Пока земля еще вертится

ПОКА ЗЕМЛЯ ЕЩЕ ВЕРТИТСЯ  Александр Половец

ПОКА ЗЕМЛЯ ЕЩЕ ВЕРТИТСЯ
РУССКАЯ АМЕРИКА: ОКУДЖАВА В КОНТЕКСТЕ ТРАДИЦИИ АВТОРСКОЙ ПЕСНИ
         (Из тезисов подготовленных к научной конференции в Переделкино, посвященной       
                творчеству Булата.Окуджавы)
   
     Особая примечательность сохранения в диаспоре традиции авторской песни, но и ее дальнейшего развития, кроется не просто в феномене ее существования. Сегодня можно говорить уже о сформировавшимся за последние четверть века здесь бардовском движении. Подробнее об этом ниже.
   Сравнительно недавно Окуджава сетовал по поводу сокращения в тогдашнем Союзе его аудитории (конечно, он имел в виду не только себя), но сокращение числа людей, для которых важнейшей частью существования было присутствие и даже участие в вечерах поэзии, авторской песни, да и вообще в неформальных аспектах литературно-поэтической жизни страны. Он говорил о процессе сопровождавшим эмиграцию, о грядущем полном забвением самой традиции авторской песни.
   К счастью Булат Шалвович ошибался. Как-то Никитины приводили цифры, действительно не вызывающие оптимизма: раньше концерты с их участием, Окуджавы, определенной группы поэтов собирали стадионы, теперь же - хорошо, когда на их выступлениях собирается две-три сотни человек. Но разве это проиcходит только с авторской песней? Много ли книг русских сегодня издается тиражом превышающим две-три тысячи... Анализ причин тому - задача социологов, им ее и оставим.
   Итак, совсем недавняя популярность - и вот... «Неформальная» песня, используя этот термин, власти пытались хоть как-то ввести бардовское творчество в рамки официальных реалий. И в конце-концов просто делали вид, что все это дозволено и даже санкционировано: ведь иначе оставалось признать, что можно обойтись и без разрешения властей, не спрашивать их. Не хотелось бы противоставлять самодеятельную песню другой - прошедшей реперткомы и сопутствующие им инстанции: ведь в числе широко исполняемых оказывались (пусть не очень много их было) песен признанных нами своими, они и теперь звучат. И в эмиграции тоже: те, что исполнял Бернес, к примеру, озвучившие в свое время фильмы.
    И вообще - как выразился один из моих собедников - песни «для души» - что есть, наверное, главное свойство авторской песни. Популярными могут стать на какое-то время и шлягеры, заметил он: но это песни «для ног» - никакой информации не содержащие, с чем нельзя не согласиться. В авторской песне слова - первичны. В советскую пору в этом жанре, может быть, даже первым (еще перед войной) начал работать Анчаров. Это его называл Высоцкий своим первым учителем. Ну, а хорошая музыка (когда она случается) - усиливает поэзию. И все же: нужно ли доазывать, что в авторской песне слова первичны? Вряд ли.
    Правда случается, что тексты без музыки не звучат - ну «не ложатся они» на бумагу!... У Высоцкого, и у Визбора - стихи «бумага держит». В них присутствует и образность, и техника написания стиха хороша. В жизни существуют не только возвышенные моменты, обычно - главный посыл для поэтического творчества. Как написать - о самом простом, о самых обычных чувствах. Они умели.  Об Окуджаве - что уж и говорить! («За что же Ваньку-то Морозова...»). Он поэт прежде всего. Но и композитор многих своих песен.
    Окуджава поднял поэтическую планку очень высоко: «доокуджавская» массовая самодеятельная песня - студенческая, туристская с появлением песен Окуджавы - оказались в большой степени ими вытеснены. Казалось бы, те же три аккорда - с ними можно исполнить и блатную песню, но песни-то получаются разные! И с той поры слеты, костры, компании не обходятся без песен Булата - и когда кто-то исполняет их, всегда находятся люди, которые им подпевают. Песни его не просто знают, но любят - и нередко исполняют достаточно умело. И здесь уместно отметить, что эти обстоятельства во многом определили живучесть бардовского движения в русской диаспоре: слушая песни Окуджавы, признаются многие авторы, хочется следом создасть что-то свое - они дают творческий посыл. На стихи Окуджавы многие пишут песни - и барды тоже, Берковский, например. И исполняют их вполне достойно...

    Так что в эмиграции? В волнах эмиграции 70-х-80-х сравнительно немного было знатоков авторской песни. Для них существовали три-четыре автора - Окуджава в первую очередь. С ними люди сюда приехали - они охотно посещают концерты, в которых исполняются песни этих авторов, покупают их книги. Приходя на концерты, ищут их последователей, и нередко находят. На поколение же последователей огромное влияние оказало и оказывает творчество Окудажвы, но и двух-трех других авторов, причем не трудно определить - «кто за кем идет». Но вот, интересно отметить, что напрямую «линию Окуджавы» почти никто не повторяет - трудно потому что.
    Но и, так сказать, «штатных» исполнителей песен Окудажвы нет, хотя два-три человека превосходно их исполняют - тот же Ленид Позен, бывший киевлянин, живущий в Сиэтле и приглашенный участвовать в международном фестивале Окуджавы в Москве. Трио - «Брустиновы и Краснер». Эта группа вообще являет собой феномен: до эмиграции никто из них никак не был связан с авторской песней, начали с исполнения песен Булата, и вот - их кандидатуры вполне серьезно предлагались нами для возможного участия в концерте на Международном фестивале в Москве.
    Очень интересный ансамбль, непрерывно растущий в творческом и исполнительском смысле. А совсем недавно за 2 недели подготовили программу для выступления с Берковским - за 2 недели! Другой пример: поэтесса Ира Михайловская, сама слагающая песни, тоже поначалу обратила на себя внимание исполнением песен Окуджавы. Любопытно, что она практически выросла в Штатах, куда была привезена в подростковом возрасте. Здесь я назвал только тех, кто, создавая свои произведения, мастерки исполняют песни Окуджавы и кого я слышал сам. По стране же их много больше - об этом мне и не раз уверенно говорили люди сведующие.
   И еще: на 9-м калифорнийском слете авторской песни, где и мне довелось присутствовать, тринадцатиленяя Варенька Мазина, всего год назад - учащаяся московской школы, поразила собравшхся очень точным исполнением окуджавского «Портленда». «Откуда это у тебя?», - позже спросил я ее: Тебя родители научили? - Нет - мне песни Окуджавы всегда(!) нравились. С этим она приехала в эмиграцию...
 
    А теперь позволю себе отступление (здесь без него не обойтись): возвращаясь к советской поре, ненависть официальных руководителей тогдашней культурной жизни, распространялась не только на творцов авторской песни - Окуджавы прежде всего, как ее родоначальника в стране последних 40 лет ушедшего века. Но и на театральных режиссеров, на художников, литераторов... во всех этих случаях достаточно было - закрыть пьесу, рассыпать набор готовой книги, а то и - бульдозерами их! По этому поводу написано достаточно и сказано немало. Мысль расхожая, трюизм.
   Мне же хотелось обратить внимание на один существенный аспект традиции авторской песни - протестный. Не случайно в американской прессе, знакомя широкого читателя с личностью Окуджавы, его сравнивали с Бобом Диланом. И все же, сравнение с известнейшим американским бардом справедливо лишь отчасти - если говорить о популярности, о творческой самобытности.   
   Протест же - нечто иное: понятны его различия в США и в советской России. В первом случае - он открытый, не нуждающийся в эвфимизмах: Бобу Дилану, например, очень не нравились, скажем, действительно существующие несправедливости в обществе, сформированном капиталистическим устройством страны, ему не нравилась война Америки во Вьетнаме. То же - Джоан Баэс, «Кингстон трио» (кстати, все трое исполнителей - выходили на подмостки с гитарами). В нашем же случае авторская, еще ее называли самодеятельной, что априори снижало уровень и значительность жанра - песня являла протест самим фактом своего появления. 
    И теперь в этой связи спросим себя - но что же побуждает множество покинувших родину, в том числе (может быть даже главным образом) молодежи, в том числе и оставивших страну в сравнительно недавние годы - когда, казалось, традиция умирала (Булат Шалвович отмечал это именно такими словами). Казалось бы все в стране стало дозволено и нет причины для протеста, тем более, молчаливого - то же и с авторской песней - в России, живо осваивающей не обязательно лучшие черты Запада: но вспомните лица людей, не попавших на Фестивальный концерт в Вахтанговский театр в июньские дни этого года. Они стояли у огромного экрана, запрудив Старый Арбат, примыкающий к театру. Они шевелили губами, вторя словам, доносившимся из динамиков, транслировавших песни Булата, исполняемые на сцене. Я не знаю нынешнюю судьбу «Грушинского» Фестиваля, собиравшего в свое время тысячи людей - авторов и исполнителй своих песен, их поклонников. Но в чем, к сожалению, Окуджава оказался прав - современная бардовская песня в России становится явлением эстрады - он и это отмечал...

    И теперь о CША: здесь традиция эта, соглашаясь с Окуджавой в оценке состояния бардовской песни в России, не так давно отмечал А. Городницкий, не только сохранилась, но получила дальнейшее развитие и новое осмысление. Здесь проводимые энтузиастами бардовского движения фестивали, как правило загородные - с ночевкой, словом, в лучших устоях когдатошных российских слетов, и они собирают по тысяче и больше человек. Да, конечно, аудитория концертных выступлений бардов - скромнее, но она существует!
Итак - Окуджава.
    Теперь самое время обратиться к роли Окуджавы в этом феномене, но сначала несколько слов из культурной жизни в новейшей истории российской эмиграции в США.
Я пытался найти причины тому в беседах с энтузиастами, а в каких-то случаях - с организаторами бардовского движения в русской Америке. С Анатолием Штейпрессом, в частности, и все они отводят первенствующую роль Окуджаве - не Галичу, не Высоцкому (я здесь перечисляю тех, кого уже нет с нами), тоже бесуловно почитаемым. Здесь уместно отметить, что приезжающихе к нам Городниций, Ким, Никитины - сохранили свою аудиторию.
    Выступления Окуджавы в Штатах, а они с конца 70-х прошли во многих городах и собрали десятки тысяч - главным образом бывших жителей Союза (но и представителей университетской аудитории), что стало дополнительным стимулом и поддержкой зародившегося массового бардовского движения.
    Бывало, гастроли в Штатах нынешних российских звезд, и даже суперзвезд, срывались - билеты не продавались, залы пустовали. Бывало - и сейчас бывает. И никогда, подчеркиваю, подобного не случалось с названными выше корифеями авторской песни. Мне, во всяком случае, слышать такого не приходилось.
    Можно, конечно, задаться вопросом: а зачем, собственно, все это - слеты, концерты, а теперь даже отборочные комиссии, предшествующие им? Времени отнимает много, капитал не приносит - да для души! Сохранить же ее цельной не всегда удается нам, попавшим в новый мир, жестокий и не всегда справедливый, обрушивающий на новичка неожиданно, повседневные заботы, управиться бы  ними - а авторская песня и создателям ее и, так сказать, потребителям в этом помогает. Вот зачем, даже на фоне чудес развлекательной индустрии Запада, вообще, и американской, в частности, может быть самой мощной в мире и всеохватывающей, остается жить русская авторская песня. 
    Исходя из сказанного выше, получается, что Окуджава здесь очень причем...

   Немного истории и фактов.
   Только в Калифорнии ежегодно проводятся слеты - в Южной и в Северной порознь (и там и там) число участников близко к тысяче человек. Но и объединенные - общекалифорнийские. В Нью-Йорке - по несколько тысяч человек - и это дважды в год!
Сначала туристские песни, альпинистские, песни геологов: в 60-е годы это было как бы продолжением старостуденческих песен. Везде запрещалось, о зале, хоть бы и самом скромном, клубном, и мечтать было нечего, а в экспедициях, у костра - было можно. Сейчас, похоже, этот вид песни перерождается - в лирические, проблемные, философские зарисовки,  юмористические - все это происходит и здесь. Конечно все они разного уровня. Текст может быть облегченный, но смысловая его нагрузка велика - и рождаются простые фразы, из здесь следом за Окуджавой: «Из окон корочкой...»
   Первые объединения калифорнийские: «Камин», «Надежды маленький оркестр»... О них мне напомнил Толя Постолов, да я и сам помню их основателей, приносящих в редакцию сообщения о вечерах авторской песни, и Толя был в их числе - сам бард незаурядный: когда Окуджава с семьей останавливался в моем доме, Толя и Зина (они порознь не поют - только дуэтом) показали ему несколько своих песен и Булат слушал их внимательно и заинтересованно. Многие факты, раннее мне неизвестные, я почерпнул из беседы ним: например, первые попытки объединить в Нью-Йорке энтузиастов бардовскй песни - это был конец 70-х, начало 80-х. Создалась группа: Либединская, только что оказавшаяся в эмиграции, художник Анатолий Иванов - он писал хорошие песни, Постоловы.  Сначала в кафе «Русский лес» - тоже одно из первых  в городе.
    Потом давали концерты в синагогах, в школах залы там были недороги. Чаще всего исполняли песни Окуджавы, но и свои - Толины песни того периода, признается он, во многом построены в традиции Окуджавы. А здесь в Лос-Анджелесе однажды  устроили вечер целиком посвященный  Окуджаве - в конце 80-х: тогда барды выступали как исполнители песен Булата.
Любопытно, что и более поздние «волны» эмиграции в этом смысле неоднородны: люди среднего возраста и старшего сохраняют привязанности к бардам, творившим в 60-е и позже, сохраняя, в памяти и часто обращаясь к их песням, что о молодежи можно сказать лишь ограниченно. Для молодежи  авторская песня становится шлягером. Им тематика Окуджавы, его идеи уже не так близки. Правда, граница здесь размытая, во многом зависящая и от других обстоятельств. Сборный концерт в Вахтанговском театре фестиваль: в зале впереди меня сидел Чубайс и внимательно слушал, справа Шанцев - этот спал откровенно, тут уж возраст, пожалуй, ни причем.   
    Может просто переутомился на ответственной  службе?
    И все же есть эта граница  - то же в эмиграции.
    Еще Постолов вспомнил, как в предотъездное лето оказался в Крыму. Собрались в беседке, незнакомая девчонка  под гитару исполнила - «Пока земля еще вертится...» Песня эта только появилась, мало кто ее успел услышать. Сейчас Толя признается, что это было потрясение - с этой песней они и уехали. И не только они. Об чем могу судить и по пониманию, которое находит призыв нашего культурного фонда, носящего имя Окуджавы, задачей его мы видим прежде всего помощь Российскому фонду Окуджавы в сбережении архива Поэта: только в уходящем году в пользу Фонда прошли благотворительные бардовские концерты в Лос Анджелесе, в Сан-Диего, в Сан-Франциско, в Пало-Альто и в Нью-Йорке. На них собрались средства позволившие нам закупить для архива Окуджавы закупить современную записывающую аппарату, были и частные пожертвования.
    Что подтверждает сказанное выше в связи со значением Окуджавы в сохранении и в эмиграции лучшего из культурного наследия, из культуры, в которой мы росли и на которой были воспитаны.

Примечание: некоторые факты, озвучившие этот текст, стали мне известны из бесед с Анатолием Постоловым (Лос-Анджелес), Леонидом Духовным (Сан-Франциско) и Анатолием Штейнпрессом (Бурбанк), за что не могу не быть признателен моим собеседникам: их информация и явилась базой для размышлений, приведенных выше..