Таёжная эзотерика

Для тех, кто хаживал в одиночку в таёжной глуши, там, где «тишина, где Леший бродит…», эта история. 

Дядя Валера, личность легендарная. Человек – Приключение. И сплав по горным рекам, с падением под плот, в ледяную стремнину. И черный пояс по карате - до в 50-т лет, и охота в бескрайней северо-уральской тайге, где, однажды, чудом не остался навеки в глубинах гиблой топи  (об этом отдельная история). А на очередном сплаве, дрова начал рубить, отскочил коварно от морёной коряги остро наточенный топор и разрубил голень хозяину. Дочь от реки с водой идёт к становищу, а папа сидит на пеньке, ногу себе зашивает. Пень в кровище. А он улыбается виновато. Много историй дивных рассказано им, за что поклон ему до земли.

Каждую осень отправлялся он в гости к своему старому товарищу. Молодым ещё, тот, не пережив семейной драмы, предательства жены красавицы, бросил мирскую суету и уехал навсегда в  тайгу. То ли охотником промысловиком, то ли егерем.  Добраться к нему можно было только одним способом. По воздуху. Раз в неделю,  стандартным, регулярным маршрутом, летал над зелёным морем тайги почтовый вертолёт. Доставлял в лесные посёлки почту, посылки, продукты. Разное для жизни необходимое.  Дорог нет.  Или зимой по рекам, зимниками. Или по воздуху.
Договаривался с пилотом в расчёт «за долю малую». В расчёт принималось: ягоды, грибы, рыба, глухарятина, лосятина, бобрятина…. и другие дары природы. Вертушка в нужной точке зависала в метре от земли. Сначала десантировался рюкзак, потом собака, потом сам путник с оружием. А дальше пешочком, примерно двадцать километров по компасу и таёжным приметам до спрятанного среди вековых елей, хутора. Первый раз трудный был путь, долгий. Пришлось заночевать около речки. Но нашёл, таки, спасибо собаке, компасу и своему опыту лесное поселение. Обнялись при встрече, выбивая ладонями пыль из спин друг друга. Баня. Долгий разговор у закопчённого самовара. Товарищ в ходе обзора местной географии, флоры и фауны, особо отметил, дважды категорически повторил, - На северо – запад логом не ходи. Тропа завлекательная, конечно, звериная. Прям манит. Но не ходи. Ведьмин камень там, черный как ночь, никакая трава на нём не растёт. Пойдёшь дальше, пропадёшь. Бермудский треугольник местный. Вертолёт за ним упал пять лет назад. Высадили группу  на поиск. И с концом. Пропали пять поисковиков. Бесследно. Сколько не искали.
Зря он это сказал.

Гость день отдохнул, отлежался с дороги. Но, заинтригованный рассказом, спал плохо. А на следующий, только начали светлеть тени под могучими еловыми лапами, уложил в рюкзак сала шмат, да полбулки хлеба. Закинул на погон проверенную «ижевку» и вышел на добротное, свежерубленное, пахнущее смольём крыльцо. С наслаждением глубоко вдохнул горьковатую, чистую предутреннюю прохладу. И тут же, Белка – проказа, вылетела под ноги, шьёт вьюном, подпрыгивает как на пружинах, пританцовывает, норовит в лицо лизнуть от избытка чувств. Понимает всё. Ура! Хозяин! Опять в путь! В тайгу!
Постоял минуту, вслушиваясь в пробуждающееся скрипами и стонами вековых лесин живое зелёное Беспределье. А упрямый внутренний голос всё ехидно нашёптывает: «И что!? Веришь в эту языческую ахинею? Ты же классный инженер. Материалист! Всё фигня! А может там, самое интересное?!». Ну, и конечно, пошёл по этой самой тропе. По запретной. На северо – запад, мурлыкая себе под нос - «нам не страшен ни вал девятый и холод вечной мерзлоты….».
 Всё оказалось, как описал ему товарищ – отшельник. Пройдя сквозь пьянящую влагу багульника, облюбовавшего всю логатину до подъёма, тропа вынырнула на кромку закорчаженной поляны. Из разнотравья чернел антрацитовыми боками, похожий на отдыхающего гиппопотама, огромный мегалит. Гладкий и блестящий. Этакая огромная галька.  Диссонировал он с окружающим пейзажем, не вписывался в колор. Ну, чужак – одно слово. И действительно на нём не рос даже вездесущий мох.  А тропа - то как заманчива, утрамбована зверьём почти до асфальта. Идти комфортно, уверенно. Скрывалась она змейкой за каменюкой в мелкий кедрач. Осмотрелся. Сверился с компасом. Посмотрел привычно на солнце. Сориентировался. Белка подскуливать начала. «Что? Подружка?! Не боись! Сколько мы с тобой путиков исходили! Не впервой! Пошли, артистка!». Потрепал её по холке ободряюще.
Шёл, сверяясь с компасом, солнцем. Всё как обычно. Часто оглядывался назад, как все таёжные люди, отмечая приметные детали, запоминая для возвращения. Вот сломыш листвянки на каменистой вершинке, вот пень корявый, древний, сосна с титькой капом, срослась стволами рогатиной. Солнце начинало припекать, бабье лето щедро дарило своё короткое «Прощай!» перед наступлением первых заморозков. Долгого Белого Безмолвия.  Шли часа два. И на очередном повороте тропы, аж «мурашки по спине – ледяной волной». Он вышел в точку, откуда зашёл. Прямо к Ведьмину камню.
- Да ну! Не может быть! Чушь какая – то! – проговорил он верной спутнице вопросительно заглядывающей ему в лицо. По компасу же шли. Загибали на запад мальца. Не могли мы закольцевать маршрут! Упёртый характер ни в какую не хотел сдаваться суевериям. – Может на развилке не там свернули, ручей должен был быть на маршруте по карте.
Ещё дважды повторил «фома неверующий» маршрут упорно не соглашаясь с непонятным. И результат тот же. Но уже в третью обратил внимание, что стрелка компаса периодически меняет положение. Скачет. Ведёт себя не стабильно. Ходил он до тех пор, пока не заметил, что тени стали вытягиваться, влажный болотный сумрак потянуло из логатины.  Солнце довершало свой дневной переход, уже прячась за верхушками дальних сопок. Оказавшись вновь у блестящих боков загадочного мегалита, он опять вслух проговорил, - Что – то тут Белочка очень странное. И в спину меж лопаток мне постоянно кто-то смотрит. Аж, зудит и покалывает, зараза! Не будем больше судьбу испытывать. Пошли - ка отсюда, старушка, пока нас с тобой Леший с Кикиморой не забрали. 
Когда вернувшись, за чаем у печки, он рассказал своему товарищу о случившейся с ним закавыке, тот зыркнул на него не по - доброму из под бровей. – Ты ж вроде, мужик опытный, не глупый, целый, тля, кандидат технических, мать их, наук, а поступаешь как пацан, штаны на лямке! Я ж говорил тебе! Место проклятое, гиблое. Ещё манси, поколениями передавали это знание! А ты значит умный!? В спину, гришь, кто – то постоянно смотрел!? Швыркнул чаем из блюдца, - А я знаю кто? Не ходи туда больше, умник! Пропадёшь!

Продолжая и сегодня, пока силы позволяют, бродить с ружьём по таёжным крепям,  каждый раз повторяется это стойкое ощущение взгляда в спину. Бывает, остановишься резко, слушаешь, быстрый взгляд назад. Вроде ветка сзади хрустнула. Сканируешь каждый кустик и дерево, хотя понятно, что  никого не увидишь. Но ощущения- то материальные! Кто – то за нами, именно одинокими ходоками, определённо наблюдает. Какая – то Сущность или Сущности. Ангел Хранитель, то ли Душ Губитель!. Но, мурашки неприятные, нет- нет, да и пробегают от затылка в сапоги.

История вторая.

Характер. Провокация. Победа.

Каждую осень отправлялся он в гости к своему старому товарищу. Туда, куда «только самолётом можно долететь». Точнее, вертолётом. Тянула дикая природа, всегда полная открытий древняя как мир тайга. Сноровисто десантировался из «вертушки» на знакомой полянке. Белка, верная лайка полукровка, прижав уши, жалась к ногам от ревущей над головой машины. И сразу, накрыв его и собаку бешеным смерчем  из - под лопастей, «мишка» взвыла турбиной, поднимаясь над деревьями, хищно опустила нос и, набирая скорость понеслась дальше по маршруту. На север.
Сразу стихло. Густые, тесные кроны могучих кедров быстро скрадывают звук. Привычно проверив рюкзак и оружие на предмет повреждений при выгрузке с двухметровой высоты, стянул на груди лямки рюкзака, и двинулся. Всё естество радовалось и звенело от предвкушения двухнедельной свободы и приключений. Несмотря на двадцать пять плюс три с половиной кэгэ на плечах шагалось легко. Ставший привычным, маршрут, изменился за год. Бурные весенние паводки порой меняли местность неузнаваемо, а наблюдать и запоминать, для охотника и следопыта привычка полезная, порой спасающая. Белка энергично нюфтила вокруг, выказывая всем свои видом, что, мол, хозяин, и мне тоже знаешь как здорово!!! Вааще зашибись! Так и читалось в её умных, чуть раскосых глазах.
В этот год конец октября здесь необычно задержался заморозками. Обычно по ночам в прошлые годы тайга промерзала до -15 по Цельсию. В низинах и того ниже. А сейчас стояло почти бабье лето. Максимум 0, -3 градуса. В лужах, только местами похрустывал под ногами тонкий ледок. Это большая проблема, если болото не промерзло, как же переходить?  Подозрения эти подтвердились, когда уже пробираясь между старыми высохшими кочками, вдали блеснула вода. Почти полкилометра болота в самом узком месте. Лёд был, но не более сантиметра. А учитывая процессы гниения в болоте, толщина льда далеко не равномерная. К вечеру температура воздуха начала быстро падать. И он принял решение переходить болото ночью, полнолуние и чистое небо способствовали хорошему освещению, да и лёд ночью добавит, окрепнет. Быстро соорудил костерок. Вскипятил в чумазом  походном котелке воду. Достал сало, хлеб. Подмигнул преданно на него смотрящей Белке.  Предстоял не простой участок. Необходимо было собраться и сконцентрироваться.
Он успел даже вздремнуть, согретый калориями перекуса и горячего чая. Проснулся от тычков в щёку белкиного влажного носа. Тайгу накрыла ночь. Всё окрест было залито мистическим светом луны. Он собрался. Ружье с погона перенес на грудь для удобства и баланса. Проверил все карманы. Выдохнул облачко пара. И начал движение. Выйдя к первому разливу, остановился, высматривая самые короткие отрезки между кочками, чтобы минимизировать нагрузку на лёд.      
Первое препятствие прошёл удачно. Ледок похрустывал, но он успел выработать тактику преодоления отрезков между куцыми кочками. Сильно, насколько было возможно, отталкивался от шаткой опоры и старался скользить мелкими и быстрыми шажками  до следующей кочки. Белка тенью скользила рядом. Молчаливая и серьёзная. Следила каждое его движение. Через полчаса прошёл уже за «экватор» опасное место, видно было в лунном свете прогалину меж двух разлапистых сосен, где заканчивалась топь. А посередине оставшегося отрезка на выбранной траектории тюленьим боком возвышался довольно большой, ощетинившийся  каким- то кустарником, островок. А до него блестело стеклом большое зеркало обманчиво замёрзшей топи.
Всё он правильно сделал. Метра полтора оставалось до «тюленьего бока». С грохотом сломалась хлипкая опора под ногами и путник сразу оказался по пояс в ледяной, вонючей жиже. Зная всю технику поведения при попадании в зыбкую нежить, не дёргался. Но вес большой, а кислорода в грязи нет. Медленно его засасывало в объятия страшного конца. Когда погрузился уже до висящего на груди ружья, оружие сыграло роль некоей перемычке в полынье, процесс немного замедлился и почти остановился. Он не двигался, но понимал, что его быстро убьёт или погружение или просто холод. Ноги уже не чувствовал, пальцы на руках быстро немели. Белка пыталась тянуть его зубами. Рвала со всех сторон. Взвизгивала, рычала. Но скользят лапы по льду. Вес не равный. Высоко над тайгой парил равнодушный абажур Луны. И тут Белка страшно завыла, так воют псы по умершему хозяину и от большого горя. И он, с какой-то яростной иронией подумал, - Ну вот, Валерий Ляксеич, сейчас скушает тебя ненасытная топь, "и никтооо не узаааает, где могилка твоя"! Товарищ, видите ли, к.т.н. и черный, мать твою, пояс! А через миллионы лет ты войдёшь в состав углеводородов. И тебя будут заливать в какой- нибудь бак, чтобы сжечь! Яростная ирония, переросла, прорвала какие – то скрытые, спящие аккумуляторы. Злоба, отчаяние и обида взорвались термоядерной реакцией. Он собрал все силы, и начал ружьём как веслом грести крошево жижи на себя. Рычал, матерился страшно, понимая что его затягивает, и в какой – то момент, коченеющие руки в грязи наткнулись на тонкую опору, то ли корневища, то ли ствола молодого дерева. Он включил все остатки своих сил, казалось, что сухожилия сейчас начнут с треском рваться. Но понемногу, по чуть-чуть, все же вытягивал себя из смертельной ловушки. Белка неистово блажила на всю округу, срываясь с рычания на лай и визг.
Обессиленный и опустошённый, на последней капле оставшейся энергии, он выскребся на хрустящую заиндевевшей травой твердь. Быстро, насколько мог, стянул рюкзак. Выскреб закостеневшими в ледяной корке клешнями, заклеенный в полиэтилен аварийный пакет с теплой одеждой и бельём, спичками, лоскутами бересты и фляжкой спирта. Всё, что нужно от переохлаждения. С трудом открутил крышку на фляжке, выдохнул и сделал большой глоток. Внутренности обожгло, но сразу стремительная, горячая волна побежала по всем клеточкам замерзающего тела. Он поднялся, быстро разделся догола. Натянул непослушными руками шерстяное бельё, носки, сухие же ватные штаны и запасной свитер. Поджёг бересту, наломал на островке каких – то веток, огонь сразу начал возвращать к жизни. Белка казалось, улыбалась, преданно смотря на хозяина. Соорудил толстенный бутерброд с салом.  Повторил глоток огненной воды. Сердце потихоньку переходило с бешенного галопа на спокойный шаг. Тремор отпускал. Пальцы приятно покалывало. Стало даже жарко и он закрыл глаза. Под веками вальсировали оранжевые цветы, спину согревала верная четвероногая спасительница. Он спал. Безучастная Луна висела над ним в россыпях звезд, заливая серебром спящую тайгу.

Спустя годы, рассказывая эту историю, почёсывая свою серебристую шкиперскую бороду,заметил, - А ведь это Белка меня спасла. Кабы не завыла она тогда, жутко как по утопленнику, то и не говорил бы я теперь с вами.

Май 2020