Тайный агент

     «Только бы успеть, только бы догнать!» - с этой всё заслоняющей мыслью я нёсся с третьего этажа, перепрыгивая через две ступеньки, по широкой лестнице Фрунзенского райкома партии. Дело происходило в далёком уже 1973 году.
На дворе стояла поздняя весна, приближалась пора белых ночей, настроение было прекрасное. Да и могло ли быть иначе. Молодость, позади срочная служба в армии, впереди такое желанное и несправедливо короткое ленинградское лето, а где-то в отдалённом будущем просматривалась заманчивая перспектива интересной, престижной и весьма высокооплачиваемой работы, обещавшей и карьерный рост, и ощутимый материальный достаток. А это обстоятельство представлялось весьма важным: полгода назад я стал семейным человеком, можно сказать, главой новоиспечённой ячейки социалистического общества, что накладывало на меня целый ряд обязательств, включая и материальное обеспечение нашей счастливой жизни. Уже замаячила перспектива появления первенца… Да и учёба на вечернем отделении Инженерно-экономического института преодолела свой экватор.  В общем, понять мой жизненный настрой в ту пору большого труда не составляет.
 
     С физической подготовкой у энергичного здорового молодого человека двадцати пяти лет отроду, прошедшего полный срок армейской службы и регулярно поддерживавшего форму в далеко не всем доступном в те времена бассейне, всё было в полном порядке. Поэтому ситуация, повлекшая экстренно возникшую необходимость спринта по лестницам солидного заведения, разрешилась вполне благополучно. Пролетев через просторный вестибюль и едва не снеся нестерпимо медленно вращавшиеся входные двери, я выскочил на улицу и с облегчением увидел метрах в тридцати спокойно шагающего в сторону Фонтанки пожилого человека. Услышав топот приближающихся шагов, он остановился и, обернувшись, увидел меня. Лицо его озарилось удивлённо-доброжелательной вопросительной улыбкой.

     Не говоря ни слова, я, стараясь не привлекать внимания посторонних, протянул ему партийный билет. Последовала немая сцена. Улыбка на его лице сменилась выражением озабоченности, взгляд округлившихся глаз застыл на моей руке, державшей партбилет, в нём отчётливо виделся испуг и какая-то внезапно проявившаяся беспомощность. Взяв партбилет, машинально раскрыв его зачем-то, он пошарил во внутреннем кармане, достал бумажник и, убедившись, что отделение, предназначенное для партийного документа, пусто, горестно вздохнул.

     Последовавшие за этим слова благодарности и оправданий мне, мальчишке, от уважаемого, умудрённого опытом и очень тепло ко мне относящегося человека, слышать было крайне неловко. Особенно меня поразила одна его фраза. Он как-то унизительно для себя, как мне показалось, просил никому не рассказывать об этом эпизоде. Просьба эта меня удивила, ибо и в мыслях не могло возникнуть желания с кем бы то ни было это обсуждать.

     Людям старшего поколения, прошедшим школу членства в КПСС, не надо объяснять, какие последствия ждали коммуниста, потерявшего партийный билет. Исключение из партии было практически обеспечено. А это автоматически влекло большие проблемы на работе, понижение в должности, если человек занимал ответственный пост, а то и вовсе увольнение. На карьерном росте можно было ставить крест, пятно в биографии оставалось на всю жизнь. Ведь КПСС была не просто правящей политической партией (других-то не было, да и не могло быть), не просто мобилизующей, руководящей, направляющей и всё контролирующей силой государства. Называя вещи своими именами, партия представляла собой всесильную легальную масонскую ложу со своими законами, внутренней иерархией, с чётко регламентированным номенклатурным принципом построения вертикалей всех уровней, где каждый строго выполнял отведённые ему функции на конкретном участке разветвлённой, как капилляры, всё пронизывающей сверху донизу идеологической сети.

     Времена были своеобразные, но интересные. Моё появление в стенах райкома партии во многом стало случайностью, если вообще можно считать какое-либо событие случайным. Поступив по возвращении из армии на работу в научно-вычислительный центр Инженерно-экономического института, я в том же году стал там студентом вечернего отделения. Через пару лет был приглашён на работу в Ленинградский межотраслевой территориальный центр научно-технической информации и пропаганды (ЛенЦНТИ), который занимал солидную часть Михайловского (Инженерного) замка. Наш отдел размещался как раз в бывшей спальне Павла Первого, где император российский бесславно закончил свой земной путь.
 
     Но не эта мрачная историческая подробность характеризовала наш правофланговый отдел. Так как Центр был межотраслевым и в его функции входило курирование всей многогранной работы, связанной с научно-технической информацией на обширной территории огромного города, дальновидными руководителями, не лишёнными знания основ теории управления, была разработана простая, но весьма эффективная схема работы. Состояла она в том, что при райкомах партии появились «Кабинеты НТИиП», или, проще говоря, «Технические кабинеты». Им был поручен сбор и систематизация всей вышеозначенной информации на предприятиях и в организациях каждого конкретного района. А координацию этой объёмной и во многом рутинной работы как раз и осуществлял наш доблестный отдел. Как известно, авторитет партийных органов распространялся на все сферы деятельности. Поэтому такой метод работы с опорой на райкомы КПСС представлялся наиболее эффективным. И во многом это себя оправдывало.

     Вот таким «техническим кабинетом» при Фрунзенском райкоме КПСС мне и было поручено заведовать. Работа была непростая, но очень живая и интересная. В мои обязанности входило регулярное посещение промышленных предприятий, а в районе их на тот момент насчитывалось ровно пятьдесят. Общался я, в основном, с руководителями служб НТИ.  Собирал информацию о всевозможных новшествах, изобретениях и рационализаторских предложениях, готовил наиболее интересные материалы для публикации в прессе, вёл учёт, выявлял передовиков этого направления. В общем, был твёрдо уверен, что вношу посильный вклад в дело развития технического прогресса.

     Сказать, что на всех предприятиях работа отделов НТИ находилась на высоком уровне, было бы большим преувеличением. Формализм цвёл пышным цветом, серьёзная работа часто подменялась показной деловитостью, а для вынужденной отчётности «технические достижения» высасывались из пальца.

     Но на одном небольшом комбинате, занимавшем невзрачное серое здание на неприметной улочке неподалёку от Лиговского проспекта, мне посчастливилось познакомиться с корифеем НТИ, возглавлявшим крошечное профильное бюро, состоявшее, если не ошибаюсь, из двух человек. Речь идёт о Ленинградском комбинате холодильного оборудования. А замечательным начальникм бюро НТИ был не кто иной, как Анатолий Маркович Гуревич. Его я могу, не кривя душой, назвать своим Учителем и настоящей палочкой-выручалочкой. Уже спустя месяц после нашей первой встречи я смог, основываясь на его рекомендациях, сформировать внятный и вполне реальный план работы кабинета, получивший одобрение у начальства в Михайловском замке. Представляемые Анатолием Марковичем материалы для публикаций всегда были образцовыми и принимались на ура.

    Этот славный человек неизменно был позитивно настроен, всячески подбадривал меня на первых порах, интересовался моей учёбой, заводил разговоры на отвлечённые, но очень интересные темы. Время в общении с ним летело незаметно. Будучи человеком курящим, он первое время выходил на перекур на лестницу. Позднее я специально завёл в кабинете пепельницу и с трудом убедил его, что он не доставляет мне курением никаких неудобств.
 
     В манерах Анатолия Марковича просматривалась сдержанная интеллигентная доброжелательность. Спокойный, с чуть заметной хрипотцой, голос был ровен, но убедителен. Мне никогда не приходило в голову возражать или оспаривать его точку зрения. Общение с этим человеком придавало мне уверенности, а по окончании встреч возникало чувство удовлетворённости и какого-то предвкушения успеха.

     Среди работников райкома партии, как мне стало понятно далеко не сразу, отношение к Анатолию Марковичу носило что-то вроде скрытой осторожности. По секрету, почти шёпотом, мне поведали, что он в своё время длительно находился в заключении и лишь относительно недавно вернулся и был восстановлен в партии. Как я понял, о реабилитации тогда ещё разговора не шло. Но густая завеса тайны продолжала скрывать от нас что-то очень важное в его биографии.

     Три года моего сотрудничества с Анатолием Марковичем остались в памяти навсегда. Если повезёт встретить на жизненном пути незаурядного, тёплого, мудрого человека, такая встреча становится очень важным эпизодом в жизни. Потом я был переведён на другую работу, и наши контакты оборвались…

     И вот в начале 90-х, как гром среди ясного неба, в СМИ появились сведения о рассекречивании информации об антифашистской организации «Красная Капелла» и одном из её руководителей, агенте по кличке «Кент». Из полного забвения, почти небытия возникла фигура крупной, трагической личности. Однако прошло более полугода, прежде чем ложные обвинения и грязная клевета были, наконец, сняты с него, и он после сорока пяти лет изнурительной борьбы за свои права и честь был реабилитирован.

     Человек, воевавший в Испании, тайный агент-нелегал, первым сообщивший Сталину в марте 1940 года о готовящемся нападении Гитлера на СССР, настоящий патриот, на счету которого головокружительные операции, совершённые в нескольких европейских странах, уже порабощённых гитлеровской Германией…
А его триумфальное возвращение в СССР после раскрытия фашистскими спецслужбами заслуживает написания отдельного детективного романа. То, что смог сделать этот очень молодой в ту пору человек, не укладывается в представление о человеческих возможностях. Он не только вышел победителем в противостоянии с фашистской агентурой, но и сумел завербовать несколько крупных руководителей гестапо, которых доставил в СССР.
Современные историки ставят его в один ряд с такими легендарными разведчиками, как Зорге, Кузнецов, Абель.

     Уникальный подвиг Гуревич совершил также в борьбе с репрессивно-бюрократическим механизмом СССР, доказав в конце концов свою правоту. Слава Богу, справедливость восторжествовала, и заслуги выдающегося советского разведчика стали известны нам, тем, кому посчастливилось быть современниками, соотечественниками и земляками этого Человека. Об Анатолии Марковиче и его героической деятельности написаны книги, сняты фильмы, огромный интерес вызывает его автобиографический труд «Разведка – это не игра. Мемуары советского резидента Кента». Прочитал его на одном дыхании…

     Но вернёмся в тот майский день 1973 года, когда я, догнав на улице Анатолия Марковича, вернул ему оставленный у меня в кабинете партбилет. Он просто нечаянно выронил его, не заметил и спокойно ушёл. Я не придал тому эпизоду никакого значения. А мы теперь с полной ясностью осознаём, чем бы для него в ту пору обернулась потеря партбилета. И я, честно говоря, счастлив, что смог оказать ему эту крохотную, но такую небесполезную услугу...