Резной гребешок

Вечера Лан проводила перед большим зеркалом в своей комнате: причёсывала густой, посидевший волос, приглаживая ладонью прядь за прядью и укладывая набок. Приглушённый свет был мягким и умело скрадывал прожитые годы, как будто ничего не изменилось: в отражении сверкали карие, с бронзовым отливом глаза юной Лан и длинные жгуче-чёрные косы. Так в миг возвращались былые времена цветущей молодости пышущей красотой, чарующей, властной и крепкой духом женщины.
- Мы привезли её, - послышался за спиной взволнованный голос старшего брата, спугнувший царившую вокруг тишину.
Не оборачиваясь и не отрываясь от своих дел, Лан одобрительно слегка наклонила голову вперёд. Затем последовал резкий взгляд в сторону и мужчины, как по щелчку, покинули комнату, где у двери, переминаясь с ноги на ногу, стояла напуганная, потрёпанная молодая девушка.
- Говорить буду я, ты – слушать, - и сильный, уверенный голос Лан словно порыв леденящего ветра окутал дрожью.
Даже сквозь зеркальное отражение её взгляд был настолько неприятно сверлящим, разъедающим и уничтожающим, что девушка становилась ещё более растерянной, словно загнанный в ловушку зверь. На её лице читалось полное недоумение по поводу происходящего вперемешку со страхом от уже случившегося. Она была растеряна и не способна что-либо противопоставить напору Лан, которая не обращала никакого внимания на её состояние.
- Тебя предупреждали, - и тут же отрезала даже попытки возможного возражения, коротко добавив, - Я знаю, - её тон, манера, да и сами слова преподносились как единственно верный, неоспоримый факт.
Всем видом она давала понять, что лучше даже не пытаться перечить, да и прочее баловство с ней тоже не пройдёт. Напуганная девушка это быстро поняла, потому смиренно молчала, внимая каждому выверенному слову Лан.
- Это моя территория, - и лишь сейчас Лан отложила в сторону красивый, вырезанный из камня гребень, - И только я решаю, кто и чем вправе здесь заниматься.
Неожиданно зеркальный взгляд устремился прямиком в глаза напротив, как будто вокруг ничего и никого больше не существовало, чтобы вернутся с новой пламенеющей силой и мощью!
- Мне очень жаль, - не пытаясь изобразить хоть какое-то сожаление, продолжила Лан, - Но теперь тебе придётся платить в два раза больше, - и тут же, подняв указательный палец вверх, красующийся длинным ухоженным ногтем, пресекла нахлынувший порыв недоумения и непонимания доселе молчаливого протеста своей жертвы, которая только и успела выплюнуть сдавленным, дрожащим голосом:
- Где я возьму… - тут же осеклась, сглотнула, пытаясь сдержать себя в руках, чтобы не ухудшить и без того плачевное положение дел.
- У меня не было другого выбора, - смягчённо, с напускной заботливостью ответила Лан и тут же вернулась к прежнему повелительному тону, - А у тебя был, но ты не воспользовалась моей к тебе добротой, - и её указательный палец вновь метнулся вверх, предостерегая от каких-либо попыток перечить.
- А теперь самое главное, - и её голос впервые зазвучал успокаивающе, - Я буду добра к тебе в последний раз, но, - и Лан вдруг замолчала: в той маленькой паузе на один вдох или выдох вмещалась целая вечность, - Чтобы у тебя не возникало больше никаких вопросов, сложностей и проблем, ты будешь работать на меня, пока не отдашь долг.
От безысходности и разъедавшего её изнутри страха девушка лишь судорожно кивнула в ответ, не проронив ни звука. Дышать стало легче, только когда Лан отвела свой тяжёлый сверлящий взгляд и прелестный гребешок вновь заскользил по блестящим жгучим локонам…
                * * *
В дверь постучали. Опустив голову и не подымая глаз, в комнату покорно вошла женщина. На ней был вызывающе-яркий макияж и пёстрая несуразная одежда. Хоть всё это казалось давно въевшимся в кожу, оставалось чужим. Крепко зажав в тонком, костлявом кулачке, она держала свёрток с деньгами. Навстречу из комнаты выпорхнули былые воспоминания, что ещё мгновение назад кружили мотыльками у приглушённого света лампы.
- Оставь на столе, - мягко, без прежней суровости в голосе, тихо отозвалась Лан, приглаживая ладонью густой посидевший волос.