Ишлейский анабазис

       Нынче уже третий день, как дождит. Два дня дождь лил, как будто у небесного старичка в канцелярии ванну опрокинули, а нынче дождичек идет тихий, спокойный, даже нудный немного, вроде, как последние капли  с небес стекают.           Вот под эту погоду, под тихий шелест струй, вспомнилась  мне вдруг одна история, которая случилась со мной году, кажется, в пятьдесят четвёртом... Точно, было мне тогда ровно девять лет.        
       Стоял сумрачный весенний денек. Облака плыли, цепляясь за верхушки деревьев нашего леса, что синел по-за речкой, воздух был плотный и свежий, прямо сам вливался в грудную клетку. Я сидел на скамейке возле дома, стругал своим кривым садовым ножиком какую-то деревяшку и фактически маялся дурью, изнывая от безделья и скуки.  В перспективе был длинный скучный день. Друзья куда-то все подевались, братья расползлись по селу, все были чем-то заняты, один я бездельничал...       
       Из проулка вывернул старший брат Эрик, быстрым шагом направился в мою сторону, заходя в дом, сказал мне:
- Герой, на охоту хочешь? Мы с Коляном на Ишлейское хотим пойти, на уток поохотиться...
Герой - это меня так по-домашнему все братья называли (от Георгий). Ишлейское - название озера, что находилось в лесу километрах в восьми от села, Колян - это друг моего брата, веселый белобрысый паренек лет семнадцати-восемнадцати, вечный спутник Эрика в его похождениях.
- Спрашиваешь - отвечаю - конечно, хочу, кто ж на Ишлейское-то не хочет?- Тогда бросай сидеть, собирайся, мы  отправляемся...       
       Я мухой сквозанул в дом, быстренько накинул на себя походный лапсердак, сшитый мне матерью, спросил у Эрика насчет съестных припасов, и ему же доложил, что к походу готов. Брат взял свое ружье, патронташ, походный рюкзак и мы двинули стопы в дорогу. Николай ждал нас на выходе из села.       Через час с небольшим  были уже на месте.  Мы и раньше здесь бывали, поэтому имелось место готового бивака: кострище и добротный шалаш из елового лапника.  Разошлись по берегу. Колян пошел направо, а мы в противоположную сторону.  Отошли, выбрали местечко, присели, стали ждать уток. Очень скоро мне сидеть наскучило и я отправился  в лес. Короче, поход мой окончился плачевно: я не заметил топь и провалился в болото. Попытался выбраться, но не получилось, стал звать Эрика. Тот быстро пришел, хотел было, вытащить меня, держась за тонкую березку, но когда стал меня тянуть, березка просто вырвалась с корнем из почвы и мы оказались в трясине уже оба...Получилось так, что самостоятельно выбраться уже не было возможности, стали звать на помощь Коляна. Я уже прилично утонул, когда Колян пришел, он срубил тонкое дерево, подал его мне и быстро меня вытащил, таким же макаром потом мы вытащили брата. Сами понимаете, охота на сегодня закончилась. Мы побежали к биваку, разделись, выстирали одежду, отжали ее и повесили сушить над костром, который уже развел Колян. Эрик ворчал на меня, Колян ворчал на Эрика, настроения не было...Потом все стали смеяться, изображая, кто и как себя вел, когда тонул в болоте.       
       Короче, когда все высохло, уже прилично стемнело и мы, сварив похлебку, поели малость и завалились спать. Утром Эрик сказал мне, чтобы я отправлялся домой. Я запротестовал, но он быстро спор прекратил, просто приказав мне шагать домой, и ничего не говорить родителям про болотные приключения. Я плоховато помнил дорогу после лесного кордона, который мы проходили по пути сюда. Эрик мне все объяснил, и я покинул место стоянки, изрядно огорченный.       
       До кордона я добрался довольно быстро, но на месте развилки дорог все перепутал и повернул налево, когда нужно было в другую сторону. Шел-шел и стал замечать, что дорога становится все как-то менее заметная, следы  от телег старые, а потом и вовсе дороги не стало, осталась только небольшая просека....Я прошел еще немного и понял, что иду совсем не туда, так как почва под ногами стала проваливаться и сапоги засасывались болотиной. Повернул назад, через некоторое время вышел к развилке, которую раньше почему-то не заметил, пошел по более заметной дороге, но и она вскоре стала похожа на ту, что была раньше. Вдруг впереди заметил просвет, обрадовался, думал кордон, но это оказалась старая водяная мельница, покинутая, наверное, уже много лет назад. Плотина еще была цела, но колесо, которое должно было вращаться водой, не двигалось, все буквально обросло зелеными водорослями и мхом. Стояла мертвая тишина, прерываемая журчанием воды.       
       Тут я окончательно понял, что заблудился, потому что когда мы шли на озеро, никакой водяной мельницы и реки по пути не было. Постоял, подумал, двинулся назад. Шел довольно долго, и вышел к наезженной дороге. Постоял, подумал и повернул налево, хотя надо было, как я понял потом, направо. Короче, делал все неправильно.       
       День был пасмурный, облака висели прямо над верхушками деревьев, изредка накрапывал мелкий дождик, который быстро прекращался. Время перевалило уже на вечер, а впереди была только дорога, не было видно никакой опушки и ничего не указывало на то, что я иду правильно. Раза два я останавливался, подходил к березам и пил сок, благо мой кривой садовый ножик был со мной. Я понимал, что полностью сбился с дороги и иду не домой, но упрямо шел вперед, понимая, что наезженная дорога выведет меня к жилью.       
       Не знаю, сколько я так прошагал, но мне повезло. Через какое-то время увидел, что навстречу мне идут несколько женщин.  При встрече они сразу стали меня спрашивать, кто я такой, как оказался в глухом лесу и куда иду один, такой маленький. Я сказал, что иду в Коваксу...Они все враз закудахтали:- Да ты же идешь совсем в другую сторону, ты в Пустынь идешь, до Пустыни тут километров пятнадцать, мы оттуда идем, на кордон идем, тебе с нами надо, а уж с кордона ты на Коваксу попадешь.       
       Короче, пошел я с ними, дошли до кодона, там меня они накормили, вывели на правильную дорогу и уже к сумеркам я пришел домой. Только, как говорится, разделся-разулся, на печку залез погреться, брат мой с охоты пришел и первым делом спросил:
- Герка пришел?- Пришел - ответила мать - минут двадцать, как пришел...     
       Пришлось все снова рассказывать. Все было бы ничего, и про болото бы никто ничего не узнал, но на другой день, к обеду, все мое тело покрылось крупными красными пятнами, возвышающимися миллиметра на три-четыре над остальным телом. Они страшно зудели и чесались, я буквально раздирал себя ногтями. Мать побежала за фельдшером. Василий Андреевич, местный фельдшер, осмотрев меня, головой покачал, и ответил:- Уж и не знаю, что сказать, Анна Ивановна, дегтем помажьте, должно пройти к завтрему...       
       Василий Андреевич, казалось мне, был стар, как этот мир, и все болезни и у людей, и у животных  лечил или дегтем, или сульгином, таблетки были, помнится, в медпункте такие. Мать напоила его чаем и он ушел, я продолжал яростно чесаться...К вечеру такая же оказия приключилась с моим братом. Чесаться начал и он. Тут пришел с работы отец, пришлось всё рассказать. Затопили самовар, нагрели два ведра воды и выкупали нас в ванной, сделав раствор марганцовки, как велел отец.       
       На удивление, после ванны все сразу перестало чесаться, мы оба уснули, а утром тело было чистое, как будто ничего и не было.  Да и вообще, утром все проблемы кажутся легче, чем вечером. Поэтому, наверное, народ говорит, что утро вечера мудренее. А болячку свою мы с братом в шутку назвали болотной лихорадкой, которой и завершился мой Ишлейский анабазис...