорил, но и про Солоухина – зачитывал куски из «Ленинианы» и в параллель – фрагменты из Солоухина, мол, их можно дуэтом давать: один дополняет или поддерживает другого. Но больше всего понравилось, как он с «РМ» связал феномен Ерофеева: рассказал про демонов государственности и их человеков-орудия, мол, уже Ленин был таким человеком орудием у русского уицраора, но он проторил путь Сталину, полностью инициируемого уицраором человека-орудия. Эти люди находятся в мороке от инвольтирования демоном. Когда-то они допускали и попускали в себе демоническое и, наконец, стали полностью им подчинёнными. Они умирают, падают в Шельт и там опять готовятся для земного воплощения. Но есть люди, которые, несмотря на казалось бы свою маргинальность, защищённые от оморачивания. К таким вот и относился Ерофеев. Всё это очень интересно.

А Мария Марковна (зав. лит. драм.театра) рассказала про спектакль «Вальпургиева ночь» (сюжет – обитатели сумасшедшего дома готовят бунт). Он ставился в нашей драме в конце 80-х, фото показала.

Завели с нею разговор про репертуар у драмы – ну, на какой вкус и какого зрителя это ставится! Она говорит: надо выживать, публика на такие спектакли («Слишком женатый таксист») с большей охотой ходит, чем на «Три высокие женщины».

29.10.08 Ходила в библиотеку на встречу с десантом писателей – сын и отец Куняевы (отец к нам что-то зачастил), авторы «Жизни Есенина», (которая меня от Есенина просто отвратила – такой он там антисемит, хулиган и растрёпа, хотя они, конечно, добивались другого эффекта, но уж больно выпячивали эти его качества, просто любуясь ими).
Я обоим Куняевым пару вопросов по этой книге задала. Что-то там про эффект отторжения от себя поэта после этой книги. Старший Куняев решил, что меня напрягает мужицкое происхождение поэта, пару раз уже по окончанию подлетал ко мне и читал Есенинские стихи, но мне с ним было не по зубам спорить. Я Есенина не люблю, как человека, темы у него тоже мне не близки, а навязывать нелюбовь – это вовсе уж…

Отец похож на нашего артиста Варенцова, только пониже и поплотнее, а сын – вообще: длинный, сухощавый, брюнет, и речь – рубленная (прямо, фанат какой-то), с рычащим «р-р». У них тандем с отцом: он в архивах роется, а папа пишет. Но вид у него вполне независимый и очень занятой. Папа же краснобай. Что-то долго рассказывал про своё эвакуационное детство, как в библиотеке время проводил. Ничего занимательного.

И ещё был поэт Владимир Костров – очень старенький. С «паркинсоном», похоже (руки унять не мог), но трогательный. Прочитал стихи (мистические) про Гоголя и ещё несколько.